Красная строка. Коллективный сборник №2

Тем временем, и плюс еще пятнадцать минут, другая пара, каменщик Василий, из «покуда завязавших» и его молодой подручный, студент Витька, продолжали трудиться «в поте лица». Вернее будет сказать – лоснилась спина от выступившей влаги у Витьки, едва успевавшему подбрасывать каменщику кирпич и подносить ведра с раствором. Василий, как могло показаться со стороны, работал без видимого напряжения: не спеша, стелил раствор, шлепал на него кирпич за кирпичом, подстукивал, подравнивал, и казалось, не думал прерывать свою ритмичную работу. Витька, зауважавший Василия за проявленные в последнее время, говоря словами самого каменщика, «силу, волю, карактер», уже пожалел, что тот бросил пить и не пошел вместе со Славкой и Аркадьичем в сарай. Однако напомнить каменщику о перекуре постеснялся и в очередной раз схватился за дужки ведер.

– Погодь, – отложил мастерок Василий. – Давай, тоже покурим.

Облегченно вздохнув, Витька опустился на стопку кирпича там, где стоял.

Василий выбросил пустую пачку «Беломора» и вытащил новую, но распечатать ее не успел, замер в изумлении. По шоссе рядом, разрезая воздух и шурша по асфальту шинами, на огромной скорости промчался сверкающий черным лаком «Мерседес».

– Живут же люди!.. – не сразу проговорил Василий, проводив машину, пока та не скрылась за поворотом. Вот это аппарат. А стоит такая, наверное…

– Несколько десятков тысяч долларов! – со знанием дела, подсказал Витька, вытягивая ноги. – На адвокатские дачи покатил, там их элитный поселок. Адвокаты везде хорошо живут…

С минуту Василий курил молча, но по лицу было видно, что Витькины слова не стали для него пустым звуком.

– Тысяч долларов… – повторил он тихо, уставившись на столбик пепла папиросы, и продолжил: – Сына моего младшего – Валерку судить будут… Уже и день суда назначили. Думали, как-то обойдется. И следователь говорил: «На первый раз могут простить». И адвокат тоже… А вчера повестка! Дурачье, конечно. Молодые! Восемнадцать только зимой будет. С дружком в клуб залезли. И взяли-то чего?.. Задрипанный усилитель и динамики. Он гитарой с детства занимался. Джаз-банду организовали. Вот и доигрались!.. И, главное, вернули что взяли. Сразу вернули. А все одно – суд…

– Его государство будет судить. За нарушение закона… – пояснил Витька, расслабленно прикрыв глаза. – Теперь дело суда. Могут условно дать или с отсрочкой приговора. Учтут, что молодые, что первый раз. И что вернули все…

– Знал бы, Витек, сколько денег уже ушло – уйма, – вдруг оживился Василий. – Одному дали, чтобы статью полегче подобрали. Завклубу, чтобы тот не писал лишнего. И этому тоже, – кивнул он на дорогу. – Адвокату… А сколько по мелочи… Налоги, сборы… Мы и не считали. Говоришь, государство его судить будет. Много ли государству из того перепадет…

– Что поделаешь, раз дело такое… – произнес Витька. У него сейчас не оставалось сил даже просто посочувствовать Василию, и услышанная история, не тронула его. Он открыл глаза. Взгляд уперся в ряды кирпича, уложенного в стену, где еще темнел раствор. Прикинув на глазок ширину стены, а по рядам свежеуложенного кирпича высоту кладки, он по привычке стал считать.

Когда Витьке предложили поработать на каникулах с шабашниками, наслышанный об их фантастических заработках он ни минуты не сомневался. Стройотряды остались в далеком прошлом, в городе студентам платили копейки, а подзаработать хотелось. Его не остановили заклинания о тяжелом хлебе шабашников, об их неустроенности на отдаленных дачных участках, где приходилось работать от зари до зари, и порой даже негде нормально умыться, слишком велико было желание иметь в кармане свободные деньги. Тем более заработки и вправду впечатляли. Расчет был прост: каждый уложенный кубометр кладки умножался на оговоренную с хозяином цену. Полученный результат этих несложных арифметических действий чистоганом шел строителям. Так уже на второй день, как подсчитал Витька, они заработали на каждого по полторы его институтской стипендии. Дальше – больше… Когда поднимали первый этаж, время от времени, обеспечив каменщиков всем необходимым, он выкраивал несколько минут, чтобы перевести дух, а заодно подсчитать выработку и перевести ее на деньги. От полученных результатов начинала кружиться голова. Тяжелее стало работать, когда взобрались на второй этаж. По степени трудности для себя, Витька разделил рабочий день на три части. Легко и даже весело работалось с утра и до обеда; с обеда до «большого перекура» ведра тяжелели с каждым подъемом, начинали болеть спина и ноги, и солнце своим обжигающим теплом отнимало свою долю сил; в третьей части дня уже нестерпимо ныли и руки, и ноги, с трудом разгибалась спина, а глазах полыхал фиолетовый огонь.

Отойдя от своих тяжелых дум и растоптав сапогом папиросу, Василий долго смотрит в небо потом на Витьку.

– Жарко! – наконец говорит он и обращается к напарнику: – Тебе, Витек, сколько еще учиться?

– Три года.

– Значит, десятилетка плюс… Сколько вас в институте учат?

– Пять лет.

– Школа – десять, институт – пять. Итого – пятнадцать! А двенадцать, стало быть, ты уже отучился?

– Угу…

По такому туманному вступлению, Витька понял, что ему сейчас придется отвечать на какой-нибудь вопрос каменщика из области естествознания. Приходилось только удивляться, как человеку, перешагнувшему пятидесятилетний рубеж своей жизни, осталось неведомым то, что известно любому шестикласснику. Два или три дня назад, его живо интересовала природа ветра, и Витьке пришлось долго втолковывать ему про атмосферное давление и всё связанное с тем.

– Значит, двенадцать… – уточняет для себя Василий. – Ученье свет, а неученье – замыкание на подстанции, – выводит он и доходит до своего вопроса: – А вот скажи мне, пожалуйста, почему так получается?.. – он снова смотрит на небо. – Объясни мне несведущему… Такое… Только без своих заумных слов, как в прошлый раз. А то у меня от тех слов изжога делается. Просто объясни, если конечно сможешь… Вот солнце сейчас нам светит. И тепло нам от него и даже жарко. Так?

– Ну, так.

– И где-нибудь, скажем в Африке, тоже светит…

– Светит и греет! Дальше-то, что?

– А как же так получается: у них, в Африке, круглый год – лето. Голыми Новый год встречать можно. А у нас… Осень с дождями, грязью, зима со снегом и морозами. Как это выходит?

– В Африке тоже и дожди, и грязи своей хватает…

– Стоп! – поднял указательный палец Василий. – Как наши депутаты меж собой матюгаются: «Не передергивайте! Говорите по существу». Так вот, не передергивай. Говори по существу заданного вопроса. Объясни…

Полурасплавленный на жаре Витькин мозг не сразу воспринимает новую потугу каменщика к познанию окружающего мира. И пока он размышляет, как объяснить загадочное для него явление, тот понимает затянувшуюся паузу по-своему:

– Ага! – торжествует Василий. – Век учись – дураком помрешь! Вот у меня образование – три класса и туалет, где мы букварь искурили, мне простительно, что я не знаю. А ты верхнее образование получаешь, а на заданный конкретно вопрос ответить не можешь. Ну, скажи – не можешь?

Витька вдруг с ужасом осознает, что действительно не может в двух словах и на пальцах показать, как движется планета Земля относительно Солнца. Он трясет головой, пытаясь вспомнить школьный опыт с лампой и глобусом на штативе.

– Тут приборы нужны, чтобы наглядно…

– Наглядно, – снисходительно смеется Василий. – Ладно. С тобой все ясно. Эта проблема тебе не по зубам… Возьмем что-нибудь попроще, – он снова смотрит на небо. – Вот докажи мне, Витя дорогой. Такое… Вот все говорят, что Земля вокруг Солнца болтается. Есть такое распространенное мнение! А я вот не верю! Может быть, наоборот данное светило вокруг нас – вокруг Земли – вращается. А?.. Вразуми бестолкового!

– Это давно учеными доказано…

– Учеными… – хмыкнул Василий

– Ну хорошо, – поднялся со своего места Витька и оглядел пол вокруг.

– Я про ученых… – продолжил каменщик. – Работали мы как-то в одном институте научном. Что-то там не то по электрике, не то по электронике. Так вот, спиртяги там – залейся. Молочными бидонами по этажам таскают. Ну и ученые эти… Тоже не святые! Прикладываются. Зарплата у них, сам знаешь какая. Выпить – море, а на закусить – не хватает. И что придумали, черти: рюмочку пропустят и в карман за батарейкой. Контакты к языку – кисленько – как вроде закусил…

– Вы про солнце слушать будете? – нетерпеливо спросил Витька, прижимая к груди осколки кирпича.

– Валяй, валяй, – кивнул Василий. – Про ученых, это я так… Вспомнилось просто.

Расчистив на полу площадку, Витька ногой выдвинул на середину целый кирпич, а вокруг стал раскладывать половинки, четвертинки, осьмушки.

– Допустим, это солнце – самая большая планета, – указал он на полный кирпич. – А это планеты. Вот Сатурн, вот Марс, Юпитер, Венера … В целом это называется – солнечная система. А вот наша Земля…

– Всего-то чекушка! – неподдельно удивился Василий. – Этот… Как его?.. Сатурн который, и то половинка.

– Потому что Сатурн и на самом деле больше Земли, – сдержанно пояснил Витька. – А вот Луна, – ткнул он пальцем на совсем маленький осколок.

– Такого не может быть! – сдерживая улыбку, запротестовал каменщик. – Это, что же выходит?.. Солнце – целяк. А луна… Ты что-то, Витек, путаешь. Не может такого быть! Вон посмотри, какое солнце, а вечером на Луну глянь, – притворно недоумевал он.

– Но это так кажется… Просто солнце значительно дальше находится от Земли. Тот же Сатурн кажется маленькой звёздочкой, но мы же знаем, какой он…

По лицу Василия блуждала улыбка.

– Ладно, хорошо, – поднялся с корточек Витька. – Вот посмотрите: из сарая выходит Аркадьич, Славка дверь закрывает. Аркадьич ближе к нам и кажется выше ростом, чем Славка, а на самом деле?

– А на самом деле Славка всегда такой! – хохотнул Василий.

– Какой? – не понял Витька.

– Последний! Всегда из бытовки последним выходит. Все уже работают, а он не торопится. И пьет тоже последним, – что осталось. А остается всегда больше, чем досталось другим, потому как Славка сам и разливает. Тут еще лучше скумекал: всем разольёт, а сам из горлышка допивает. Говорит, что стареть стал и водкиного запаха не переносит. Но его, жука хитрого знаю, он всегда в бутылке себе больше дозы оставляет. Ведь, не проверишь.

– Да ну вас! – обиделся Витька. – Я вам про одно, а вы…