Военные будни, часть 2

– Седлуху пробило, остальное в порядке,– доложил Иванов.

– Отделались легким испугом,– подвел итог старшина.– Подъем. Вперед к лесу,– лес, на правой стороне, действительно оказался более сухим, но и людьми заполнен по этой причине интенсивнее. Группа, сходу в него влетев, сразу же нарвалась на стадо крупного рогатого скота, которое так же гнали в тыл колхозники. Пастухов было пятеро, все верхом, а поголовье такое, что старшина даже растерялся, пытаясь сориентироваться в нем, прущем казалось, что со всех сторон.

Коровы выскакивали неожиданно из-за деревьев с выпученными от ужаса глазами и группа вынуждена была прижаться к сосне, отгородившись от стада велосипедами.

– Затопчут нахрен и не заметят,– пробормотал Сафронов, подобравший увесистую дубину полутораметровой длины и отпихивающий ей от себя животных. Появившемуся пастуху на лошаде он же и крикнул, пытаясь доораться до него сквозь мычание паническое перепуганных коров.

– Эй, парень, долго нам тут еще под елкой торчать?– пастух его вряд ли услышал, но и без слов, очевидно, понял, что у него спрашивают, прижавшиеся к дереву военные и вывернув кобылу прямо к ним, крикнул, проносясь мимо:

– Это последние.

– Ну, слава Богу,– отозвался старшина, в следующую секунду отшатываясь от выскочившего прямо на них рогатого монстра с кольцом в ноздрях. Монстр – бугай стадный, мотнул головой, ткнулся мордой в дубину, подставленную Сафроновым, мыкнул утробно и, развернувшись, как танк на месте, ушел вслед за поголовьем любимым, напугав личный состав до дрожи коленной, пожалуй, не меньше чем авианалет, только что пережитый.

– Чисто Зубр. В холке метра два,– дрожащим голосом поделился своими впечатлениями Сафронов.

– Пустили бы его заместо КВ на финнов, он бы их до самых Хельсинков догнал,– поддакнул ему Иванов и тоже голосом не самым мужественным.

– А Ёся где?– вспомнил о своей собственности Сафронов.– Ёся, Ёся,– позвал он и, не увидев пса, явно огорчился этим обстоятельством.– Затоптали пса.

– А я его вообще после дороги уже не помню,– огорчил его еще больше Черпак.

– Погиб пес смертью храбрых,– предположил старшина, оглядываясь.– Все, кончилось стадо. Почапали, братцы. Чего стоять? А вон и твой лохматый заявился,– обрадовал он Сафронова, первым заметив, выскочившего к ним Ёську. Пес прыгал вокруг, ставшими его стаей, людей и визжал от радости, что нашел их.

– Говорил же я тебе, что хрен он от тебя отвяжется теперь,– напомнил старшина, обрадовавшемуся Сафронову, присевшему рядом с Ёськой и гладящему его по голове.

– Умница,– нахваливал, тот пса и Ёська млел от счастья.

– Расцелуйтесь еще,– посоветовал ему старшина, двигаясь вслед за стадом и перешагивая через коровьи лепешки, проворчал,– Весь лес загадили, заразы. Нужно правее забирать, где они не перлись,– однако, правее опять уткнулись в топкие места и пришлось вернуться на коровьи следы, ведущие в то самое светлое будущее, к которому они всей группой стремились уже неделю и которое никак не наступало.

Все же до вечера группе старшины удалось преодолеть еще километров десять, по его прикидкам и скомандовав: – Привал,– он хоть и несколько мрачно, но высказал вполне оптимистичное мнение:

– Более-менее. Треть пути прошли. Если в таком темпе будем двигаться, то еще пару дней и мы в Выборге.

– Тридцатое сегодня июня кажется. Кто помнит?– спросил сержант, распаковывая поклажу и расстилая плащ-палатку.

– Ну, я помню, тридцатое. А что?– ответил Сафронов, также возясь со своим имуществом.

– День рождения у меня сегодня, мужики. Двадцать шесть стукнуло,– сообщил всем сержант.

– Поздравляем, вот повезло же тебе, Яков, родиться именно сегодня. Как знал, что встречать будешь его на чистом воздухе, в компании исключительно мужской и что найдется у них пара литров спирта на этот случай,– пошутил старшина, под одобрительные улыбки Иванова с Сафроновым и смущенную Черпака.

– Пьянка намечается по этому поводу,– потер ладони Сафронов и принялся копаться в своей поклаже, готовясь к мероприятию, отталкивая, сующего в нее нос Ёську.

– Отметим, конечно,– не стал возражать старшина,– но в меру. По сто грамм и все.

– Че там пить-то, сто грамм? Это как вон тому бугаю дробина,– попробовал пробить заранее запрет Сафронов и получил такую тираду от старшины в ответ, что сержант опять пожалел, что записать нечем, а Ёська брызнул в лес и целый час потом, нос свой не высовывал.

– Так бы сразу и сказали,– проворчал Сафронов и за праздничным ужином молча проглотил свою порцию спирта, зажевав его курятиной. И даже, когда смягчившись, старшина разрешил принять еще по сто граммов, не очень-то этому обстоятельству и обрадовался, пожав только плечами неопределенно, выпил и опять засопел, удивив своим молчанием весь остальной личный состав.

– Обиделся что ли,– спросил его старшина,– а, Степа?

– Чего это?– взглянул на него рядовой невозмутимо.– Не положено нам. По уставу, товарищ старшина.

– Ах, вон ты чего,– понял его молчаливый демарш старшина.– Дистанционировался. Мол, ты начальник – я дурак. Так что ли?

– Так,– взглянул на него опять рядовой, но уже с некоторым вызовом,– что не прав я скажете?

– Да прав, конечно,– согласился старшина.– С твоей кочки болотой, если на жизнь смотреть.

– А если с вашей?

– С моей чуток иначе. У меня ответственность не только за себя, но и за тебя оглоеда и по тому же уставу, и по совести. Так что ты уж потерпи, родной, когда слезешь с моей шеи,– усмехнулся старшина.

– Я, с вашей?– вытаращил на него глаза Сафронов.– Я-то как раз наоборот думал.

– Не правильно думал, Степа. Вот скажи ты мне, если сейчас из лесу патруль военный выскочит и станет вопросы задавать, то, что ты станешь делать?

– Что? Так вы же старший здесь и ответите за всех,– произнес, не задумываясь Сафронов.

– А если они меня арестуют, засомневавшись в правдивости моих слов, то, что ты станешь делать?– задал следующий вопрос старшина.

– Если арестуют, тогда и думать стану, а чего заранее пургу гнать,– ответил рядовой, опять особенно не задумавшись

.– Вот видишь, ты спрятался за моей спиной. Не такой уж и широкой. У тебя, Степа, по сравнению со мной, есть преимущество… Тебе есть на кого валить, если что. На меня. Я твоя броня и отмазка. Так что сел ты на мою шею плотно и еще погонять норовишь, чтобы я вез и не взбрыкивал. Вольницу тут тебе разрешил. Гуляй рванина… Хрен вот тебе,– закончил старшина.

– Да уж,– поскреб озадаченно за ухом Сафронов,– впору прощение просить мне у вас, Алексей Павлович. Так выходит. Вы, ежели что, за меня поплатитесь. А я вроде как тот бугай, тупой?

– Почему как?– рассмеялся старшина.– Хрен с тобой, уболтал, наливай, Леха, еще по сто грамм и отбой. Завтра подниму рано. Дежурим по очереди.

Первым старшина и отсидел до полуночи, подняв Иванова и укладываясь на нагретое им место, посоветовал:

– Ты, Леха, если что увидишь подозрительное, буди, не стесняйся. Только не пали в белый свет, как в копейку, навроде Степана. Здесь не хутор. Гражданские опять же шляются. Подстрелишь еще кого-нибудь, будешь потом казниться всю оставшуюся жизнь.

– Хорошо, товарищ старшина. А если этот… ну, Морозов подкрадется?

– Тоже буди. Давно не виделись,– пошутил мрачно старшина.– Узнаешь если его в потемках, то стреляй, не раздумывая. Подкрасться ему не позволяй. Зарежет или шею свернет в две секунды,– старшина отвернулся от рядового и тот залег в обнимку с автоматом, чутко прислушиваясь к окружающей среде. Перспектива получить ножом по шее или ее же получить свернутой, так впечатлила Иванова, что сон у него пропал мгновенно, а адреналин в крови зашкалил, заставив сердце стучать так громко, что он даже поморщился, досадуя на самого себя.

Иванов и разбудил старшину час спустя, теребя нетерпеливо за плече и шипя ему в ухо:

– Товарищ старшина, Алексей Павлович.

– Что?– разлепил глаза старшина.

– Ползает кто-то рядом,– свистящим шепотом сообщил рядовой.

– С чего ты взял, что ползает? Может, показалось все же?

– Нет, точно. Ёся встрепенулся и вон за те кусты умотал, а там пару раз взвизгнул. Точно, Морозов этот тут ошивается.