Магнит души

Вот и сейчас Илья сидел и грустил. Он понимал, что отношения подходят к концу, но продолжал надеяться на лучшее. Рядом сидел плюшевый пятнистый пёс. Парень надеялся этим псом растопить её сердце.

Окутанный ароматами уходящего лета, утомленного города, он смотрел на приближающуюся невысокую девушку.

Катя наблюдала за сутулой фигурой парня, всмотрелась в острое лицо с сурово сведенными бровями и грустно улыбнулась:

«Он же хороший, может полюбить получится? Я же к нему уже так привыкла. А может любовь и есть спокойная?! – устало подумала Катя. – Это мне нужен фейерверк, но такого не бывает».

– Привет, – грустно произнёс Илья. – А мы уже заждались, – и парень, вытянувшись во весь рост, наклонился и поцеловал в щеку, потому что нос и губы девушка спрятала в собачьей шерсти.

«Совесть мучила, поэтому я натянуто улыбнулась и опустила виноватые глаза», – вспоминала она эту встречу на страницах дневника.

Пара прогуливалась по душным городским улицам города П, дышащим выхлопными газами проезжающих машин. Молодые ели мороженое, плавились вместе с прохладной мякотью лакомства под солнцепеком. Мимо проходящие люди грустили и смотря под ноги шли по парковой площади, утопая в звуках плейлистов, с надеждой посматривали на прохожих в поиске знакомых лиц. Каждыми выходи?л с целью разнообразить досуг, но утопал в ощущениях одиночества и тоски.

К половине десятого девушка сослалась на усталость и предложила разойтись по домам. Она дождалась, когда спина Ильи скроется за дверью подъезда, чтобы постоять одиноко в гулкой тишине лестничной площадки, среди частично ободранных голубых стен и унылого серого предстоящего будущего.

«Прочь от меня… не хочу испытывать эту нахлынувшую волну с привкусом горечи и тоски», – она с силой оторвалась от стены, открыла входную дверь и шагнула в пахнущее пирожками и лекарствами нутро квартиры.

– О, Катенька, ты как раз вовремя, сериал уже начинается, – радостно сообщила бабушка Анфиса.

Дед Виктор раздраженно встал и пробурчал под нос:

– Ну, опять ничего из-за тебя неслышно, – потопал в другую комнату слушать скандальную передачу Андрея Малахова.

– Бабушка, извини, но у меня голова разболелась. Я лучше полежу, – изобразив на лице мучения, Катя отправилась в комнату.

Бабушка Анфиса спорить не стала, пообещала, что «потом всё расскажет».

Девушка зашла в прохладную спальню, увешанную иконами, заставленную массивной лакированной мебелью и села на мягкую кровать, раздраженно вытерла губы и посмотрела с ненавистью на отражение.

– Обманщица! – вынесла себе приговор и упала на подушку.

Слёзы текли по её щекам и исчезали в мягком брюхе пуховой подушки.

Успокоиться было нелегко: уснуть у Кати получилось часа в два ночи, когда бабушка, под самым ухом, уже давно и громко храпела.

Глава 2. Как выглядит любовь?

Александр

Он танцевал, не чувствовал реальности, публики и толпы. Вокруг него яркие обрывки воспоминаний. Нечеткие лица, огонь, прерывающееся дыхание, музыка – кружились и не давали шанса остаться со зрителем. Эйфория перерождала, вырывала из реальности. Последний рывок, вырывающееся пламя, прыжок и… тишина, после которой сердце будто выпрыгивает из груди. Потребовалось несколько секунд, чтобы зритель переварил увиденное, затем послышался шквал аплодисментов и восхищенные крики зала.

А вот уже симпатичная блондиночка буравит взглядом, пробивается сквозь толпу, пытаясь оттолкнуть таких же нагловатых девиц, как она, чтобы прижаться к нему соблазнительным тельцем. Обычно он такой наглости не терпит, но сейчас эмоции опьяняют, не дают дышать и кружат голову. Удержаться и вернуться к здравомыслию кажется нереальным, да и зачем, ему и здесь хорошо – между небом и землёй.

Счастье не было долгим – вдалеке мелькнуло и мигом отрезвило хорошенькое и знакомое личико, с глазами, внутри которых затаилась обида – конечно, на него.

В сердце тут же прокралось привычное чувство вины.

Стоп! Это же сон – его сон! А значит, здесь он хозяин и вправе распоряжаться, поэтому прочь посторонним чувствам, только наслаждение и драйв! На чём он там остановился? Ах да, девчонки…

Разомкнуть веки было тяжело, но ещё тяжелее становилось игнорировать дребезжащий на компьютерном столе у противоположной стены радиотелефон. Нашарив на прикроватной тумбочке холодный будильник, Александр с тоской посмотрел на часы. Циферблат показывал половину десятого.

Телефон снова затарабанил противным, врезающимся в мозг, звуком. Уронив тяжелой рукой невиновный будильник, Александр выбрался из тёплой постели, втянул воздух холостяцкого утра, минуту мешкал на кровати, протирал лицо руками, наконец, пошёл к телефону.

– Слушаю, – как можно грубее ответил он, надеясь, что на том конце провода испугаются неприветливости и ретируются восвояси.

– О Сань, да ты ещё дома?! А я тебе на мобильный звонил, да ты трубку не берёшь, – проигнорировав злобный тон собеседника, поинтересовался сиплым голосом друг Ромка.

– Нет, блин, в очереди за хлебушком стою… – раздражённо отчеканил Александр, сдерживая приступ зевоты и с аппетитом вспоминая запах свежеиспечённой булки. – Мобильный на беззвучке в кармане олимпийки остался. Ромыч, чего надо?

– Мы здесь, значит, уже как полчаса собрались, ждём. Хорошо, что я терпеливый. Я здесь группу развлекаю, друга спасаю, чтобы не материли за опоздание, а ты ещё спрашиваешь – чего я звоню?! У нас сегодня полночи работой забиты, если не забыл. А мы ещё номер не отточили, – со спокойным дружелюбием в голосе напомнил друг.

Александр хлопнул себя по лбу.

– Блин, забыл про репетицию! Ромыч, это ты вчера свалил рано, а мы полночи ещё бои устраивали на Sego. Так, скажи пацанам, что я через полчаса буду, – уже натягивал чёрные спортивные брюки, брошенные на рядом стоящий деревянный стул. – Сколько времени потребуется на то, чтобы вызвать такси и успеть спуститься с восьмого этажа? Неплохо было бы ещё и съесть чего-нибудь, – прохрипел ещё сонным голосом парень.

– Здесь пообедаем, главное глаза протри. Слушай, Алекс, – лучший друг, убавил тон голоса и стал говорить тише. – Здесь это, про тебя спрашивают.

– Кто спрашивает? – с любопытством спросил Александр, придерживая трубку возле уха плечом и натягивая сине-красную ветровку.

– Ну, эта, как там её, рыжая такая. С щупленькой писклявой подругой всегда ходит.

– Что нужно?

– Смотря что ответить? – туманно ответил друг, но Александр понял.

Вспомнить рыжую особу парню было несложно: его интрижка двухнедельной давности требовала к себе внимания. Но увлечение Александра уже прогорело, интерес к особе остыл. А с её подружкой и вовсе связываться не стоило. Они обе околачивалась везде, где он находился и не давали проходу.

– Скажи, что уехал.

– Понял. Ты с Ариной вечером в клубы приедешь?

– Нет, временно расстались.

– Ясно. Ты, это, давай пошустрей, мы пока костюмы подпаяем, – и в телефоне послышались ленивые гудки отбоя связи.

Повесив трубку, Александр невольно упёрся взглядом в портрет, стоящий здесь же, возле телефона. С фотографии на него смотрел мальчик искренними зелёными глазами с карими ободками вокруг зрачка, доставшимися ему от мамы, сливающиеся в оригинальный своеобразный зелёно-карий оттенок. А рядом, за плечи его обнимал и улыбался темноволосый высокий мужчина с угловатым лицом и массивными плечами, но с весёлыми яркими зелёными глазами, легким хитрым прищуром. Он любовно прижимал семилетнего мальчишку к себе, так похожего на него самого и казалось, защищал от сложного мира.

– Как же тебя не хватает, пап, – произнёс парень, поставив портрет возле чёрного радиотелефона.

«Так, прочь грустным мыслям, не до них! Лучше вспомнить сон», – подумал Александр Ходоковский и потряс коричневой шевелюрой. Усмешка уголком губ тут же отразилась на его лице.

***

Популярность им далась тяжело: изнурительными тренировками, хроническим недосыпом, постоянной нехваткой времени на личную жизнь. Но как теперь жить без этого – Александр не представлял.

– Меня зовут Данила, – представился на первой танцевальной репетиции высокий, худого телосложения парнишка с торопливой речью.

– А я – Стас, – следом подал голос спортивный блондин, с броской модельной наружностью, как будто только что сошёл с плакатов.