Куклы во время шторма

– Боже, это еще зачем?

– Не хочу с тобой разлучаться. И боюсь – вдруг я вернусь, а ты дверь не откроешь. Опять начнешь говорить, чтобы я ушел. Почему ты так рьяно от меня отказывалась?

– Был бы на моем месте – понял бы.

– Ну… отчасти я вроде бы понимаю.

– Вот и хорошо.

– Так ты поедешь со мной? Я, наверное, после завтрака выдвинусь. Надо сразу с этим покончить. Жаль только, нет с собой ключа. Придется звонить в дверь – очень надеюсь, что Алла откроет.

– Взвесь все тысячу раз, прежде чем сжигать за собой мосты, – призвала я. – Вы крепко связаны, Алла без тебя пропадет.

– Подумай, что ты говоришь! – возмутился Стас. – Теперь, когда у меня наконец-то есть ты и я чувствую, что готов быть с тобой хоть до конца жизни (кстати, я, кажется, тебе этого еще не говорил, но так и есть), – я должен цепляться за Аллу, с которой у меня уже не знаю сколько лет все висит на волоске?! Единственной фишкой наших отношений и было то, что они постоянно висели на волоске. Адреналин и все такое… в остальном… нет, я, конечно, желаю ей счастья и буду помогать ей, если это нужно, но…

– Конечно, нужно. У нее же нет своих денег, родители ее не поддерживают.

– Ох, это верно. А откуда ты знаешь про родителей? Я вроде бы не говорил… Впрочем, она не пропадет – у нее есть добрая тетка. Да и не пора ли ей самой найти работу? Уже два года как институт закончила. Один раз попыталась куда-то устроиться, походила туда неделю – не понравилось. И все. Ну нельзя же так, она взрослая девочка, никто не обязан ее обеспечивать.

– Стас, я даже по пальцам не могу пересчитать, сколько раз ты вот так лежал по утрам рядом со мной и говорил об Алле, – усмехнулась я.

– На сей раз ты сама захотела, чтобы наш разговор крутился вокруг нее.

– Привыкла, знаешь ли. Как-то некомфортно без этого.

– Ох, я обожаю эту твою иронию. Все в тебе обожаю. Я так в этом уверен сейчас, что даже, видишь, не запинаюсь.

– Это похвально.

– У тебя случайно нет мужской рубашки? Или куртки? Не хочется опять выходить на улицу полуголым.

– Ох, да вряд ли… то есть, наверное, осталось что-то от дедушки, но не знаю, в каком все это состоянии: он умер пятнадцать лет назад.

– Главное, чтобы это вообще можно было надеть.

– Сейчас посмотрю. Наверное, на антресоли…

Я вылезла из-под одеяла, накинула халат, принесла табуретку.

– М-да… большую часть одежды бабушка куда-то дела. Может, выбросила? Не очень-то сентиментальной она была.

– Но тапочки оставила, – усмехнулся Стас. – Так что там?

– Одна шелковая рубашка, почему-то розового цвета, один съеденный молью свитер и двое штанов. Странный выбор.

– Негусто. Может, где-то еще есть?..

– Едва ли.

– Хм… а если обратиться к твоему отцу?

– Думаешь, он знает, где его теща держала вещи покойного мужа?

– Я не о том. Что, если у него одолжить?

– А как ты ему объяснишь, что явился ко мне в таком виде? И в чем ты вообще ему покажешься?

– Эх, давай сюда шелковую рубашку дедушки.

Я упустила из виду, что дедушка был довольно крупным мужчиной – рубашка доставала Стасу до колен, а рукава были явно рассчитаны на человека с руками длиннее Стасовых раза в полтора.

– Своеобразный вид, – со смехом заключил он, глядя в зеркало.

– Боюсь тебя обидеть, но, по-моему, тебе не идет розовый, – добавила я.

– Да, наверное, дедушке он шел больше. Не знаешь, твои родители уже проснулись?

– Глупый вопрос.

– Точно. Они «жаворонки».

– Вот именно.

– Ну что, идем? Все равно других вариантов нет, не выйду же я так из дома.

– Ты уверен?

– В чем – в том, что не хочу показываться в этом на улице? Да! Можно, конечно, вызвать опять такси, но у меня же денег нет.

– Я бы одолжила еще.

– Ну-у, я бы, само собой, вернул, но можно вообще разориться, если будешь разъезжать всюду на такси. Лично у меня и так полно трат в последнее время. Я начал копить на машину, но свадьба…

– Эм-м, ты что, все еще женишься на Алле?

– Упаси боже! Про свадьбу – это я по привычке. Просто в последнее время все думал, рассчитывал, как бы концы с концами свести… прости! – Стас умоляюще прижал утонувшие в рукавах рубашки руки к груди.

– Оговорка по Фрейду, – хмыкнула я.

– В смысле?

– Ты все еще не веришь, что между вами все кончено. – Произнеся эту фразу, я почувствовала себя ревнивой любовницей, к которой ушли от жены и она никак не может поверить своему счастью.

По сути, это было близко к правде, только психология у меня была несколько иная… по крайней мере, я на это надеялась.

– Эй! Ты что… Я прямо расстроен, что ты так думаешь. Мои слова для тебя ничего не значат?

– О том, что ты уходишь от Аллы, я слышала раз пятьсот, – напомнила я.