Пассажир без лица

– Спасибо за оперативность, Джоан. Как уже сказала, я этого не забуду.

– Удачи, инспектор.

Через два часа Грейс припарковалась на улочке, очертания которой скрыл свежий пушистый снег. Низ дверцы ее автомобиля царапнул образовавшуюся на тротуаре глыбу льда, а Грейс подозрительно оглядела острые сосульки, свисавшие с крыш. Укрытые от непогоды серые и бордовые стены домиков придавали поселку вид горной деревушки, застрявшей в Средних веках. Даже полицейский участок можно было принять за уютное шале, в котором горит керосиновая лампа.

Грейс уклонилась от струйки ледяной воды, едва не попавшей ей за шиворот, когда она проходила под сточной трубой. Она вошла в здание, за стойкой дежурного никого не было, но витал аромат чая и слышалось щелканье клавиатуры из дальней комнаты.

Из кабинета вышла молодая рыжеволосая женщина в полицейской форме, державшая в руке дымящуюся чашку, и приветливо посмотрела на Грейс.

– Добрый день, мэм, чем могу вам помочь? – спросила она, ставя напиток на стойку.

– Меня зовут Грейс Кемпбелл, я инспектор полиции из Глазго, – начала она, показывая служебное удостоверение.

– Ваш визит для нас большая честь.

– Э-э, спасибо… Если у вас есть время, – продолжала Грейс со свойственной ей доброжелательностью, – мне нужна небольшая помощь, чтобы найти… моего отца, который исчез около двадцати лет назад и последнее известное местожительства которого находилось в Уэст-Линтоне.

– Да, разумеется, я могу вам помочь. Я посмотрю по базе данных, есть ли на него что-нибудь.

Молодая сотрудница полиции застучала пальцами по клавиатуре, время от времени поднимая глаза на Грейс, чтобы почтительно ей улыбнуться.

– Вы можете продиктовать мне по буквам его имя и фамилию?

Облокотившись о стойку, Грейс ответила.

– Даррен Кемпбелл… – повторила вслух рыжеволосая сотрудница. – Действительно, имеется адрес: улица Сент-Эндрюс, дом 230.

Грейс не могла поверить, что все окажется так просто.

– Спасибо, я…

– Подождите, мне очень жаль, но на вашего отца зарегистрирована жалоба.

Грейс забеспокоилась.

– В чем дело?

– Ну, квартирная хозяйка, у которой он снимал жилье, подала заявление о невнесении им квартплаты.

– А когда было подано заявление?

– Вот это да!.. – удивилась сотрудница полиции. – Оно зарегистрировано 1 апреля 1999 года!

Грейс догадалась, что это означает.

– Конфликт был улажен?

– Судя по всему, нет. Во всяком случае, в моей базе данных ничего не значится.

– У вас есть адрес домовладелицы?

– Тот же самый. Видимо, она сдавала ему комнату.

– Это далеко отсюда?

– Нет. Когда выйдете, поверните налево, пересечете главную улицу и идите прямо до улицы Сент-Эндрюс. Увидите, это жилая улица.

– Большое спасибо. Имя домовладелицы?

– Лора Данн. Удачи, инспектор.

Грейс быстро пошла по указанному ей маршруту, прокладывая себе путь по не очищенным от снега тротуарам. Ступая сапогами по белому ковру, она перебирала все, что помнила об отце. Ее чувства к нему были противоречивыми. С одной стороны, она помнила его как молчаливого человека, который очень редко целовал ее, поздно возвращался с работы и заговаривал только затем, чтобы дать какой-то практический совет. Он не интересовался ни ее учебой, ни досугом, ни друзьями. Впрочем, она никогда не оставалась с ним один на один, он как будто избегал таких ситуаций. Точно так же и Даррен Кемпбелл, очевидно, мало что знал о своей дочери. Грейс не могла бы точно описать личность своего отца. Она знала, что он работает бухгалтером на металлургическом заводе, курит, регулярно бегает и любит оперу.

С другой стороны, Грейс знала, что он следил, чтобы она ни в чем не нуждалась, даже если согласился завести ребенка больше для жены, чем для себя. Она не раз улавливала обрывки разговоров между родителями, доказывавшие, что он был озабочен тем, как обеспечить для семьи материальное благополучие.

Узнает ли она что-нибудь новое об этом почти невидимом отце, посетив комнату, которую он снимал?

Грейс не строила никаких иллюзий насчет того, что найдет что-нибудь спустя столько времени, но жажда узнать правду теперь настолько укоренилась в ней, что она чувствовала в себе такую энергию, какой не помнила со времени расследования на острове Айона.

В таком настроении она скоро оказалась на пороге маленького домика, перед женщиной лет шестидесяти, одетой в толстый шерстяной свитер, обтягивавший ее выпирающий живот. Едва Грейс произнесла имя Даррена Кемпбелла, как хозяйка дома нахмурилась, перестав жевать надкушенный пончик, который держала в руке.

– Погодите… Даррен Кемпбелл… Ах да! Теперь припоминаю. Меня никогда и никто так не кидал, как он.

– Если хотите, я готова обсудить с вами эту историю, но…

– Вы только подумайте: он живет у меня два месяца, а в одно прекрасное утро я стучу в его дверь и – опля! – никого. Захожу – шаром покати. Собрал свои вещички и смылся не заплатив. Так что, если вы знаете, где он, скажите мне, потому что я в этой истории пострадала!

Опасения Грейс подтверждались. Ее отец не просто покинул семейный очаг, он действительно стремился скрыться. Но только ли потому, что не желал больше иметь ничего общего с этой женщиной и этим ребенком, которого не переносил? Или опасаясь чего-то другого? Совпадение по времени его бегства с возвращением маленькой Хендрике продолжало сеять в мозгу Грейс сомнения. Но у нее не было, во всяком случае пока, никаких доказательств, подтверждающих связь отца с ее похищением.

– Итак, вы заявляете, что с момента его исчезновения не имели никаких известий о нем? – продолжала Грейс.

– Никаких! Судя по вашим вопросам, вам о нем известно не больше моего.

– Коротко говоря – да. Вы не позволите мне заглянуть в комнату, которую он занимал?

Домовладелица слизнула языком с десны прилипший кусочек пончика.

– Честно сказать, я вам не шибко доверяю… Яблоко от яблони, как говорится…

Грейс достала полицейское удостоверение.

– Это моя профессия: находить пропавших людей. Возможно, мне удастся обнаружить какой-то след…

Старуха внимательно рассмотрела удостоверение и, как будто, смягчилась.

– Я готова пустить вас туда покопаться, но вы ж понимаете: столько лет прошло, я сдавала комнату многим. Не знаю, что вы надеетесь отыскать, кроме обрезков ногтей под кроватью и пыли под мебелью.

Домовладелица отправила в рот последний кусок пончика, и Грейс на мгновение увидела себя, какой была два года назад, когда так же уступала этому искушению в длительный период булимии.