Черные розы для снайпера

– Никак нет, товарищ майор.

– Действуйте!

Ева бежит по лестнице шесть пролетов, двумя руками прижимая к себе винтовку. За ней едва поспевает розовощекий лейтенант.

– Это он только когда нервничает такой… грубый, – лейтенант запыхался. – Он знаешь какой! Он, ну… – лейтенант отстал на три пролета, и Ева так и не узнала, какой хороший у него начальник.

На крыше ее ждут. Пробежками, пригнувшись, проводят к месту. Ева становится на колени, все еще прижимая к себе винтовку, и смотрит на освещенные окна «сталинского» дома напротив. Шестнадцатый этаж. Два окна. Сквозь занавески в одной комнате просматривается красное пятно абажура. Рядом с Евой сдерживают дыхание спецназовцы. Ева кладет винтовку и медленно ложится на живот. Двое огромных мужиков тут же укладываются рядом с двух сторон.

– Тут видишь какое дело, – шепчет один, Ева отворачивается от запаха табака, – заложник наш, похоже, на последнем издыхании. У нас надежда, что он лежит связанный в уголке…

– Ты чего шепчешь? – спрашивает Ева.

– Что?

– Не шепчи, – она пристраивает приклад поудобнее к плечу. – Он тебя не слышит. Мне доложили обстановку.

– Главное, этот гад шторки не открывает ни днем, ни ночью! Придется стрелять по пятну сквозь занавеску. Если не убьешь сразу, сама понимаешь…

– Я понимаю, – говорит Ева, поймав оптическим прицелом тонкую щелочку между занавесками. Она видит фактуру тяжелой портьерной ткани, выпуклый рисунок на ней и просветы тусклого абажурного света там, где портьеры чуть-чуть расходятся.

Второй спецназовец спокоен, лежит на боку, подперев голову рукой, и грызет спичку, разглядывая Еву. Ева раздувает ноздри, вдыхая запах хорошего одеколона и мокрой одежды. Она слышит, как дыхание мужчины учащается.

– Внимание… – треск в рации и напряженный голос майора. – В квартире замечено передвижение.

Ева всматривается почти не дыша. Тонкая полоска занавесок раздвигается, Ева ловит оптическим прицелом голову объекта и вдруг вздрагивает: в разрезе маски-шапочки, закрывающей лицо, на нее смотрят раскосые черные глаза.

– Женщина, – шепчет Ева. – Террорист – женщина! – Указательный палец осторожно и почти ласково поглаживает спусковой крючок. – Черт!

Черный силуэт в окне медленно опускается вниз и пропадает.

Ева моргает, судорожно сжимая веки, и сгоняет по виску вниз каплю пота. Над подоконником, в прорези чуть раздвинутых занавесок, поднимается голова в черной шапочке, пальцы в перчатке раздвигают занавеску пошире, в прицел не видно раскосых глаз – только затянутый трикотажем лоб, а рука кладет на подоконник гранату.

– Ну же! – почти кричит дублер Евы, он не лежит, он стоит на одном колене и смотрит через свой прицел в то же окно, у него приказ – стрелять только вторым. – Ну!.. Твою…

Ева нажимает на спуск. Голова в окне исчезает. Сквозь увеличитель прицела ребристый бок гранаты на подоконнике близок и почти осязаем – темно-серый, панцирно-черепаший.

– Точно в лоб! – говорит, не отрываясь от своей винтовки, дублер.

– Если это был лоб, – вздыхает Ева.

С крыши дома напротив по веревкам спускаются черные фигурки с автоматами, слышен звон вышибаемого стекла, вот первый акробат становится на подоконник и машет рукой, занавески раздвигают.

– Порядок! – Мужчины встают. Ева отводит руку одного из них и сама несет винтовку вниз. За ней спускаются молча – шесть человек из группы на крыше очень устали за два дня постоянного напряжения. Дверь квартиры на двенадцатом этаже открыта, на Еву вылетает майор с выпученными глазами.

– Отдай оружие! За мной, на место!

Что-то случилось. Спрятанная взрывчатка, заминированный заложник, бронированный лоб террориста – больше ничего в голову Еве не приходит.

Они пробегают по мокрому двору. Темно.

В подъезде шестнадцатиэтажки в угол с кадками и стойками с цветочными горшками забилась перепуганная консьержка. Застывшими истуканами стоят у дверей два крепыша в пятнистой форме. Майор, запыхавшись, жмет кнопку лифта. Ева, ничего не говоря, перескакивает через ступеньки. На задании она не ездит в лифтах. Пока мелькают серыми ребрами цементные клавиши, Ева старается правильно дышать и ни о чем не думать.

Дверь в квартиру на шестнадцатом этаже открыта. Мужчины, столпившись, стоят у распростертого под окном на полу тела. Довольно упитанная женщина в ярком халате, мягких домашних тапочках, на каждом по два выпученных глаза – тапочки носами изображают морды каких-то животных, самая нелепая деталь ее одежды – черная трикотажная шапка-маска с прорезями для глаз и рта. Майор делает жест рукой, как будто предлагает сдернуть очки. С женщины на полу снимают шапочку. Ева, прищурившись, осматривает посиневшее лицо с выпученными глазами, растекшуюся косметику на скулах и аккуратную дырочку ровно посередине лба.

– Дерьмо, – говорит она, закрывает лицо руками и оседает на пол, привалившись спиной к стене.

– Я не понял, а где заложник? – Удивленный спецназовец снимает с головы шлем. Он спускался с крыши и разбивал окно. Ева убирает руки от лица и вскакивает на ноги.

Она пробегает по комнатам, распахивает двери в ванную и туалет, в кухне от отлетевшей двери содрогнулся высокий шкаф-пенал, и на пол упал, разлетаясь осколками, глиняный горшок.

– Так ведь это самое, – не отстает от нее лейтенант, – осмотрели уже все, ничего не понимаем!

– Она ушла, – Ева подходит к майору. – Разрешите доложить, она ушла!

– Кто – она? Заложница?

– Нет. Террористка. А заложница – вот она. В халате и тапочках.

– Вы убили заложницу? – спрашивает майор шепотом.

– Я так не думаю. Я могла попасть ей в лоб, но удушить ее выстрелом – это навряд ли. Она где-то рядом. Она находилась в квартире, ведь выйти было невозможно, пока не разбили окно и не вышибли дверь. Потом вы сняли людей, она была здесь и ушла.

– Молчать! – это тоже шепотом. – Почему вы стреляли в эту женщину?

Ева не отвечает, проходит в комнату и опускается перед мертвой женщиной на колени. Она нюхает ее рот.

– Ничего не трогать! – перед ней предупредительно выставляют ногу в огромном ботинке со шнуровкой.

– Тело трогали? – Ева не смотрит на хозяина ботинка.

– Ничего не трогали и тебе нельзя. Ты попала в заложницу. Уж расследование как минимум назначат. Так что не крутись здесь.

Ева заглядывает в прорезь халата и встает.

– Разрешите доложить, – она вытянулась перед майором. – Когда я в нее стреляла, заложница была мертва. На мертвую женщину надели маску и приподняли ее над подоконником. После выстрела террористка, если она была одна, дождалась, когда все бросятся в квартиру спасать заложницу, и в суматохе ускользнула.

– Как тебя зовут? – Майор тер глаза. – Е – это Елена?

– Ева Николаевна Курганова.

– Значит, Ева. Перечисли признаки, по которым ты решила, что стреляла в мертвую заложницу.

– Отсутствие крови, синюшный цвет лица, запах кожи и губ, а также запах экскрементов и пятна на внутренней поверхности ног умершей.

Майор трясет головой, подходит к лежащей женщине, наклоняется и рассматривает раскинутые полные ноги.

– И что же эти пятна и запах экскрементов подтверждают?.. – Он подыскивает слова, потом оглядывается, ему приносят стул. Майор тяжело садится и с удивлением смотрит снизу на стоящую перед ним Еву.