Судьбой приказано спастись

Почувствовав своим детским умом всю серьёзность ситуации, к нему не спеша и аккуратно спустился Кузьма. Как и любому ребёнку, ему было страшновато и от случившегося, и от наступающей темноты. Малыш, однако, не заплакал, а просто наклонился и с сожалением посмотрел на мужчину. Немногословность и умение понимать взрослого уже в таком возрасте стали неотъемлемыми чертами характера мальчика. Сын, не спеша, как сумел, помог отцу привстать, чтобы опереться на корягу. Придя в себя, Святослав начал потихоньку, преодолевая боль, идти.

К этому времени уже окончательно стемнело. Как назло стал усиливаться ветер, а через полчаса и вовсе пошёл снег. Святослав крепко обнял сына, который стал для него опорой, и они собрались уже подниматься в гору, как вдруг, мужчину что-то насторожило. Сработало наработанное долгим пребыванием в дикой тайге чутьё. Внимательно осмотревшись, он различил невдалеке, при слабом лунном свете, еле заметные силуэты каких-то животных. Приглядевшись еще внимательней, он, к своему ужасу, осознал, что это были волки. «Этого нам ещё не хватало», – подумал Святослав и поспешил повернуть в другую сторону, крепко держась за Кузьму. Но, проковыляв немного, он понял, что хищники не отстанут, и не на шутку встревожился. Идти быстрее не позволяла нога, а оружия, собираясь на сбор ягод, Святослав с собой не взял – просто не рассчитывал так далеко уйти от дома, от знакомых и хорошо изученных мест.

Святослав как никогда напугался за малыша. Он ничего не мог сказать в ответ на обращённые к нему вопросительные детские взгляды. Оставалось только одно: прижать его крепче к себе, понимая при этом, что встреча глубокой осенью с голодными хищниками может грозить гибелью. Таёжник видел единственный спасительный для себя и сына выход – несмотря на боль, продолжать идти вперёд.

Испуг придал ему достаточно сил для того, чтобы заставить себя идти, но надолго ли этих сил хватит?! Найти избушку тёмной ночью было практически невозможно, а трое волков по-прежнему не отставали, и, окончательно осмелев, приблизились на короткое расстояние и явно готовы были напасть. Один из зверей уже изготовился прыгнуть на Святослава, как вдруг маленький Кузьма быстро подхватил валявшуюся рядом корягу и замахнулся на зверя. Волк моментально переключился на ребёнка, но Святослав, успев поднять малыша на руки, быстро упал на землю. Прикрывая собой ребёнка, он стал отбиваться от хищника, но тут на них набросились и двое оставшихся волков.

Ещё минута и звери растерзали бы людей… И в это же время из вечерней темноты проявилась фигура огромного волосатого человека.

Уво, а это был именно он, вначале безучастно посмотрел на повернувшуюся к нему рычащую стайку хищников и на распростёртых людей – событие, обычное для дикой тайги, где каждый всеми силами сам борется за пропитание, его не касалось.

Это была не его охота и не его еда. Пища ему доставалась разная и по-разному добытая, но он поедал мясо только тех животных, которых убивал в схватке, и только тогда, когда те на него сами нападали. А иногда ему приходилось находить и придавленных упавшими деревьями зверей, которые уже умирали, которых он вытаскивал и потом съедал, потому что всё равно они не выжили бы от серьёзных полученных ран…

Уже собираясь покинуть это чужое «ристалище», Уво неожиданно резко замедлил шаги. В его памяти мгновенно промелькнула картинка, как этот большой человек, терзаемый сейчас волками, снимал с дерева ребёнка после того, как что-то пылающее упало с неба… Он отчётливо вспомнил, что в тот момент как раз сверкнула огромная молния. А ещё он хорошо помнил свои детские годы, когда его мама, благоговевшая перед молнией и огнём, на костре, зажжённом ударом молнии, готовила какую-нибудь снедь. Мама всегда твердила, что костёр зажигают Боги и их надо уважать.

Все эти воспоминания детства буквально в доли секунды пронеслись в голове волосатого человека, и он, замерев на месте, подумал, что, может быть, сейчас перед ним – посланцы самого Повелителя молнии в образе людей, и они нуждаются в его помощи? Решение пришло сразу, и с диким криком «снежный человек» в один прыжок оказался рядом со свалкой из зверей и людей. Он схватил одного волка за холку, прижал хищника к себе, и каким-то странным, видимо, только ему известным способом, стал душить зверя. Раздался хруст… Уво вырвал из схватки второго волка, и так же, молниеносно и без жалости, расправился с ним. Через считанные мгновения перед ним лежали уже два обмякших волчьих тела. Третий, успел увернуться, пустился наутёк. А Уво бросился к мужчине и ребёнку. Наклонившись над лежащими людьми, он похлопал их по щекам, проверяя, живы ли люди.

Святослав с трудом повернул голову и совсем близко от своего лица увидел два круглых глаза, которые буквально пронизывали его какой-то необъяснимой силой. Мужчина от страха вначале онемел, а потом, будто под гипнозом, глаза его начали слипаться. Волосатый Уво одной рукой взял ребёнка из крепких рук Святослава, другой – поднял мужчину и, ухватив их себе подмышки, быстро зашагал прочь. Он нёс их с такой лёгкостью, что, казалось, это не люди, а просто сухие поленья. Уво не просто быстро шагал, а временами переходил на бег, во время которого он кашлял и частенько постанывал. Стонал он не от тяжести груза и не от усталости. Такая нагрузка для него была почти ничтожной, по сравнению с тем, что он привык испытывать, когда носил туши животных, возвращаясь с очередной «охоты» к своему жилищу в пещере. Но сейчас он не доставлял в пещеру добычу, он спасал подаренных ему молнией и огнем людей, впервые допуская в свой дом чужаков. И продолжал стремиться вперед, бережно удерживая драгоценный груз, даже когда очередной приступ кашля и получившийся особенно громким стон все же заставил его ненадолго остановиться. Ему казалось, что какая-то неведомая сила внутри него хочет вот-вот выскочить из ада и огненного жара, отчего там, в груди, всё буквально горело и клокотало. Необъяснимая для него его болезнь была намного серьёзней понятных нам воспаления легких или гриппозных и других страшных вирусов. А может быть, это было ощущение старости с присущими ей недугами.

Впрочем, на вид Уво не выглядел дряхлым и состарившимся существом, его возраст можно было оценить лет на немногим более сорока, снаружи выглядел он крепким. Другое дело, и это, наверное, стало главным для него, заключалось в том, что большую часть из этих лет он провел в полном одиночестве и в условиях, лишивших его какой-либо душевной радости.

Его мать умерла, когда ему было всего пятнадцать лет. Пришла тоскливая жизнь. В последнее время воспоминания о детстве и матери все чаще приходили к нему, и это как бы давало ту самую, уже далекую душевную радость, но на очень короткое время.

Уво не был обделён способностью мыслить, и она помогала ему придумывать для себя что-либо, вызывающее положительные эмоции. В целом же он мыслил как вполне нормальный человек, а в некоторых случаях даже логичнее и оригинальнее, чем мы – люди. В полной пещерной тишине, где мысли не засоряются всякой ненужной информацией, у него со временем развилось необычное качество – способность чувствовать «дыхание Земли». Он получал радостное удовлетворение от этого понимания; от того, что волны, исходящие из недр планеты, как бы питали его мозг. Каким-то непостижимым способом эти волны позволяли ему размышлять обо всех природных процессах в целом, и радоваться тому, что само их существование возможно только в едином ритме живого и неживого. Эти мысли о возможностях природы, окутанные в объятия самой природы, наверное, и были спасением для Уво, защитой от того, чтобы не сойти с ума и не озлобиться; они заставляли думать о том, что он в первую очередь человек.

Кстати, способность чувствовать «дыхание Земли» не была присуща исключительно Уво. Ей обладают многие живые существа, иначе как объяснить, например, способность птиц находить свои гнезда за тысячи километров, а аквариумных рыбок – предсказывать землетрясения. Есть ещё множество примеров необычного поведения самых обычных наших домашних животных, чувствующих перемены в природе: от перемены погоды до несчастья в семье.

Уво, несомненно, не был животным, он был существом разумно мыслящим. Но уединённый образ жизни и отстраненность от цивилизации позволили ему острее ощутить непосредственную связь с природой. Нам, обычным людям, мешает это сделать суета и обилие мелочных мыслей. Для Уво же его образ жизни дал толчок к специфичному развитию и мышлению. Живя под землёй, он без труда чувствовал, что все кругом «дышит» и движется в определенном ритме. Часто, находясь в полной тишине, он начинал чётко слышать и чувствовать этот ритм биения «сердца Земли», что вызывало у него некоторое удивление, иногда переходящее в страх. А когда он заболевал, и воля его ослабевала, то этот однообразный и ритмичный стук как будто сливался со стуком его сердца и давал ощущение, что оно вот-вот выскочит. Но вскоре, словно по волшебству, ритм начинал его приятно убаюкивать и приносить облегчение. Радость от осознания того, что биение его сердца вливается в ритм этого общего «дыхания», каждый раз изрядно способствовала выздоровлению от очередного недуга.

Вот и сейчас, удерживая в руках драгоценную ношу – людей, ставших ему близкими непостижимым образом, он твердо верил, что «дыхание Земли» и в этот раз поможет ему. Нужно только дойти, дойти до дома…

Глава 6

«Я не подведу тебя, мама…»

Уво со своей ношей шёл сейчас под тем обрывом, где когда-то, много лет назад, навсегда потерял свою мать. Именно на этом месте он попрощался с ней, и затем почти каждый день приходил сюда, вновь и вновь восстанавливая в памяти сцену трагического происшествия.

В тот день они, как обычно, возвращались в свою пещеру. Мама рассказывала сыну очередную забавную и поучительную историю. Уво слушал мамин голос, и на душе у него было радостно. В такие моменты он отчетливо понимал, что он живёт счастливо благодаря только тому, что рядом с ним его любимая и заботливая мама. Но внезапно, в один момент всё это ушло – и счастливая жизнь, и, самое страшное, мама…

Все случилось очень быстро, Уво даже не успел ничего понять. Слушая мамин рассказ, он шёл впереди, и вдруг почувствовал, как руки мамы накрыли его голову, и от её сильного толчка он упал, а вслед за этим сверху на него упала и мама. Выбравшись из-под тяжести её тела и поднявшись на ноги, он увидел, что мама лежит на траве, а с затылка её течет кровь. Сын бросился к ней, без остановки и много раз подряд повторяя только одно слово: «Ма-ма… Ма-ма…».

Оказалось, что с обрыва сорвался камень, но мать заметила его и за считанные доли секунды смогла найти единственный способ спасти сына – накрыла мальчика своим телом, приняв страшный удар на себя. Ещё не осознавший постигшей его беды, но растроганный до глубины души, Уво взял мать на руки, подошёл к берегу реки и положил её у воды. Она ещё была жива. Женщина стонала, но, несмотря на боль, не отрывала взгляда от своего ребёнка, и слезы тихо капали из её красивых глаз. Она смотрела на него и всем сердцем сейчас жалела своего сына, понимая, как ему без неё будет трудно.

Собравшись с силами, она лёгким движением руки поманила Уво, жестом попросила присесть рядом и проговорила:

– Сыночек, скоро ты останешься один. Я чувствую, что не выживу. Похорони меня в нашей пещере. Я хочу всегда быть рядом с тобой. А когда Он придёт и за тобой, то тоже ложись рядом со мной, пусть мы навсегда будем вместе. А огонь и молния придут обязательно, и ты присоединишься ко мне вскоре после них. Это будет тогда, когда молния призовёт огонь, и он разбросает по земле свои искры. Прими Его с радостью и гостеприимно, и будь благородным и вежливым, – сказав это, она хотела коснуться на прощание своего сына, и даже попыталась приподняться, но сил уже не было. На её лице мелькнула еле заметная улыбка, и, медленно опустившись, она тихо умерла.

Уво, словно окаменев, неподвижно сидел возле мамы и молча глядел на её застывшее в улыбке лицо. Его влажные глаза без плача выражали скорбь и опустошение души. Плакать он не мог, да и, наверное, не умел. Это была одна из тех, вероятно, немногих особенностей, которая отличала его от обычных людей. Уво только почувствовал, как его тело начинало дёргаться, как бывает это у замёрзшего человека.

Так и просидел он целые сутки на одном месте без движения, дрожа и не закрывая ни на секунду свои влажные от горя глаза. Только к вечеру следующего дня, придя в себя, он почувствовал растекающийся по телу холодок от неожиданно хлынувшего дождя. Уво накрыл лицо своей любимой мамы листьями лопуха, и, встав во весь рост, направился к реке. Ему не хотелось теперь жить в одиночестве, без любимого человека. Медленно, еле передвигая ноги, опустошённым взглядом глядя на воду, он ступал всё глубже и глубже в воды реки, и не собирался останавливаться.

Когда вода дошла до подбородка, он коротко обернулся назад и взглянул на тело своей любимой матери. И этого мгновенного взгляда на любимого человека было достаточно, чтобы полностью изменить своё намерение. Может быть, в это мгновение ему вспомнился наказ мамы похоронить её рядом и дождаться посланников молнии. После этого, резко и мощно рассекая водную гладь, он буквально бросился к матери и, подойдя к безжизненному её телу, осторожно поднял его на руки и понёс за водопад, думая теперь об одном – выполнить то, о чём она просила.

Хоронить маму Уво не стал, он просто не знал о людском обычае предавать умерших земле. Он просто положил её тело рядом со своей лежанкой в пещере, чтобы единственный родной ему человек был всегда рядом. И произошло то, что может показаться чудом – тело мамы не подверглось разложению и тлению. Такие случаи известны в людской истории: например, в подземельях Киево-Печерской лавры и Псково-Печерского Свято-Успенского монастыря мощи священнослужителей остаются нетленными веками. Видимо, такие свойства имеет особый микроклимат пещер. А может быть, не обходится это и без попущения Господня … но не нам об этом судить.

Конечно, Уво ничего этого знать не мог. Он воспринял всё как должное, а близость мамы помогала ему жить дальше, ожидая обещанных ею гостей.

И вот сейчас Уво нес этих гостей, появление которых напророчила ему мама, в свою пещеру. Нес из последних сил, останавливаясь, кашляя и издавая стоны, надеясь только на то, что в подземелье, ставшим ему родным домом, он вновь поймает «дыхание Земли», которое, как обычно, придаст ему силы, а он сможет поделиться ими с находящимися без сознания людьми.

Надежды ему придавала искренняя вера в то, что и его мама тоже ощущала этот единый ритм, а, может, и сейчас чувствует, когда лежит рядом с ним. И, конечно, поможет сыну, хотя и давно покинула этот мир. Ведь она часто говорила ему, а он навсегда запомнил и ни на минуту не забывал её слова: «Над нами Бог, и он всегда с нами одинаково дышит, а его дыхание всегда в нас».

Уво безгранично верил своей матери и не сомневался, что Бог, о котором она так много ему говорила, постоянно оберегает его своим дыханием и этим помогает жить и радоваться жизни. И частые мысли о том, что он здесь, под землёй, дышит и живёт не один, а вместе с мамой и с богом, придавала ему силы и веру в необходимость своего существования ради них. Вероятно, таким же образом, и некие Высшие силы давали ему способность ваять.

Неся Кузьму и Святослава в пещеру, Уво был доволен – он выполнял просьбу мамы, произнесённую ей перед уходом в мир иной именно в этом самом горестном для него месте. Уво решил для себя, что этот «большой человек» и есть, наверное, по словам его матери, Он, раз появился со своим детёнышем от молнии и огня. И упали они вдвоём, наверное, сверху от Бога. Уво никогда их не прогонит.

С такими облегчающими его душу мыслями он и дошёл до пещеры

Войдя в своё одинокое жилище, Уво первым делом направился к ручейку, что журчал в дальнем углублении последнего из череды гротов пещеры. Шум его грузных шагов отзывался тяжелым гулом, уходящим в манящую своей таинственностью пустоту. Пещера была огромной, и надо было пройти несколько десятков, а то и более сотни метров по её пугающе-тёмному «коридору», чтобы добраться до нужного грота. Уво был единственным хозяином этой созданной природой карстовой пустоты, и единоличным обладателем её богатств. Забегая вперёд, скажем, что уникальные природные свойства пещеры, целебные воды и особый, присущий только ей микроклимат, не были единственными сокровищами, которыми Уво, сам того не ведая, обладал.

Добравшись до грота, Уво осторожно, по очереди, положил на пол сначала Святослава, а потом Кузьму. Те, то ли от усталости, то ли от гипнотического действия на них волосатого человека, находились в каком-то непонятном состоянии, напоминающем полусон.

Уво сразу же снял с них одежды, окунул спасённых им людей в подземный ручей, глубина которого местами достигала метра. Погрузив мужчину и ребёнка в воду несколько раз, волосатый человек вновь взял их в охапку и отнёс к глиняной лужице, что находилась совсем рядом. Вываляв своих гостей здесь в жидкой глине, он положил их на постель из веток и травы и закутал двоих в одно большое одеяло-покрывало, сделанное вручную его мамой. Оно представляло собой двойное изделие в форме квадрата со сторонами чуть более двух метров, собранное с внутренней стороны из лоскутов грубой натуральной ткани, а с внешней стороны – из меховых шкур ценных пушных зверей, плотно сшитых между собой. Он расстелил одеяло на так называемой постели меховой стороной вниз, уложил обоих на одну половину внутренней стороны одеяла и закрыл сверху другой половиной, плотно подоткнув одеяло со всех сторон. Получилось нечто наподобие спального мешка, внутри которого было очень тепло.

Завершив эту процедуру, Уво быстро направился к горячему ключу, что, булькая мелкими пузырьками, бил из-под земли. На ощупь нашёл железную миску, понюхал, налил в неё воды и положил на кипящий ключ. Пока вода в миске грелась, он отошёл в один из углов грота и, снова на ощупь, нашёл небольшой ящичек, где лежал высушенный мак. Набрав горсть мелких зерен, Уво положил их в посудину.

Вскоре отвар был готов, и он снова направился к гостям, что-то бормоча на ходу. Подойдя к ним и убедившись, что они спят ещё, Уво сел рядом и стал с любопытством их разглядывать, радуясь, что не позволил волкам растерзать этих «сыновей молнии». Радовался он и тому, что наконец-то он стал нужным для этих людей, которые, как он верил, с благими намерениями пришли в его жизнь в очень тяжёлый её период. Несмотря на темноту, он внимательно рассматривал гостей, и с удивлением находил в их виде сильные отличия от своей внешности.

Если для обычного человека пещерная тьма кажется непроглядной, то адаптировавшиеся к постоянному мраку глаза обитателя подземелья могли улавливать едва заметный свет, проникающий через отверстие в стене, и, многократно отражаясь, всё же едва-едва освещающий пещеру. И этого было достаточно, чтобы Уво мог беспрепятственно передвигаться по своему жилищу и находить необходимые для него предметы, хотя иногда и ему приходилось делать это наощупь. Вот и сейчас темнота для него не была помехой – он мог отчётливо видеть своих гостей.

Разглядывая их, Уво понимал, что самое главное для него сейчас – сделать всё возможное для выздоровления этих двух существ, которые представлялись ему божественными посланцами – теми, о ком упоминала мама перед смертью. Он постарается сделать так, чтобы им понравилось в его пещере, ведь их послали Молния и Огонь – стихии, которым они с мамой безотчётно поклонялись.

Глина, в которой он искупал гостей, была лечебной, обладала успокоительными и снотворными свойствами, помогала вылечиванию от кожных болезней и заживляла раны. Конечно, Уво не знал научного объяснения этому факту, да ему это, собственно, и не было нужно. Просто он не один раз пользовался этим средством, поделывая это с мамой и без неё. А ещё он знал, что выздоровлению способствует таинственная пещерная тишина, в которой как бы замедляется само время. Она положительно действует на психику и нервы человека, помогает быстро восстанавливаться от недуга. Даже польза от сна здесь в два раза больше, чем на поверхности. Сколько раз в детстве мама лечила его при помощи глины и особо долгого сна! Она всегда говорила, что чем больше спишь, тем быстрее уйдёт болезнь. Это помогало и после схватки с дикими зверями, и когда начиналась обычная простуда. Он запомнил последовательность всех необходимых действий наизусть, и поэтому сейчас мог проделывать всё быстро и уверенно, почти автоматически. Уво горел желанием поставить на ноги своих гостей. И знал, что сейчас главное для них – подольше поспать после полезной глины.

Знал он и то, что необходимо будет сделать, когда они проснутся, и был уверен, что уже через два дня их ссадины и раны от волчьих зубов затянутся, боль утихнет, и к людям вернётся вкус к жизни.

Глава 7

В пещере: сны, мысли, тревоги

Когда под сводами пещеры прошло чуть менее суток, забытье отступило, и Святослав начал приходить в себя,. Вокруг стоял абсолютный мрак и безмолвие, и он попытался понять, сколько пролежал без сознания и что вообще с ним произошло. Где он находится, почему здесь так темно и тихо? «Уж не на том свете ли я, которым так часто пугают нас, живых?! Если так, то здесь, выходит, не совсем уж и не так страшно… Только вот прохладно здесь немного, а так жить вполне можно», – попытался сам себя развеселить мужчина.

Слегка оклемавшись, он начал заставлять себя восстанавливать последние перед «отключкой» события. В памяти встали оскаленные волчьи пасти, которые неожиданно сменили пронзительные глаза волосатого чудовища. Именно эти горящие глаза, появившиеся совершенно неожиданно и как бы ниоткуда, и стали последней точкой, испугали его до такой степени, что сознание покинуло истерзанное волками тело.

Вскоре мужчину снова сморил сон, где, в этой подземной тишине, он снова почувствовал блаженство. Сквозь дрёму Святослав начал вспоминать, как больно хлестали по телу ветки, когда волосатый человек его куда-то нёс. «А где же тогда был Кузьма? – будто током прошибло Святослава, отчего он мгновенно пришёл в себя. – Неужели его съели волки?». Отгоняя эти страшные предположения, он стал лихорадочно ощупывать лежанку вокруг себя. Руки, наконец, нашли спящего Кузьму, и мужчина с облегчением вздохнул: сын лежал рядом с ним. Погладив его, Святослав, удивился – мальчишка был весь измазан какой-то грязью. Ощупав себя, он убедился, что и сам покрыт грязевой коркой. Происходило что-то непонятное. Мужчина подёргал ребенка за руку, и тот начал медленно просыпаться. Однако спросить что-нибудь у Кузьмы Святослав не успел – в этот момент какая-то сила подняла его и лежащего рядом сына. Он успел почувствовать, что сила эта исходила от огромных, теплых рук.

Дело в том, что Уво, услышав, как зашевелились его гости, и поняв, что они очнулись, решил, что гостей пора отмыть от глины, и, взяв на руки, словно котят, поволок их к воде. По несколько раз окунув мальчика и мужчину в родниковую воду, он обратно одел на них их одежду и отнёс к стоящим невдалеке ящикам. Осторожно открыв один из них – длиной около двух метров, а шириной более метра – Уво достал оттуда два тулупа, сшитых из богатой пушнины – один большой, а другой поменьше. Окинув взглядом одежду и своих гостей, он улыбнулся – тулупы оказались тем как раз впору. Эти меховые одеяния напомнили ему детство, когда мама перед сном одевала на него маленького тулуп, а потом и сама одевалась в такой же. Когда Уво подрос и волосяной покров его стал плотнее, он мог обходиться и без дополнительного утепления, а мама перед сном продолжала укутываться в мех.

Как только хозяин пещеры одел своих гостей, те сразу ощутили, как стало разливаться приятное тепло по всему телу. А он, довольный своим поступком, продолжил ухаживать за гостями: аккуратно усадил их на настил из веток и хвороста, и сунул каждому в руки по большому куску варёного мяса. Уво догадывался, что они давно ничего не ели, и что голод всегда берёт своё. Святослав и Кузьма быстро всё съели, несмотря на то, что мясо было приготовлено без соли и не до конца проварилось. После еды они стали окончательно приходить в себя, и в душу закрался страх. Люди не могли видеть в темноте пещеры существо, которое им помогает, но постоянно чувствовали на себе его пристальный взгляд. Создавалось впечатление, что всё это с ними проделывает какая-то неведомая сила, тем самым полностью подчиняя их себе.