Перелетная курица

Перелетная курица
Нина Стожкова

Маша обожает путешествия, а Оля – неисправимая домоседка. Она любит дом, мужа и не понимает, как можно уезжать на край света. Казалось, так будет всегда, но однажды подругам приходится поменяться ролями…

Нина Стожкова

Перелетная курица

– Боже, как достал этот ковид! Когда уже можно будет куда-нибудь махнуть? Все равно куда, лишь бы подальше…

Маша доварила борщ, сняла передник и уселась в кухне с чашечкой кофе. По телеку крутили старый фильм про путешествия. Группа туристов пробиралась сквозь джунгли на слонах. Внезапно на экране мелькнул изящный носик и огромные глазищи, показавшиеся знакомыми. Кто же это? Неужели?

«Ой, точно – Оля! Надо же, попала в кадр в прежние времена, когда еще можно было путешествовать. А ведь когда-то все было с точностью до наоборот…», – Маша отхлебнула кофе, сваренный по-арабски, с кардамоном и погрузилась в воспоминания…

«Привет из оазиса в Сахаре! Через час еду кататься на верблюде», – в тот раз Маша послала подруге эсэмэску из Туниса, а точнее – из бассейна с горячим источником. В бассейне она вот уже полчаса приходила в себя после энергичной прогулки с тур. группой по пустыне. Маша положила мобильник на бортик бассейна и подумала:

«Бедная Оля! Вряд ли она когда-нибудь увидит Африку». Эсэмэски в то время, в начале нулевых, еще только-только входили в моду, и Маша с удовольствием пользовалась возможностью связаться с подругой и почувствовать ее поддержку за тысячи километров.

«Везет же некоторым! У меня по плану, как всегда, готовка и уборка», – ответ из Москвы не заставил себя ждать.

«Ничего себе пустыня, мобильная связь как в столицах!» – удивилась Маша и вылезла из воды. Солнце торжественно садилось за холмы, на бассейн падала большая тень от пальмы. На ее верхушке, приветствуя появление Маши, защебетали незнакомые птицы в ярком оперенье, по голубому кафелю стены скользнула пестрая ящерка.

«Какой-то Голливуд, а не бедная Африка!» – подумала Маша и, вспомнив, как сейчас холодно дома, с удовольствием уселась за столик под зонтиком, подстелив под себя полотенце. Темнокожий официант тут же подскочил к ней и замер в угодливом полупоклоне. Маша внезапно почувствовала себя голливудской звездой, важно кивнула и заказала легкий коктейль и мороженое. Гулять так гулять! Будет что потом вспомнить в заснеженной Москве.

«Бог с ними, с деньгами! Новый ноутбук подождет! Таких впечатлений, как здесь, по интернету ни за что не получишь», – в очередной раз за поездку подумала она и мысленно пожалела «домашнюю курицу» Олю.

– Опять тебя куда-то черти несут! Лучше бы купила новую дубленку, а то в старой шубе ты смахиваешь на пожилого медведя-шатуна, – ворчала три дня назад Оля, доводя до блеска свою, и без того сиявшую стерильной чистотой кухню. – Ну, ладно, тряпки тебя не волнуют, так хотя бы ноутбук поменяла, старый-то еле тянет, – не успокаивалась она.

Все свободное от работы время Оля посвящала доведению своей квартиры до совершенства. Непонятно только, для кого старалась? Дочка Алиса давно жила отдельно, муж Игорь хозяйственные подвиги супруги игнорировал. Востребованный дизайнер, он целый день проводил на работе, домой добирался к ночи и спешил скорее рухнуть в кровать. Если Игорь и замечал в выходные кое-какие перемены в окружающей обстановке, то, мягко говоря, их не одобрял. Все попытки Оли навести шик-блеск в его «берлоге», где в ведомом лишь ему одному порядке теснились макеты, ватманские листы и холсты, натянутые на подрамники, супруг встречал в штыки. Однако стремление Оли к совершенству было неукротимо, с годами оно превратилось почти в манию, стало сутью и смыслом ее жизни. Оля постоянно все переделывала, меняла, чинила, даже порой мебель переставляла в отсутствие мужа – словом, стремилась к идеалу, который, как известно, недостижим. Старые «декорации жизни» Оле быстро надоедали, к тому же стремительно выходили из моды и требовали обновления.

– Люблю, чтобы вокруг все было красиво и блестело чистотой, – повторяла Оля. Впрочем, главным украшением любого интерьера была она сама. Безупречно вылепленный нос, сияющие глаза орехового цвета, смуглая кожа, иссиня-черные волосы и почти балетная хрупкость, хотя ей уже миновало сорок, неизменно притягивали к Оле взгляды прохожих.

Мужчины оборачивались Оле вслед, самые смелые пытались познакомиться, но неизменно натыкались на ледяной взгляд красавицы. Оля была самодостаточна, как сама природа. В природе ведь все стремится к совершенству: дерево над водой вырастает там, где река делает красивый изгиб, цветы удивляют единственно возможными сочетаниями, осенняя листва изменяется постепенно – от тона к тону, пока не скроется под снегом. Дурной вкус окружающих, нелепые интерьеры в жилищах друзей причиняли Оле почти физическую боль. Так у хорошего музыканта сводит зубы и учащается пульс от фальшивой ноты. У самой Оли все было безупречно: в одежде не было ничего лишнего, все было строго и элегантно. В ее квартире тоже все смотрелось гармонично: тон занавесок всегда перекликался с тоном обивки дивана, стиль интерьера был единым, даже вазочки и свечки стояли на тех единственных местах, где им полагалось уравновешивать пространство. Уехать куда подальше от своего уютного гнездышка означало для Оли катастрофу. Оставить тщательно наведенный порядок на безалаберного богемного мужа? Ну, уж нет! После парочки его посиделок с дружками-художниками, знатными выпивохами, потом придется месяц драить квартиру. Отправиться в путешествие вместе с мужем? Сомнительная затея. Игорь был отнюдь не богачом, деньги на отдых вдвоем пришлось бы собирать долго. К тому же муж не любил дальние поездки.

«Зачем куда-то лететь, терпеть дорожные неудобства и заводить новые, не всегда приятные знакомства? – рассуждал он за бокалом вина. – Храмы, замки и крепости можно и в интернете посмотреть, сидя на удобном диване».

Оля, талантливый компьютерный дизайнер, привычно соглашалась с мужем. Она лучше других знала: все картинки в рекламных буклетах и кадры в фильмах подвергаются компьютерной обработке. К сожалению, туристические красоты выглядят наяву намного бледнее. В общем, все эти путешествия в дальние края- мечта, миф, обман зрения, талантливая работа оператора или фотографа. То ли дело дома: налить кофе в любимую чашечку костяного фарфора, зажечь свечи и листать под музыку альбомы по искусству или толстые книги о моде и стилях. В общем, Оля привычно убеждала себя: денежки лучше приберечь для приятных покупок.

Маша, слыша в очередной раз от Оли подобные доводы, недоумевала. Она была, как говорится, «из другой песочницы». Маше всегда было в высшей степени наплевать на «мещанские бантики». Страсть к путешествиям бродила у нее в крови. В раннем детстве она обожала ездить с детским садом на дачу. Малышня, усевшись в автобус, сразу же принималась реветь, надрывая родительские сердца, а Маша, окинув детсадовцев презрительным взглядом, посылала маме через стекло улыбки и воздушные поцелуи. Мир за городом казался Маше увлекательным и волнующим. Ей не терпелось поскорее найти и запихнуть в спичечный коробок больших блестящих жуков возле старого пня, хотелось опять увидеть веселую повариху тетю Любу и огромную куклу Таню-Лену в синем шелковом платье (девчонки почему-то называли ее двойным именем, наверное, не могли остановиться на одном). Эта восхитительная кукла, с которой хотели играть все девочки одновременно, терпеливо дожидалась их в игровой комнате. Впрочем, через пару недель Маша, успев соскучиться по маме и папе, так же страстно мечтала об обратной дороге домой и лимонном пироге, который бабушка испечет в честь ее приезда.

Став постарше, Маша с нетерпением ждала лета, чтобы скорее отправиться в пионерлагерь. Автобус с табличкой «Осторожно, дети!» голосил «взрослые» песни, вслух мечтал об «олимпийских стартах», танцах в клубе и «кострах» на поляне. Школьницей Маня объездила с родителями всю страну, вплоть до Литвы и Грузии, куда в то время не нужно было ни виз, ни паспортов. Никто из родных и друзей не удивился, когда Маша выбрала профессию журналиста. А что? Самая мобильная и живая из всех возможных профессий! Работая в редакции иллюстрированного журнала, Маша продолжала путешествовать по стране, теперь уже за казенный счет.

Когда упал «железный занавес», Маша ликовала. Наконец-то ее мечты повидать города и страны за границами СССР, прежде почти недостижимые, начали сбываться. В стране отменили выездные визы, а с ними и выездные комиссии старых большевиков, мучившие будущих туристов вопросами о секретарях компартий Монголии или Уругвая. С тех пор почти все накопленные деньги Маша тратила на путешествия. В быту она довольствовалась самым необходимым. одевалась максимально удобно и рационально: джинсы, куртки, кроссовки и рюкзачки. Ольга не понимала пристрастие подруги к спортивному стилю и при всяком удобном случае критиковала наплевательское отношение Маши к моде.

–Маш, ты что опять нацепила? Сапоги с таким мыском давно не носят! Так, а что это у нас за гнездо на макушке? Берет, говоришь? Ну-ну… В жизни бы не догадалась! Ой, ну и куртка! Где только такие водятся! Кролик внутри? Извини, но в таком прикиде только пирожками торговать на Черкизовском рынке, – возмущалась Оля.

Черкизон в то время еще не сравняли с землей, и Маша порой совершала туда набеги за недорогими шмотками. Оля неизменно угадывала происхождение вещей в гардеробе подруги и подвергала эти «образцы рыночного стиля» беспощадной критике.

– Пора взяться за ум и покупать брендовые вещи, пускай и не слишком часто, – ворчала Оля, пытаясь украсить Машин простецкий наряд каким-нибудь шарфиком или подвеской.

– Пустые хлопоты, – остановила в тот раз Маша благие порывы подруги. – Через три дня улетаю в Тунис. Чудо! Представляешь: Сахара, Карфаген, старые крепости – короче, учебник истории в реальности!

– О, господи! Скажи, приличная обувка-одежка для экскурсий у тебя хотя бы есть? – заволновалась подруга. – В Африке средний класс одевается не хуже, чем на Западе.

– Ты же знаешь, глянцевая упаковка меня не волнует, – привычно разозлилась Маша. – Главное – содержание.

– Ну, знаешь, в такой упаковке никто у тебя его с лупой не разглядит! – проворчала Оля. – Надо подавать товар лицом! Жаль, мой желтый льняной сарафан и белая юбка с оранжевой кофточкой на тебя не налезут, даже если расстегнуть на них все пуговицы.

Проблемы с внешностью у подруг были противоположными. Маша всегда мечтала похудеть, а Оля, напротив, – слегка поправиться. Одна вечно сидела на диетах, другая уплетала жареную картошку на сале с куриными окорочками, однако достичь заветной цели ни та, ни другая почему-то не могли. Подруги вечно жаловались друг дружке, что в магазинах нет одежды ни самых маленьких ни, наоборот, больших размеров…

С первых минут путешествия Маше стало ясно: подруга напрасно волновалась. Никакой особой одежды в Африке не требовалось, туристы предпочитали шорты и футболки. Тунис встретил ее жарой, восточной лестью, обсчетом в лавках, показной роскошью отелей и яркими, невиданными в наших северных краях красками.

«Ура! Я в Африке! Ты говорила, что все туристические впечатления – обман и глянец! Как бы не так! Все дивные ароматы – кофе с кардамоном, цветущих роз, свежей рыбы здесь настоящие, как и яркие краски местной расписной керамики и узоры на дверях в старом городе», – послала Маша восторженную эсэмэску подруге и бросилась в новое путешествие так же решительно, как в Средиземное море, по которому успела соскучиться за нашу бесконечную зиму.

Шум моря она слушала теперь круглые сутки: днем, гуляя по набережной, и ночью распахнув балкон в номере.

«Оля, представляешь, по ночам над морем зависает большая луна, я вижу ее с моего балкона!», – строчила Маша очередное послание подруге.

«Не ходите, дети, в Африку гулять, – отвечала осторожная Оля. И добавляла: – Главное – не обгори. До завтра, сейчас мне некогда: заканчиваю вышивать новую скатерть…

Маша отхлебнула коктейль за столиком возле бассейна и усмехнулась. Сколько сообщений послала она Оле из разных частей света за десять лет! Сколько получила от нее ответов!

«Иду по Великой Китайской стене. В лицо дует знойный ветер», – докладывала она Оле и получала ответ: «Потрясающе! А я жду мужа с работы и варю щи с грибами».

«Во Флоренции идет дождь. Стою в очереди в галерею Уфицци», выстукивала Маша текст, не обращая внимания на многоязыкий гомон вокруг.

«В Москве бабье лето. Вернешься, поедем за яблоками к нам на дачу», – отвечала Оля.

«Плыву по Нилу. Позади Долина царей, впереди – Луксорский храм», – рапортовала Маша подруге из Египта. – «А у нас выпал первый снег. Довязываю шаль», – отвечала Оля.

«Иерусалим со смотровой площадки – потрясающее зрелище! Как будто двух тысячелетий не прошло! Мурашки по спине!» – сообщала Маша. – «Поменяли с Игорем шкаф. Выбросила лишние вещи и переклеила обои в комнате» – парировала подруга.

Маша иронизировала над «приземленными интересами» Оли, однако упорно продолжала посылать подруге короткие сообщения из разных концов света. Оля была единственной ниточкой, связывавшей Машу в дальних странах с домом. Когда мобильник издавал на чужбине двойной сигнал, Маша знала, от кого пришло сообщение. Это вселяло уверенность: она не одна в путешествии! Оля незримо присутствовала рядом и всегда помогала советом в нужную минуту.

Однажды Маша слегка перестаралась с алкоголем. Как-то незаметно получилось. Вроде тихо сидела, медленно цедила коктейли, болтала с немецкими туристами в кафе – в общем, ничего особенного. Отель рядом, все под контролем. можно расслабиться…

В ответ на ее нетрезвую и путаную записку пришел строгий приказ от подруги:

«Что ты там вытворяешь? Немедленно отправляйся в свой номер! Тебе что, проблем за границей захотелось?».

Оля, как обычно, оказалась права. Немцы бузили всю ночь, наутро разбирались с администрацией отеля, а в итоге заплатили хорошие денежки за ночное развлечение. Маша почему-то в тот раз послушалась подругу и в десять вечера отправилась спать.

Еще был случай, на этот раз в Греции. Маша тогда отправила Оле сообщение:

«Конец связи! Красавец-итальянец приглашает посидеть с ним в баре».

«Безопасность прежде всего! Немедленно возвращайся в номер», – потребовала Оля. Маша почему-то опять послушалась подругу и пошла спать. Все-таки Оля имела над ней необъяснимую власть! Наутро разбудили крики на ресепшн. Красивый итальянец оказался обычным жиголо и примитивным вымогателем. Он скандалил и требовал деньги за секс у немолодой туристки из Тюмени. Правда, в итоге «проститут» остался с носом и с подбитым глазом. Еще бы! У наших женщин не так-то просто что-то отобрать, особенно если они этого не хотят.

К концу каждого путешествия эсэмэски Маши становились все короче и все печальней. Как когда-то в детстве, она через неделю уже хотела домой, в свою скромную квартирку, где на полках громоздились пухлые альбомы с фотографиями из путешествий, а под стеклом на журнальном столике лежали кадры с самыми счастливыми мгновениями из ее поездок. Флэшек тогда еще не было, компьютерной памяти, чтобы хранить все снимки. не хватало, и Маша по старинке распечатывала фотографии. А вот видеокамеру она принципиально не покупала. Не Кончаловский же и не Феллини она, Маша Громова! Нудный любительский фильм длиной в два часа вряд ли будет кому-то интересен, кроме автора. Зато любимые фотографии под стеклом радовали каждый день. На снимках она стояла вся в солнечных брызгах под водопадом в Хорватии, нежилась на солнце на очередном греческом острове, кормила голубей возле собора Святого Марка в Венеции…