Потерян в море

От нелепости картины клокочущий в груди гнев капитана постепенно стихал. На губах у Фанатика расползлась недобрая улыбка. Увидь ее Каттальтта, наверняка, поспешила бы убраться с корабля на родной остров. Но видела она только стены ящика и пульсирующее сердце, которое так желала, но не могла взять, хоть и была невероятно близка.

– Надо же, я и не подозревал, что будет такой фееричный эффект!

Он подошел ближе, разглядывая Каттальтту с удивлением и интересом. Особенно тщательно Грахго рассмотрел место, где шея духа упиралась в деревянную дверцу ящика. Не совладав с искушением, капитан с опаской провел пальцами по месту стыка. Чем ближе дерево было к духу, тем оно становилось холоднее. Затем дернул за одну из лиан, но та оказалась словно каменной – дух даже не покачнулся.

– Кажется, у тебя проблемы, а, дорогуша?

Задача, которая теперь стояла перед Фанатиком, обладала неясными очертаниями и сомнительным завершением. Грахго понятия не имел, что теперь делать и как вернуть хранителю первоначальный вид. Он создавал оковы по наитию, собрав силу, что пронизывала его вместе с кораблем, и преобразовав ее в сдерживающий фактор для злобного духа. И капитан не представлял, как это все сработает, если плененный хранитель решит сотворить что-то подобное. Попадись Каттальтта где-то в другом месте, и Грахго бы просто отодвинул ее в угол, чтобы не мешалась, до более удачного времени. Но призрачная девушка заблокировала своей головой доступ к сердцу, телом перекрыла кровать, а длинными лианами усыпала пол. Просто так ее было не подвинуть.

– Освободи!

Хриплый и возмущенный окрик вывел капитана из задумчивости. Он вздохнул. В голове одновременно было тесно от мыслей и пусто от идей. Не имея чего-то получше, Грахго попробовал потянуться к оковам и убрать их. Легко и изящно, словно отгонял хрупкую стрекозу. Как говорила в детстве няня: иногда самый простой ход – самый действенный. Но судя по тому, что ничего не поменялось, этот случай не подходил к таинственному “иногда”.

– Что. Ты. Там. Возишься? – Каттальтта выплевывала слова, не скрывая раздражения.

– Не мешай. Я думаю.

– Оставь. Тем. Кто. Умеет. Думать.

– Тебе?

Иронией, присутствующей в одном слове, можно было заполнить трюмы “Отверженного” доверху. Едкие слова духа зарождали в голове Грахго кощунственную мысль, позаимствовать у Мясника пилу и отделить слишком уж болтливую голову от тела. Останавливала только пара вещей. Во-первых, кто знает, сколько времени потребуется, чтобы найти следующую нить Топони? А во-вторых, нет гарантии, что подобные радикальные меры помогут и дух заткнется.

– Капитан. Вы. Так. И. Кораблем. Управляете?

– Ты можешь…

– Нет. Криворукий. Болван!

Фанатик медленно выдохнул, успокаивая себя. Ему нужна была ясная голова для решения чертовой проблемы. Но неугомонный дух не утихал.

– Давай. Не. Торопись… У. Нас. Вечность. Есть, – процеживала хранитель каждое слово сквозь зубы так язвительно, что яд с них едва не стекал по стене. – Сначала. Думают. Потом. Делают. Грахго.

– Ага, именно поэтому, ты полезла в ящик, даже не подумав о последствиях? Умно-умно.

Капитан перевел взгляд на окно, подмечая сколько времени прошло.

– Ты уверена, что я не могу тебя вытащить, дорогуша? Знаешь ли, у меня здесь весьма неплохой вид открывается…

– Да. Как. Ты. Смеешь?

Грахго улыбнулся, услышав в голосе Каттальтты неприкрытое возмущение и даже смущение. Было забавно замечать столь людские черты у бестелесного духа.

– Если бы ты не заблокировала свое же сердце и не заняла кровать, то я бы оставил тебя так. Сразу двух зайцев бы пристрелил. Избавился бы от дальнейших хлопот следить за тобой и каждый день получал бы эстетическое наслаждение, – издевательски растягивая слова, капитан начал поправлять рубаху и штаны. Выбежав до этого из каюты впопыхах, он имел неряшливый вид, и теперь быстро это исправлял.

В каюте повисла тишина, нарушаемая лишь шорохом одежды и звяканьем пряжки ремня, да оружейной перевязи. Служба на военном судне внесла целый рой привычек в жизнь Грахго. И даже теперь, на пиратском корабле, многие из них не спешили уходить.

– Что. Ты. Там. Делаешь? – подозрительно спросил дух.

– Расстегиваю ремень.

– Ч-что?!

Капитан, как раз поправляющий пряжку, удивленно перевел взгляд на хранителя, в голосе которого проскальзывала паника и растерянность.

– Ремень, говорю. Проблемы со слухом, дорогуша? – Грахго прищурился, с легким сомнением вглядываясь в Каттальтту.

– Животное.

Он не стал сразу отвечать на слово, полное презрения и высокомерия. Медленно подошел к кровати и духу на ней. Вкрадчиво спросил, облокотившись о стену каюты и приблизившись к плечу Каттальтты, обжигая его дыханием:

– И что с того?

Кончиками пальцев Грахго коснулся выпирающего позвонка Каттальтты у основания шеи, где соединялись перья, частично скрывающие ее плечи. Разглядывая духа ироничным взглядом, он игриво, едва касаясь, начал спускаться по позвоночнику ниже.

– Знаешь, Катта, как встречают пиратов бордели Гар-Нуэра, Нассау или Тортуги?

Капитан остановился на пояснице и скользнул ладонью на бедро, нежно поглаживая его, словно рисовал забавные картинки на запотевшем стекле. Однако эти прикосновения совсем не походили на те, к которым он привык. От них не шло тепло, под пальцами не ощущался бархат кожи. Каттальтта была настолько ледяной, что пальцы Грахго деревенели.

– Совсем, как ты сейчас. Стоя на коленях и умоляя обратить на себя внимание…

Хранитель дернулась. Фанатик ощутил, как под его ладонью напрягаются призрачные мышцы. Смог увидеть, как иней, покрывающий Каттальтту, становится тоньше, но не уходит насовсем. Дух медленно, немного изломано, освобождалась. Капитан отошел в сторону, внимательно наблюдая, как пленница пытается разорвать сдерживающие ее оковы. Вот только сил ей явно не хватало. Вытащив голову и оттолкнувшись от кровати, Каттальтта сделала пару неуклюжих шагов назад, но так и не смогла удержать равновесия, упав на пол. Иней начал неотвратимо возвращаться назад.

– Вот значит, как это работает, – пробормотал Грахго себе под нос.

Хранитель представлял из себя жалкое зрелище. Исчезли нелепость и злость. Теперь перед капитаном предстала поникшая, скрюченная фигура, окруженная спутанными лианами и льдом, с гримасой страха на лице.

– Ты!

Она с трудом вскинула голову, прежде чем оковы вновь сомкнулись.

– Когда. Подохнешь. Станешь. Моим. Псом.

В ее взгляде перемешались ненависть, страх и отчаяние. Они налетели на Грахго, но столкнулись с безразлично-жестоким выражением в глазах пирата. Ни сожаления. Ни жалости. Ни стыда.

– Твоя. Душа. Гнить. Будет. На. Моем. Острове!

– Моя душа принадлежит не тебе, дорогуша.

Капитан криво усмехнулся, разворачиваясь к двери. Ему нужно было хорошенько подумать. Понять, как именно это работает, и получить не мимолетный результат, а полный контроль. Да и Каттальтте полезно будет посидеть одной.

– А. Я?! Не. Смей. Бросать!

Крики духа так и остались без ответа.

***

Пираты успели убрать практически весь беспорядок, появившийся в результате бунта Отверженного. Корабль им в этом старался помочь, как мог, чувствуя вину. Теперь юнга понуро драил палубу в компании пары проштрафившихся пиратов. Но Грахго не замечал привычную суету вокруг. Он стоял у штурвала, вглядываясь в лазурную даль, простирающуюся на многие мили. Это успокаивало получше крепкого пойла и не путало мысли. Вот только сейчас злость, будто жаркое, закипала внутри, не желая остывать.