не расправившись,
раскуривая над крышами, со двора,
над полупустыми вагонами, от моста,
еще четыре таких же, огнем рассвет.
А свет от него отражается и плывет,
как пьяные и влюбленные мотыльки.
Под небосвод, города обнимая
и улицы,
и горизонт,
и даже,
до тебя достает,
и даже,
до меня, -
как последний.
И кажется, что сегодня наверняка,
развернется запутанная, потерянная строка;
одно еще слово, слог и твоя рука -
и ничего не стоит уже дороже.
И кажется, что сегодня наверняка,
мир станет выше, чище, как облака,
и мой внутренний, нескончаемый монолог
не останется брошенным, не прочитанным и забытым,
в этой кажущейся ненужности стрел и боли.
Ведь каждый волен,
и сам себе света живой исток,
как глоток у рассвета
над крышами
со двора.
Четыре утра. А ты
улыбнешься
непременно,
и сквозь города,
я отвечу тебе,
отвечу
наверняка.
Небо над нами
Ночь стекает по стеклам, карнизам, тая;
Бьет по рукам и по венам пускает ток.
Я безвозвратно блокнотами жгу, врастаю
Под запятыми, и солнцами между строк.
Небо над нами устало роняет зимы
Прикосновением марта и февраля.
Утро в ладони теплее рассвета. И мы
Все таки пойманы в сети календаря.
Небо над нами – до дрожи безмолвные грани,
Густо вплетаются в волосы вместо лент.
Тысячи солнц твоих льются – хватаю глотками,
Чтоб ощущать каждой клеточкой этот свет.
Чтобы потом по карнизам и стёклам, тая
Ночь стекала, пуская по венам ток.