Когда твой герой – монстр

– На лабораторной в среду. Я сделал лекарство от глухоты. Тебе повезло.

Я всегда был предметом для насмешек Клода и его дружков, поэтому странно было видеть на его лице сейчас облегчение и слышать то, как он смеётся.

– А ты, оказывается, умеешь шутить! А ещё выживать, чёрт возьми! Никак, ты всё-таки сделал зелье бессмертия, иначе ни за что не поверю, что тебя не сожрали в первой десятке счастливчиков!

Помните, что я говорил про потерю времени? Такие разговоры, даже если они не направлены на то, чтобы вас оскорбить, отнимают время. А моё время принадлежало теперь не только мне. Я делил его с мистером Тейлором.

Видимо, Клод заметил моё нетерпение, потому что следующее, что я увидел в его глазах, был испуг. Что я исчезну. Сделаю это так же быстро, как и исчезал Клод сам со своими дружками: быстро и незаметно. Чтобы никто не успел увидеть, что это именно они избили меня и оставили лежать за школой. Или в парке. Или за супермаркетом.

– Эванс, ты должен мне помочь… Моя нога… Мне кажется, я сломал её, мне кажется… Эванс, я хочу жить.

У меня было два пути. И они казались мне словно двумя жизнями, в каждой из которых я поступил бы по-разному. И я решил выбрать ту, которую ни разу «не пробовал».

– Давай, я посмотрю твою ногу, Клод.

Уже через пять минут Клод снова мог передвигаться, лишь едва хромая: у него был простой вывих. И хруст, с которым я его вправил, равно как и хриплый вскрик Клода, был по какой-то причине для меня чем-то, вроде сигнала – пропуска в ту самую жизнь, которой у меня никогда не было. А мой одноклассник впервые стал казаться подобием напарника. Ведь одному теперь сложнее выжить. И, видимо, Клод считал точно так же.

Потому что в следующее мгновение он с силой толкнул меня, выхватив поводок с Пэтти. Затем он выбежал в коридор, и я слышал, как он подпёр чем-то дверь.

– Мне жаль, Эванс, но у лестницы внизу этих тварей штук пять, не меньше! Но, пока они будут жрать эту псину, я смогу дойти до парковки! Мне правда жаль, чувак, но фрикам в новой жизни не место!.. Прощай!

* * *

Я его действительно нашёл: лекарство от укуса этих тварей. Это кровь. Да, кровь. Если вы и сами не заметили, то в любых ритуалах, культурах, религиях используется именно она. Потому что это всегда кровь. Это источник жизни. А мёртвые твари именно это и ищут, у них нет такого слуха, как у меня, но они чувствуют запах жизни.

Поэтому кровь мёртвого Клода Митчелла на моей одежде и лице заставит тварей считать меня одним из своих. А мой новый друг, обретя свою вторую жизнь, поможет нам добраться до места. Я крепче перехватил поводок в руке, позаимствованный у бегущей чуть поодаль Пэтти, и посмотрел на мертвеца, шаркающего рядом. Без рук и нижней челюсти Клод уже не был похож на себя прежнего. Но вполне походил на того, кем всегда и являлся. На монстра.

7

На улицах всегда было опасно. Но вы вряд-ли это заметите, если вы обычный человек. Если сливаться с толпой людей и быть её частью, играть по её правилам было частью вашей повседневной жизни. Я же всегда знал, насколько опасен мир вне стен комнаты, вне стен некоторых школьных кабинетов. Наверное, именно поэтому, выйти за пределы школы, на улицы, не вызывало во мне ужаса. Не больше, чем обычно. Ведь все, кто мог причинить мне вред, скорее всего были мертвы. Один из них – точно. Я дёрнул за поводок, призывая тело Клода идти быстрее.

Ещё одна ирония: человек, который столько лет унижал меня, теперь вынужден был защищать. Хотя, признаться честно, я не был до конца уверен в своей теории: в том, что можно спастись от ходячих мертвецов, наполонивших улицы, просто притворившись одним из них. Особенно с животным.

Я посмотрел на Пэтти, идущую рядом со мной в «накидке», пропитанной кровью мертвецов, и сомнения одно за другим, закрадывались в мою голову: что, если ничего не выйдет? Что, если мертвецы точно знают, кто мёртв, а кто ещё нет – кто ещё в тайне мечтает стать таковым?

А потом послышались разрывающие хрипящую тишину крики. Я подошёл ближе к школьным воротам и замер. «Мы никогда не сможем победить эту напасть, не в этот раз», – пронеслось у меня в голове внезапное осознание всей катастрофы. Я видел, как на перекрестке мертвецы разрывают на части женщину с ребёнком, и впервые четко осознал: этот мир больше нам не принадлежит. А населившие его монстры не знают ни усталости, ни пощады, с ними невозможно договориться.

Но у мертвецов тоже есть цели. Те самые, что определяют их направления. И у меня была такая цель. Мой учитель был в опасности ещё до конца света, и лишь я мог спасти его. Эта мысль, словно озарение, придала мне сил открыть ворота и отправиться в путь.

Я шагал среди них. Шагал по главной улице среди мертвецов, в какой-то момент перестав переживать, что Пэтти нас выдаст. Она словно точно знала, чего я от нее хочу. Мы с ней словно были единым организмом, с шаркающим позади Клодом. Сомнения исчезли, а им на смену пришла лишь одна пульсирующая мысль:

– Мы выживем, потому что мы такие же, как они. Мы и есть ходячие мертвецы. Мы уже давно ходячие мертвецы.

8

Говорят, от убийств сходят с ума. Так вот, я не согласен. Уверен, если когда-нибудь кто-то возьмётся создавать такую статистику, то общий знаменатель у всех, сошедших с ума при конце света, будет один: отсутствие цели. Помните, да? Одна из пяти вещей, которые вы берёте с собой с наступлением апокалипсиса и ни за что не теряете – цель.

Мне нужно было спасти мистера Тейлора, и ни одно убийство на моих глазах, ни одна смерть от моих рук не смогла бы свести меня с ума – свести с нужного направления. Начать сходить с ума равно потере времени. А для тех, кто в опасности, время в новом мире – слишком ценный ресурс.

И, добравшись до места, где держали в плену моего учителя, я лишь мог надеяться, что этого ресурса ему хватило. Как хватило еды и воды.

9

«Наступили тёмные времена. И я призываю вас всех быть смелыми, храбрыми, безжалостно истребляйте свои страхи перед тем, что грядёт, будьте героями».

Наверное, именно таким был бы последний твитт мистера Тейлора. Если бы он застал наступление конца света, именуемого «рассветом мертвецов». Вот только с ним эта беда приключилась раньше, и последнее, что этот человек успел сказать на своём единственном аккаунте в соцсетях:

«Последняя серия #theflash (https://vk.com/feed?section=search&q=%23theflash) жутко расстроила! Но я не унываю, ведь дружище бармен Терри нальёт мне ещё!»

Да, мистер Тейлор любил фильмы про супергероев, и он действительно никогда не унывал. Просто на следующий день не вышел на работу, а через трое суток начал считаться пропавшим без вести. Но уныние – это не про него, да.

Был ли он храбрым? Были ли смелым? Наверное, недостаточно, раз не смог за себя постоять. И раз теперь единственным, кто мог его спасти, был я – подросток, который настоятельно советует безжалостно редактировать свои публичные посты. Неизвестно, какой из них станет последним. Неизвестно, кто может следить за ними. За вами.

10

Пэтти начала скрести в дверь, рваться в дом, на пороге которого мы с ней оказались. А, попав внутрь, – в следующую дверь. Такие обычно ведут в подвал.

Я не люблю подвалы. Не люблю когда темно и затхло. И когда нужно думать над своим паршивым или недостойным поведением. А ещё я не люблю, когда крадут моё. Можете добавить это в арсенал знаний по выживанию: никакого воровства.

Но Лай Пэтти загнал неприятные воспоминания обратно, и я отворил наконец исцарапанную изнутри дверь. Я достал из кармана нож. Ведь с каждой ступенью, ведущей вниз, и с каждым вздохом, наполняющим мои лёгкие запахом смерти, я нехотя чувствовал, что, быть может, мне придётся не спасать мистера Тейлора, а защищаться от того, кем он мог стать. После того, как умер. Так случается, если помощь не приходит вовремя.

Наверное, то, во что люди теперь превращаются после смерти – тоже форма безумия под названием ходячие мертвецы. Не знаю. Мне становится сложно мыслить, когда в сознании появляется слишком много неизвестных переменных. И слишком много всплывает старых. Мной забытых. Например, Пэтти. Я только сейчас вспомнил, что её не существует.

Да, у меня бывают проблемы, я вам уже говорил.

– Мистер Тейлор!.. – я достаю из кармана связку ключей – ещё одна забытая, заблокированная моим разумом переменная. Я не люблю помнить то, что меня расстраивает. То, что делает моё поведение паршивым или недостойным, – Мистер Тейлор, нам надо уходить отсюда…

Ещё одно правило: никогда не бросайте своё оружие где попало. Особенно, если оно, в отличие от многих вещей, вполне реальное.

– Я же вас спасаю… Я герой… Я вас спасаю…

Потому что оно вполне реально может нанести вам урон, несопоставимый с вашей жизнью.

11

Это моя вина. Это не Кристофер Эванс возомнил себя героем, а я. Я слишком много лет проработал с такими, как он. Я знал, во что однажды превращаются эти дети.

Поздней ночью ещё до восстания мертвецов, о которых мне рассказала мама Криса, прежде чем он её убил, когда она пыталась меня высвободить… Боже… Да, я возвращался из бара домой, когда мой любимый ученик напал на меня. Но я просидел взаперти в подвале Криса Эванса столько времени лишь по той причине, что возомнил себя тем, кто сможет приручить монстра. Я возомнил себя героем, любовь и забота которого способны…

Да, всё это я определенно это заслужил.

Наверное, как и весь мир – заслужил наказание в виде конца света: те, кто мнит себя богами, героями, изобретая опасные вирусы, заслуживают настигших их и весь мир последствий.

И теперь, не вынимая из груди этого ребёнка нож, я ощущал слёзы. Удерживая этого мальчишку в своих руках, я прижимал его к себе так сильно, будто желая хотя бы этим уничтожающим, смертельным для него объятием подарить ему ту любовь, которую он никогда ни от кого не получал. Которую мог заполучить лишь, заставив кого-то любить себя. Пусть даже этот кто-то и будет мёртв.

Я посмотрел на привязанную в углу, хрипящую мать Кристофера. Она тянула к нему свои разлагающиеся руки – лишь после смерти желала наградить сына своим вниманием.

– Прости меня, Кристофер, прости, прости, прости…