Шесть дней из жизни обитателей г. Ковыльска

Шесть дней из жизни обитателей г. Ковыльска
Оксана Шаталова

Начало 2000-х. В Доме без-окон-без-дверей просыпаются девять человек, из которых никто не в силах объяснить, как и почему здесь оказался. Это маленькие люди постсоветской реальности. Каждый жил обычной жизнью, надеясь на перемены к лучшему, и теперь в их судьбе "что-то изменилось". Но изменения зловещи, ибо каждый день в Доме совершаются кровавые злодеяния. Как поведут себя жители Ковыльска, и чем завершится их невольное заточение?

Предисловие (2019)

Эта повесть написана в 2003 году, почти 16 лет назад. Сегодня мне кажется, что она не только детективно-фантастическая, но и реалистическая – в смысле фиксации времени: реалий, деталей, типажей, языка, а главное психологического ореола. Как мне кажется, в персонажах, в настроении, в сюжете, в финале отразился тогдашний иронический цинизм и пессимизм, и вместе с тем надежда на чудо, – отразилась растерянность, которую тогда переживали многие, но не все осознавали. Я тоже не осознавала тогда, но почувствовала в тексте сейчас.

Глава 1. Что-то изменилось

Удивительно, но зловещий грохот был слышен за тысячу километров от эпицентра. Вавилонская башня, образованная продуктами взрыва, возросла на 20-километровую высоту. Сотрясение почвы зафиксировали сейсмографы Алматы, Тегерана, Дели…

«Столичный вестник». 8 сентября 2004 г.

В масайской деревне мы видели белого человека в традиционном красно-клетчатом одеянии. Жители деревни называют его сыном бога Нгаи-Нарок…

Журнал «Клуб путешествий». № 9, 2004 г.

День первый

Как обычно, Шедевр проснулся в позе эмбриона – на левом боку, поджав коленки. Он любил спать так, и по утрам всегда замечал на левом плече рельефный след от подушки. А однажды сразу после пробуждения спустился в тату-салон, который был на первом этаже его подъезда, и заказал Недобитому протатуировать подушечный орнамент. Получилась крутая абстракция, – Недобитый выразил одобрение.

Шедевр открыл глаза и посмотрел на стену.

И увидел надпись.

На стене.

Впрочем, само по себе наличие настенной надписи не содержало никакой сенсации. Мало ли зачем люди помещают плакаты на вертикальные поверхности. Иностранные слова, например, развешивают по всей квартире (Муму даже на окна лепит карточки – на каждое окно местоимение на эсперанто). Или какие-нибудь другие напоминалки – «Не забудь выпить витамин Е после обеда». Или просто лозунги – «Надо работать». Или просто приколы – «Этот плакатец прикрывает дырку в обоях» (висит у Фроси в спальне – причем, под плакатцем никакой дырки нет).

Здесь тоже, вероятно, таился какой-то прикол. Большой плакат – метра два на два – был заключен в строгую деревянную рамку и закрыт стеклом, как подлинная картина. А может, это и была картина? Существуют же абстрактные шедевры (типа у Шедевра на плече), состоящие из одних линий. Так почему бы им не состоять из одних слов?

Шедевр приподнялся на локте и прочитал красные буквы:

Если пакостный сосед

Кинул муху в твой омлет,

Если стырили посуду

Собутыльники-паскуды,

Если трепетный объект

Не согласен на коннект,

Если ты, обычный гений,

Утомлён от впечатлений

И от суеты сует,

То послушай наш совет:

Не кручинься, не реви,

Всуе душу не трави.

Лучше ближних удиви:

Ножик омочи в крови

И скорей отсюда рви.

Ну и бред… И кто только притащил сюда этот фольклор? Шедевр озадаченно покашлял, перевел задумчивый взгляд на подушку – и обалдел. Шедевр не узнавал подушки – его родная, грязно-белая, со свинками-футболистами, куда-то пропала, и вместо нее впадину от головы хранила новая, чистая, серая – цветом и формой сходная с экраном потухшего телевизора Электрон-738, заменявшего тумбочку в его родной хрущобе. И вторая подушка была серая. И простыня была серая. И одеяло было серое, но с отметиной – белым иксообразным пересечением стрел. Такой же – только черный – икс широко пластался на потолке.

И… что все это значит?

Потрясенный взгляд Шедевра осторожно отлепился от потолка и медленно пополз вниз, натыкаясь по пути на:

– квадратные ниши в стене, изредка обжитые пузатыми глиняными вазочками и круглыми серыми камушками;

– полуоткрытую дверь, за которой поблескивало что-то богатое, джакузистое;

– сухое дерево в углу – нечто среднее между икебаной, скульптурой и вешалкой;

– тумбочку из переплетенных черных реек – сквозистую, дырявую, надменную – приютившую светильник в форме куцей трубки бамбука и новенький кухонный нож;

Наконец взгляд снова вскарабкался на кровать и оценил, что она весьма щедро простирается вокруг, – из-под постельного белья деревянная плоскость высовывалась еще на целый локоть. Заглянув под этот козырек, Шедевр обнаружил шлепанцы – матерчатые, черные.

– Спасибо, что не белые, – вслух сказал он и прислушался.

Ответа не последовало.

– Спасибо, что не белые, – сказал он еще раз.

Это была совершенно не его квартира.

* * *

Входная дверь находилась справа, возле ванной. За этой дверью, наверное, таились ответы на вопросы, – там гудел нестройный хор голосов.

«Неужто меня похитили с целью выкупа?» – подумал Шедевр и мысленно усмехнулся – ну кому он нужен, грузчик-кладовщик, провинциал и сирота. Однако каким образом состоялось это загадочное перемещение? Он уснул в своей тесной клетушке, а проснулся в шикарной буржуйской спальне, будто только что вышедшей из холодных лап дизайнера.

Его накачали лекарствами? Но зачем?… А может, это сон? Или виртуальный мир, типа «Матрицы»? Он опять усмехнулся – уже не мысленно, а телесно. Не будь идиотом, Шедевр. Наверняка все объяснится как-нибудь элементарно.

За дверью раздался женский визг. Шедевр вздрогнул и решил наконец разведать обстановку. Но перед тем, как покинуть комнату, заглянул в платяной шкаф (дверка не растворяется, а сдвигается). Там висело несколько одинаково белых хлопчатобумажных комплектов: широкие шорты, окаймленные по низу черным, и футболки, украшенные на груди тем же иксообразным логотипом. С костюмами соседствовали нежно-зеленые полосатые пижамы. Под одеждой ровным рядком стояли три пары шлепанцев, над одеждой безупречным кубом высилась стопка белья, а еще выше, на последней полке, алел крестом-и-полумесяцем белый чемоданчик аптечки.

Невнятно заподозрив, что таинственные хозяева прочат ему долгое проживание, Шедевр снял с плечиков белое одеяние и облачился (а что делать – не выходить же на неизвестную территорию в трусах?). Однако делал это неохотно, ибо предчувствовал розыгрыш. Но кто мог подготовить такую масштабную забаву? Неужели Фрося? Она не единожды удивляла Шедевра, но чтобы так… И главное – зачем? К тому же обстановка была такой чужой и надменной, что невольно рождались самые нелепые сомнения: а вообще, в Ковыльске ли я? Не увезли ли меня зачем-то на край света, подальше от родного города?