Дорога в небо. Книга четвертая. Спокойствие космических дорог

– Капитан! – Я требую справедливости! – вывел Станислава из приятной задумчивости голос Матьяса.

– Чего тебе? – вздохнул Славик.

– Это нечестно! – с напором продолжил венгр. – Почему женщины живут вдвоем, а мы ютимся впятером?! Нет, я не требую, чтобы нас поровну расселили. Понимаю, там у них еще и лазарет, и кухня… Но! Надо стремиться к справедливости и равенству!

– Ты предлагаешь подселить к ним тебя? – понимающе кивнул Славик.

– Да! – с жаром подтвердил молодой планетолог. – Это… как сказать… жертва! Но я готов!

Он гордо задрал свой выдающийся горбатый нос.

– Славик, может и правда, отдадим его Румии на опыты? – предложил Роман Григорьев.

Самый старший член экипажа сейчас отдыхал от своего реактора и ускорителя, почитывая с экрана коммуникатора какую-то книжку.

– Я согласен на опыты! – закивал Ракош. – Все ради науки!

– Нет, так дело не пойдет, – вздохнул Славик. – Просто так тебя отдавать на растерзание нельзя. А вот в качестве пациента… Что бы такое тебе сломать?

– Не надо ломать! – сразу же пошел на попятную Матьяс, почему-то закрывая ладонями низ живота. – Я больше не хочу туда! Простите за ошибку!

Все дружно рассмеялись.

«Ну, что за несерьезная личность, – подумал про себя Славик. – Раньше такого бы и близко в космонавты не взяли бы. Считалось, что в дальние экспедиции надо отправлять позитивных, серьезных и даже скучных людей, чтобы они ни в коем случае чего-нибудь не учудили и не конфликтовали друг с другом».

На самом деле Славик был не прав.

Всегда среди космонавтов были и балагуры. Но всерьез задумываться над тем, что в экипажи длительных автономных экспедиций надо включать личности, являющиеся дестабилизирующими элементами, стали после удачного подбора второй марсианской, а потом и первой астероидной экспедиции. Ага, я о той самой Хане Хаякаве, которая в свое время лишь чудом прошла экзамен в японскую Джаксу.

Впрочем, последняя ее экспедиция показала, что к подобному подбору кадров надо относиться с огромной осторожностью.

Вообще, психология стала одной из самых важных наук в космонавтике. Большая часть инцидентов и катастроф имеет в своей основе как раз нестыковки и конфликты внутри экипажа.

Так что к составлению групп космонавтов и к их взаимной притирке сейчас относятся серьезнее, чем к профессиональному мастерству. Вот и вторая юпитерианская подбиралась долго и тщательно.

Славик, как и почти все его товарищи, об этом не задумывался. Просто им было хорошо друг с другом.

Вечером состоялся очередной сеанс связи с Землей.

Сейчас, пока расстояние еще было невелико и радиоволнам требовалось всего сорок секунд, чтобы его покрыть, ЦУП старался почаще радовать космонавтов общением с близкими. Потом разговаривать будет все сложнее, а в системе Юпитера, с более чем получасовым запозданием, вообще придется перейти на видеописьма.

Но пока Славик привычно смотрел на свою молодую жену. Он понимал, что лучше бы самому начинать говорить, как бы разделяя внимание между тем, что бы сказать, и тем, что рассказывает Майка. Это было привычно по Марсианской экспедиции. Но сейчас он просто слушал. Да и было отчего замереть перед экраном.

– Вот… – говорила эта особа. – Я тебя обманула. Ну, тогда, после свадьбы. Нет, не о всяких там искренних чувствах и верности до гроба. Тут чистая правда. А вот, что у меня дни безопасные, я тебе безо всякой жалости соврала. Хотелось сделать сюрприз небольшой. И у меня это, кажется, получилось. Какого пола сюрприз пока что сказать не могу, рановато. Но к твоему возвращению сам разберешься. В общем, это тебе стимул, чтобы чересчур не геройствовал у Юпитера. То есть, в меру я разрешаю, но без фанатизма. Вот… Ну а я, конечно, пропущу вахту на Лагранже. Заявление уже написала. Но ты не надейся! Когда вернешься, посажу ребенка тебе на шею, а сама умотаю достраивать станцию! Вот… Ладно, можешь челюсть с пола поднять. Ты сейчас такой смешной у меня!

Глава 14. Чужая война

    10.03.2065
    окрестности Додомы – столицы Танзании

Оранжевое солнце, оранжевое небо, оранжевая пыль поднимается над оранжевой пустошью. Не хватает только оранжевого верблюда, чтобы все было, как в старинной песенке. Вот только не водятся верблюды в Танзании. Да и остальные звери, все еще сохранившиеся в нескольких национальных парках, давно уже разбежались и попрятались. Потому что у людей отнюдь не оранжевое настроение. Оно у них алое с черным. Настроение убийства, настроение войны.

– По машинам!

Многоногий топот ботинок по пыльной земле. Грохот захлопываемых люков. Низкий гул заводимых двигателей, в которые поступает синтетическое топливо, сменяется сиплым свистом турбин.

Лязганье гусениц. И приземистые широкие черепахи танков одна за другой начинают двигаться к выезду из базы обслуживания. Сначала неторопливо и солидно, но постепенно набирая скорость. И вот они выбираются на развороченную тяжелыми машинами дорогу, и, разогнавшись до сотни с лишним километров в час, несутся грохочущей вереницей на север: между домиками поселка Бигери, по центральной улице городка Чамвино, и дальше, по дороге в направлении далекого призрачного конуса Килиманджаро.

Колонна третьего экспедиционного корпуса Новороссии растянулась на многие километры. Вездесущая рыжая пыль стелется облаком, оседает на бежево-бурый камуфляж боевых машин и транспортов, делая их вообще неразличимыми на фоне сухой африканской степи. Кажется, что по саванне ползет стремительная змея.

Вот она втягивается в распадок между голыми каменистыми горами и устремляется дальше.

– Майор Бойченко, – в шлемофоне командира первой боевой группы голос командующего корпусом. Холодный, лишенный эмоций после оцифровки и перекодировки. – Даю вводную. Противник прорвал фронт в районе Мборо и движется на запад к Кубайе.

Щиток шлемофона отобразил синтетическую картинку с картой местности, которую пересекали жирные синие стрелы с кучей значков и обозначений вражеских частей.

Генерал вздохнул. Было странно слышать этот звук при монотонном механическом голосе.

– В прорыве задействованы как минимум четыре дивизии. Второй удар югоафриканцы наносят с запада. Это будущий котел. Наша задача – прорваться, пока они его не замкнули. Перестраивайся и выдвигайся вперед. Задержи передовые отряды врага, чтобы мы смогли проскочить.

– Так точно, – чувствуя, как пересохло горло, ответил Юрий.

– Удачи тебе. Береги людей и технику. Только задержи, не пытайся в одиночку всех победить.

Юрий Бойченко переключился в режим дополненной реальности, выделил все свои машины и сбросил им пакет информации, сопроводив его приказом:

– Перестраиваемся в походно-боевой порядок, отрываемся.

Громадные тяжелые машины с невероятной прытью и даже грациозностью, не сбавляя скорости, изменили свое расположение в строю. Благо, путь пока что пролегает по плато, ровному, поросшему редким кустиком.

До этой части Танзании цивилизация еще не добралась. Это на юге, теперь оккупированном югоафриканцами, все расчерчено полями и дорогами.

В первой особой ударной группе майора Бойченко было двадцать три машины, из которых десять новейших танков Т-58. Остальные – самоходки, зенитки, мониторы и прочие машины поддержки, созданные на той же платформе. Они составляли единый организм, сильный и хищный. Глазами и жалом его служили два ударных вертолета. Один летел низко, чуть ли не цепляясь брюхом за антенны танков. Другой, наоборот, поднялся на пару километров, зорко вглядываясь вдаль. Плюс на командирские планшеты постоянно поступала информация со спутников и многочисленных беспилотников.

В общем, отряд Юрия представлял собой мощный и стремительный кулак, который уже показал себя в драке.

Три недели назад именно это подразделение было на острие удара, прорвавшего фронт в районе Мпвапвы. Там, в распадке между невысоких гор, они пронеслись смертоносным тайфуном, оставив за спиной десятка два вражеских «Олифантов» и чуть ли не полсотни единиц прочей бронетехники. В том бою Юрий Бойченко потерял всего две машины подбитыми и один танк вместе с экипажем.

Т-58 лейтенанта Сивоконя пропустил снаряд, который разорвался чуть выше правой гусеницы, выведя из строя часть защитных систем. И тут же в это место попал второй – кумулятивный, который сумел прожечь остатки развороченной внешней пассивки и керамопластовую броню бронекапсулы с экипажем.

«Не случайно это произошло, – сразу же понял всю серьезность случившегося Юрий. – Очень похоже, что и югоафриканцы научились делать умные снаряды».

После той битвы экспедиционный корпус Новороссии вывели в резерв и на ремонт. В других подразделениях потери были более существенными. Но, все равно, явно недостаточными, чтобы убирать с острия наступающей четвертой армии Танзании такую грозную силу.

Но генералам в штабах виднее. Наверное, виднее.

Потому что на подходе к узловой железнодорожной станции Килоса наступление захлебнулось, уткнувшись в явно заранее подготовленную прочную и вязкую оборону противника.