Потерян в море

История с воскрешением юнги была весьма интересна Грахго. Он очень хотел разобраться в ее природе, но пока не понимал, с какой стороны подступиться. Возможно, стоило поинтересоваться у местных аборигенов? Ведь именно они когда-то помогли капитану частично понять природу Отверженного и устройство галактик. И как бы Фанатику не хотелось больше никогда не возвращаться на те дикие берега, кажется, у него опять был слишком скудный выбор. Развить мысль дальше и посмотреть иные варианты помешал крик впередсмотрящего, находящегося в вороньем гнезде.

– Бриг справа по борту!

Капитан недобро улыбнулся, меняя курс фрегата. Команда радостно взревела, предвкушая веселье и надеясь на добрую добычу.

***

Залп картечи впился в бок фрегата, не задев команду, но оставив на обшивке царапины и сколы. Если бы Отверженный мог издавать звуки, то он бы заорал от боли и обиды. Но проклятый корабль был лишен такой возможности, а потому только скалил пасть в ужасающей гримасе, да тянулся такелажем к просевшему под грузом бригу. Топот ног и тяжесть у правого борта возвестили о готовности абордажной команды вступить в бой. Время мучительно тянулось, горькой смолой стекая по мачтам.

– Трусливые крысы, – старпом презрительно сплюнул, и Отверженный зашипел.

Мало того, что двуногие твари жалили его тело неумелой стрельбой, так Ловкий Эр еще имел наглость марать доски? Все же стоило смыть ублюдка в море, когда подвернулась такая возможность.

– Хах, неужто это панталоны их кэпа? – Саром хохотнул.

Команда "Мотылька" вывесила белый флаг в тот самый момент, когда щупальца фрегата облепили изящную фигуру нимфы на носу брига. Вырезанная не самыми последними мастерами и казавшейся живой, она имела все шансы сгинуть под напором Отверженного, утонув в бездонной глубине моря бесформенными обломками.

– Переговоры!

Жилистый моряк брига размахивал бело-серой тряпкой, подозрительно напоминающей панталоны, и орал во всю свою пропитую глотку.

– Переговоры! Мы хотим сдаться!

Отверженный был категорически против такого поворота. Он жаждал мести. Она пожаром выжигала изнутри всю его фигуру, заставляя сжимать щупальца сильнее. На нимфе появилась первая трещина, разделив нежное лицо на две кривые части.

– Вы слышали, псы?! – Фанатик криво усмехнулся, положив руку на пистоль, заткнутый за пояс. – Собрать ублюдков на палубе!

Пираты радостно заулыбались. Кто-то хохотнул, предвкушая легкую добычу. Но старпом в один миг прервал всеобщее веселье:

– Рты закрыли, – он прорычал это негромко, но так, что каждый на корабле смог расслышать. – Пока не свяжете торгашей, оружие не опускать!

Это было справедливым приказом. Каждый пират "Отверженного" это понимал. Они имели живой пример, демонстрирующий, что бывает, когда расслабляешься слишком рано. Саром улыбнулся, отчего его верхняя губа, словно ткань шатра, разделилась, обнажая кривые зубы и десну. Боцман заработал свою отметину лет пять назад. Тогда он еще плавали на юркой шхуне "Песнь сирены" и ее пираты также брали в плен корабль, что сдался практически без боя. По крайней мере, так по началу они думали, пока на корабельные доски не упало несколько кричащих от боли тел.

– Оставь ее, старик. Грешно портить такую красоту, – Грахго уже стоял у правого борта и иронично наблюдал, как Отверженный старался оторвать нимфе голову, пока пираты завершали сцепку кораблей.

"Почему?"

– Нельзя отбирать у человека единственное светлое, что у него есть. Как нельзя и тушить маяк, указывающий кораблям путь.

Отверженный неохотно убрал щупальца. Он бы никогда не потушил маяк. Фрегат благоговел перед ними, ощущая безмерную благодарность, когда подкрадывался к берегу в особенно темные ночи или же когда боролся со стихией близ скал.

Послышался стук оружия о палубу, негромкая ругань и презрительные шутки пиратов. Одни из них споро связывали чужую команду, другие с осторожностью обшаривали "Мотылька", а третьи уже обдирали все, что плохо лежало и могло быть продано в Гар-Нуэра. Отверженный тяжело вздохнул, напоминая маленького ребенка, топтавшегося перед лавкой с печеными яблоками в ожидании, когда же мать, наконец, соизволит обратить на него внимание.

– Кто ваш капитан? – Грахго лениво расхаживал по чужой палубе, со скукой разглядывая холеную команду "Мотылька".

– Я. Мое имя Морган Роуз.

Крепкого вида мужчина с достоинством кивнул головой, без страха встречая взгляд пиратского капитана. Его имя показалось Фанатику знакомым. Оно всколыхнуло старые воспоминания, оставшиеся в другой жизни, когда Грахго еще бегал в белоснежной рубашке с узорными манжетами по саду родового поместья.

– Что везете?

– Ткань.

– Капитан! – из трюма, волоча за собой извивающийся куль, показался чернокожий Джодок. При его появлении капитан "Мотылька" побледнел.

Вскоре перед всеми предстала растрепанная девушка, чьи большие синие глаза смотрели на окруживших ее пиратов с отчаянной решимостью.

– Ткань говорите? – Фанатик облизнул губы, с садиским наслаждением наблюдая, как капитан Роуз незаметно, но судорожно, сжимает кулаки. “Ткань” звали Исбель, и когда-то она совершенно очаровательно сопела в люльке, пока ее матушка просила Грахго присмотреть за малюткой.

И пока Фанатик наслаждался смятением Моргана, пираты наслаждались видом миловидной девушки. Они обступили ее со всех сторон, отвешивая пошлые шутки и издевательски касаясь то платья, то шелковых волос, пока еще не переступая невидимую линию недозволенного. В их сердцах растекалось вожделение, затуманивая разум и рисуя в воображении желанные картины недалекого будущего, от которого любой служитель церкви покраснел бы до кончиков ушей.

– Прошу… Не трогайте ее, – капитан Роуз, не то с надеждой, не то с болью, Отверженному было сложно разобрать, вглядывался в лицо Фанатика.

– И почему мы не должны этого делать?

– Капитан… – Морган запнулся, не зная, как обратиться к пирату, о котором он, наверняка, слышал лишь прозвище.

– Грахго де Мора, – Фанатик редко называл свое имя, но сейчас он произносил его с особым удовольствием.

При упоминании полного имени, Роуз побледнел еще сильнее. Хотя казалось, куда уж больше? Мужчина и так был похож на травяной корень, безжалостно извлеченный из земли на божий свет.

– Капитан де М-Мора, это моя дочь. Прошу вас! Поймите, – Морган хотел шагнуть вперед, но связанные ноги не позволили ему этого сделать, отчего он неловко упал вперед. – Если бы подобное случилось с вашей девочкой?

– Осторожно, стервятники! – голос Эра, строгий и непреклонный, немного поубавил пыл пиратов. – Не испортите девку, пока с ней не поиграет капитан!

– Капитан де Мора! – Роуз начал извиваться на досках, не то пытаясь встать, не то желая доползти до дочери, раз за разом падая обратно. – Грахго!

Раздались крики девушки и смех пиратов. Они не спешили, прекрасно зная, что все равно получат свое. Так им причиталось по праву. Отверженный же не был уверен в этом. Он чувствовал сомнения Грахго, хоть внешне капитан и сохранял немного ироничное безразличие. Душа капитана металась, словно застряв в бушующем водовороте Сциллы. С одной стороны, воспоминания держали сердце Грахго, заставляя его болезненно сжиматься. С другой, было холодное осознание, что пираты не согласятся просто так отпустить девушку. Не теперь, когда они почувствовали нежность кожи и трепет вздымающейся в страхе груди. Скажи им сейчас, что девчонку нужно оставить в покое, и от бунта не спасет даже Отверженный.

"Отдай. Мне."

Взгляд Отверженного был направлен прямо на застывшего Фанатика. Фрегат не понимал, почему капитан не хотел отдавать девушку пиратам. Не понимал он и терзаний Роуза. Но Отверженный знал, что даже потеряв голову, пиратская команда не пойдёт против своего корабля. Глупцы страшились его больше, чем своего капитана, не осознавая сути фрегата в полной мере. К тому же, внутри корабля крепло теплое, нежное желание помочь. Отверженный всегда раздражался, когда Грахго мучали сомнения. Было так и теперь.

– Старик? Ты уверен? Здесь есть более сытный обед, – Фанатик немного удивленно приподнял одну бровь.

"Да."

Щупальца, отходившие от человеческой части носовой фигуры и бывшие длиннее остальных, с силой ударили по борту "Мотылька", привлекая к себе всеобщее внимание.

– Что ж, – Грахго саркастично улыбнулся. – Вам повезло, капитан Роуз. Мои псы не тронут вашу дочь.

– Что?!

– Вы не можете так поступить, капитан!

Со стороны пиратов раздавались возгласы разочарования и недовольства. Но сквозь десятки злобных голосов, пробивался один, полный необъятной и несокрушимой благодарности.

– Спасибо. Спасибо, капитан де Мора!