Умирают только короли

– Конни не может ехать, – вздохнула Аяна. – У него теперь сотрясение головы.

– Мы можем и подождать!

– Месяц? Раньше он не вырвется, а мы пропустим праздник Весенних костров. Зачем ты цепляешь Родика? Договаривались, не обращать внимания. Однажды ему надоест.

– Он назвал свою собаку Принцессой в мою честь! – кипела от негодования Тенна.

– Тенна, в твою честь он назвал бы её Тенной. Его собаку зовут Скотина.

– Кстати, ты знаешь, почему он зовёт тебя Жалка? Ничего общего с пчелой. Просто, ты его сестра, и прибить тебя Жалка.

– Вот, поганец! – мстительно прошипела Аяна. – Я даже рада, что мы несколько недель будем вместе и без родителей. Ну, держись, Родик.

Путешествие по Ригорону зимой сопряжено со многими трудностями. С севера и запада наползают бесконечные низкие тучи, будто мохнатое холодное одеяло. Ветер закручивает их в причудливые спирали, выжимает влагу, и та щедро удобряет землю потоками дождя порой целыми неделями. От того почва раскиснет и разбухнет, станет прилипать комьями к подошве и скользить под колёсами, в сапоги проберётся холодная влага, застудит пальцы и выступит каплями в носу.

В пути промозгло и стыло, даже если закутаться в плащи и покрывала и ехать в уютной повозке. По утру лужи стягивает тонкими корочками льда, изо рта идёт пар, руки стынут и покрываются сухой красной кожей. Изредка дождь сменяется крупинками снега, но это здесь, близ Свидарга. Чуть дальше на север, в Северную степь, за ригоронскую стену, и там снега больше, порой случаются зимы столь снежные, что лошадям не пройти. И чём дальше на север, тем больше люди знают о настоящей зиме, коварной, беспощадной, красивой и голодной.

На юге Ригорона снег – большая редкость, его ждут, как диковину, в особо холодные зимы. Но и без того путнику тяжело. Ветер треплет плотный плащ, проникает под кожу и холодит кровь. Ледяные капли затекают за шиворот, царапают лицо, пристывают на одежде. Трава и деревья поникли, местами пожухли, ничем не напоминают летнее буйство красок. Это ненадолго, уже в самом начале весны в Ригорон вернутся тёплые деньки, а летом зной и духота. В Алесции весна начнётся ещё раньше, и нужно поспешить к празднику Весенних костров.

Девочки рады бы поспешить, но связаны Родионом. Тот за пределами императорского дворца внезапно превратился из родного брата в Наместника южных провинций, который нужен в делах государственных. К нему стекались вестовые и служащие, наместники городов и командоры гарнизонов, князья и вельможи. Днём он спал в повозке, после полудня разбирал почту, ночью проводил встречи и переговоры, и часто так долго, что на утро с большими проволочками возвращался к дороге. К нему не подступишься даже по важному делу, что уж говорить о семейных мелочах. Он сбегает от сестёр, прыгает в седло и уезжает, или запирается в повозке, и там отсыпается до следующего вечера вместе со своей брехливой псиной.

Поначалу они недоумевали и гневались его невниманию, такого никогда не случалось дома. Это почти ревность, брат должен принадлежать им по первому требованию. Он нужен им, вокруг серость и скука, холод и бесконечная тряска пути, а Родион, как солнце, редко мелькает где-то в толпе сопровождающих. Девочки сочувствовали его занятости и усталости, но ровно до того случая, когда он нашёл время и тут же совершил очередную пакость, забросил им в повозку бешеную белку. Девочки заверещали и выпрыгнули из дверей прямо в лужу, где их вылизала и вываляла в грязи Скотина. Брат счастливо гоготал, сбегая с места происшествия.

Пришло время, и они осознали, что путешествовать с Родионом куда лучше, чём с Рикконом. Тот предоставлял сестрам полную свободу, не ограничивал в действиях и не лез с наставлениями. Хотят ли они ездить верхом в мужской одежде? Хотят ли поохотиться в пути? Хотят ли вместе со всеми сидеть в обеденном зале на постоялом дворе? Хотят ли впервые перебрать вина и страдать на следующий день от головной боли, мучаясь в повозке? Он не останавливал их, но всегда пожинал свои плоды.

– … чтоб ты провалился, – Тенна застонала и икнула.

Родион впервые залез к ним в повозку, захватил с собой собаку, и та норовила высосать с пальцев сестёр кожу и кольца.

– Есть пара мест, куда бы я хотел провалиться, чтобы доставить вам удовольствие, – пропел тот.

– А ты умеешь доставлять удовольствие? – фыркнула Аяна и переложила мокрое полотенце на лбу.

– Женщины не жалуются.

– Странно, я думала, они умирают сразу от яда на твоём языке.

– Они умирают медленно и мучительно, – нагло улыбался брат.

Родион радостно подпрыгнул на очередном ухабе, вслушиваясь в музыку стонов сестёр.

– Риккон бы нас остановил, – устало возмущалась младшая. – Родик, ты знаешь, что такое братская привязанность?

– Дай угадаю. Это, когда Гор привозит мне с севера копчёные яйца тура?

– Нет!

– Когда Ти и Яни нагадили мне в сапоги?

– Нет!

– Когда Лаг впервые отвёл меня в потребный дом и забыл за меня расплатиться?

– Боги…

– Когда любишь засыпать под рассуждения Конни о культуре построения отношений с…

– Ну, что-то вроде того, – отмахнулась старшая.

– Так бы сразу и сказали, – довольно потёр ладони Родион. – Закрывайте глазки, близкородственные вы мои, и внимайте моим рассуждениям о…

– Только не это! – стонала Тенна.

– Родик, неужели ты никогда не переменишься? – вкрадчиво спросила Аяна. – Неужели тебе нравиться быть таким?

– Хм… Мне говорили, что я весьма приближен к совершенству, – смахнул тот несуществующую пылинку с рукава тёплого плаща.

– Кто? Лихие боги из подземного царства?

– А я смотрю, дружки у нас общие, – хмыкнул Родион и смачно глотнул из фляжки. Тенну снова вырвало. – Мы подъезжаем к южным провинциям, неугомонные вы мои. У меня есть пара слов братского напутствия.

– Нет, я больше не могу этого слышать, – стенала младшая.

– В первую очередь, если в пещере станет страшно, помните, что на пьяную голову можно поладить с любыми страхами. Я дам вам пару бутылочек лекарства с собой. Тенна, тебе покрепче или повкуснее?

– Исчезни!

– Понял, сладкое креплёное. Дальше, если на празднике Весенних костров очень хочется, то можно. Скажите потом, Родион дозволил. Я буду всё отрицать, как обычно. Очень рассчитываю, что вы наконец найдёте себе двух затерявшихся неудачников, в противном случае этих неудачников придется искать мне. Никому другому папа не доверит эту почетную миссию, а вы прекрасно знаете, что это значит.

– Прибить тебя мало!

– И главное, если захочется влипнуть в неприятности до зуда в костях, влипайте по самые брови, не сдерживайтесь, забудьте всю эту чушь про запреты и правила. Будет, что вспомнить на старости лет. Если, конечно, доживёте.

– Родик, в таком случае у нас тоже есть сестринское напутствие, – разозлилась Аяна. – Не спорь, тебе оно точно нужно. Первое…

– Второе и третье! – зарычала Тенна. – Просто умри, Родик.

Братец загоготал, как молодой жеребец, и на ходу выпрыгнул из повозки. Он млел от подобных комплиментов, и будет только хуже, если выставить его в светлом цвете. Он сделает все, чтобы доказать обратное.

– Не понимаю, зачем Мама родила ещё и Родиона. Могла бы как-то… не рожать его, – жаловалась Тенна, следуя за сестрой в пещере.

– После Ридалага она хотела девочку, а в промежутке между Лагом и нами успели проскочить три прохвоста. Причём, так спешили, что двое пролезли одновременно.

– А Гор?

– Гор – это остаточное явление, – смеялась Аяна. – Мама думала, что в её возрасте это старческая изжога.

Лекарство Родиона пришлось очень кстати. В пещере страшно, даже Аяна несколько раз приложилась к бутылке и признала, пусть и неохотно, что без этого лекарства здесь можно и сгинуть. В прошлые разы бабуля Кен встречала их в северном предгорье и помогала делать свои метки по пути в оба конца. В этот раз Аяна посчитала себя взрослой, чтобы пройти пещеру самостоятельно. Тенна паниковала и плакала, ей досталась большая часть бутылки.