Жулики. Книга 5

– Перемещать – это понятно, та же левитация, только телекинезом или телепортацией называется, а как материализовать? Любые?

– Любые, за исключением живых организмов.

– Значит, я могу материализовать, например, коробок спичек?– спросил «прапора» Петр Павлович и тот пару раз мигнул в ответ видео сенсорами.

– Хорошо. Эксперимент номер два,

– Петр Павлович опять зажмурился и на стеллаже появился коробок прозрачный, как из стекла, но явно спичечный, даже с этикеткой, на которой брел караван верблюдов. Коробок наливался цветом, становился все реальнее и наконец, упав, закувыркался по гладкой поверхности пластика.

– Получилось,– выдохнул Силиверстович, переживающий за полковника.– Я уж Мишаню, не спрашиваю, чего он захочет материализовать.

– Я? Ничего не хочу,– пожал Мишка плечами.

– Попробуй хоть тот же коробок спичечный,

– попросил его отец, улыбаясь с видом победителя.– Это тебе не в воздухе болтаться. Тут мозги надо иметь.

– Сколько коробков? – уточнил Мишка, взглянув на отца слегка укоризненно.

– Издеваешься? Один сделай, Жучара,– хмыкнул Петр Павлович.

– Да, пожалуйста,

– Мишка махнул рукой в сторону прохода и в него, с потолка рухнул ящик.

– Это коробок?– Петр Павлович шагнул к "коробку" и дернул за толстенную фанерину. Ящик фанерный с противным скрипом сдвинулся с места и огромные спичины, с серными головками размером с футбольный мяч высунулись из него.

– Ну, сын, спасибо, что не на голову сбросил,

– проворчал полковник, пнув ногой "коробок".– Убирай с прохода этот мусор, не пройти теперь нормально, "коэффициент – 38,68".

Мишка щелкнул пальцами и "коробок" рассыпался на тысячи коробков обыкновенного размера.

– Вот значит, где собака порылась… – пробормотал Петр Павлович и впервые в жизни посмотрел на сына с искренним восхищением.– Вот талант-то оказывается, какой у тебя был прикопан. То-то все на какие-то каверзы всю жизнь тянуло. Силиверстович, он тебе про свою дневниковую эпопею не рассказывал?

– Слыхал, как же. Умелец. Вона как спичек-то натиражировал, хоть спичечную фабрику аль лавку открывай. Озолотимся теперь, – хмыкнул Силиверстович, поднимая коробок с пола.– А как с качеством?– чиркнул он спичиной и она вспыхнула у него в руке, вполне исправно загоревшись.

– Молодец, все без подвоха. А вот, к примеру, ты мне зубы можешь так же вставить? А то я стоматологов боюсь до дрожи коленной, а своих-то вон уже только половина осталась.

– Не знаю,– пожал плечами Мишка.– Образец бы.

– Есть, а как же. У Тихоновны мост.

– Ну, тогда потом покажете, – вздохнул Мишка.– Я попробую. Только сначала просто сделать не вставляя. Вдруг чего не так.

– Вот это сюрприз. Ну, Миха. Как ты там в рекламке-то себя расписывал? Михаил-Светозарный?

– Петр Павлович хлопнул сына по плечу и отбив ладонь о комбез, удивленно глянул на нее.

– Как по стенке все равно.

– Так он и есть противоударный, – ухмыльнулся Мишка.– 100-миллиметровый снаряд со 100 метров не убивает пользователя.

– Да ты что?! – в голосе Петра Павловича прозвучали все же нотки сомнения.

– Мы каждому по комплекту взяли, вон в рюкзаке. Проверь, если хочешь, – предложил Мишка и Петр Павлович склонился над рюкзаком, вынимая комплект. Прикинув его к своей фигуре, молча принялся облачаться. Застегнувшись на липучки, он помахал руками и, надев перчатки грохнул кулаком по стеллажу.

Стеллаж задребезжал так, что даже ушам стало больно, а из прохода выскочил "прапор", заполошно вереща:

– Не так сильно, господа. Казенное имущество.

– Ладно, не буду больше, служивый. Ишь ты, рвение какое!

– Петр Павлович стукнул Мишку в плечо и тот, хмыкнув, ответил ему ударом в грудь.

– Абсолютно не ощущается касания, как в "Завесе". Минусы какие?

– С десяти метров тот же снаряд 100 мм, в кашу перемолотит, – сообщил Мишка.– Ну и сил не прибавляет практически. Это ты по стеллажу за счет своей природной вмазал. "Завесу" вон в тот карманчик положили.

– Мишка указал отцу на кармашек нарукавный.– Лежит на всякий случай. И потом вот этот треугольник видишь на левой груди?

– Что он означает?

– Это стабилизатор.

– Не понял?

– Переверни его черным сектором вниз. И цвет зафиксируется. Мимикрия прекратится. Выбираешь то, что тебе понравилось. В лесу, например и фиксируй. Потом вышел в чисто поле и будешь кустиком скромным смотреться. А вообще у него нейтральный цвет светло-серый. Любили они там этот цвет. Сектором серым вниз. Ну, и режим мимикрии – белый. Я быстро разобрался.

– Понятно,

– Петр Павлович крутнул треугольник в нейтральное положение и направился к выходу.

– Что-то мы тут задержались. Обедать вроде пора. Сколько там на часах?

– Пора. Час,

– Мишка надел шлем и вызвал Серегу.

– Ну-у,– раздался опять недовольный голос.

– Идем обедать, предупреди хозяек. Пусть ставят щи разогревать.

– Что уже?

– А ты там что?

– Влез в базу. Интересна-а-а.