Денис Давыдов (Историческая хроника)

– Вот оно что! Печать Бертье!

И, резко повернувшись, приказал:

– Офросимов, останься пока здесь. Допросим после. Давыдов, свечей мне!..

* * *

Перехваченный казаками француз был тот самый курьер, которого Бонапарт отправил с секретным предписанием к маршалу Бернадотту. Опасения Багратиона окончательно подтвердились. Послезавтра Бонапарт прибывает в Алленштейн и… русская армия будет отрезана! Теперь все зависело от быстроты движения. Опередить Бонапарта. Двинуть обратно всю армию и авангард. Исправить ошибку Беннигсена.

В Биберсвальде все пришло в движение. Через какой-нибудь час Офросимов, сопровождаемый значительным конвоем, уже мчался в главную квартиру. Он должен был во что бы то ни стало, сделав свыше ста верст, вручить утром Беннигсену секретное предписание Бонапарта. Следом, не теряя ни минуты, загромыхала артиллерия Ермолова. За ним тронулись скрытно все остальные части авангарда.

Лишь аванпосты Юрковского были оставлены на месте. Юрковский обязывался весь день атаковать аванпосты Бернадотта, дабы убедить его, что русские не изменили своего наступательного плана. Не получив предписания Бонапарта, сбитый с толку натиском казачьих отрядов, Бернадотт держал свой корпус в бездействии.

Денис вместе с другими адъютантами находился при Багратионе неотлучно. Князь в бурке и картузе из серой смушки, при старинной шпаге, подаренной в Италии самим Суворовым, ехал с передовыми частями на белом в яблоках горячем донце. Багратион делил с войсками все невзгоды. Спал на привалах у костра, питался из солдатского котла. Беспокойные мысли его сосредоточились на одном: успеет ли Беннигсен стянуть войска и опередить Бонапарта?

Под вечер следующего дня возвратился Офросимов, немного успокоил.

– Главнокомандующий благодарит… Приказы посланы, меры принимаются. Войска предполагают построить на выгодных позициях в районе Янкова, верстах в десяти от Алленштейна.

– Времени-то мало, душа моя, – покачал головой Багратион. – Сутки одни остались. А Бонапарт ждать не будет.

На другой день, к обеду, авангард находился уже в непосредственной близости от Алленштейна, расположенного с правой стороны от дороги. Вьюга, бушевавшая ночью, затихла. Погода устанавливалась ясная, морозная. Багратион с каждым часом делался нетерпеливее. На одном из пригорков, откуда можно было уже разглядеть синевшие вдали высоты Эсткендорфа, господствовавшие над Алленштейном, он остановился. Не слезая с коня, достал подзорную трубу, посмотрел в нее и вдруг, опустив руку, злобно выругался:

– Французы…

Денис, обладавший хорошим зрением, без подзорной трубы увидел, как густые колонны войск, выплывая мощными потоками из-за леса, все шире облегают высоты.

Багратион снова поднял трубу, стал пристально осматривать окрестность. Нет, ничего больше не разглядеть!

– Янково дальше, за этими высотами, – сказал Офросимов, догадавшись, что князь старается обнаружить русские войска.

– Знаю, знаю, – сердито отозвался Багратион, – да все же хоть пикеты какие… Тактики и методики проклятые! – опять выругался он, убирая трубу.

И, дав шпоры донцу, галопом поскакал вперед, обгоняя передний гусарский полк Маркова. Денис на выносливой и сильной казацкой лошади, купленной еще в Морунгене, скакал почти следом. Другие адъютанты начали отставать.

Проскакав версты три, снова поднялись на возвышенность. И Денис неожиданно разглядел вдали еле-еле заметные дымки костров, затем как-то сразу открылась небольшая деревушка, окруженная плотными массами войск…

– Наши! Наши! – изо всех сил крикнул Денис.

Но Багратион и сам видел. На всем скаку он сдержал взмыленного донца. Снял картуз, перекрестился, вытер разгоряченное лицо.

– Стоят! Успели! Молодцы! Слава! – бросал он отрывистые слова, встречая подъезжавших адъютантов.

Затем, осмотрев в подзорную трубу войска, сказал:

– Хотя особых выгод позиций не замечаю, но и то слава богу, что от своих границ не отрезаны.

И с довольным видом воскликнул:

– Эх, посмотрел бы я сейчас на Бонапарта! Как обставили!..

* * *

А Бонапарт, в теплом сюртуке и шляпе, окруженный свитой, стоял на высотах Эсткендорфа. Он долго молча и хмуро осматривал русские войска, затем, повернувшись к стоявшему ближе всех Бертье, с раздражением сказал:

– Вы уверяли меня, что мы найдем здесь не более двух-трех дивизий. А я вижу всю армию Беннигсена!

– Очевидно, русские были предупреждены, ваше величество, – почтительно наклоняя голову и чувствуя за собой невольную вину, ответил Бертье.

– Кем? Как это могло случиться? Мы сделали невероятно быстрый марш. Наши намерения держались в строгой тайне. И потом… почему нет до сих пор никаких известий от Бернадотта? Это меня беспокоит.

– Я полагаю, ваше величество, его корпус не позднее, чем завтра…

– Оставьте! – с гневным жестом перебил Бонапарт. – Ваши прогнозы потеряли цену. В данный момент необходимо принять самые быстрые меры, чтоб зайти в тыл русским… отрезать пути их сообщения… Дайте карту! – обратился он к одному из своих адъютантов. И, бросив взгляд на растерянного Бертье, прибавил: – Но меня-то, надеюсь, они не обманут! Я разобью их на тех позициях, которые им самим угодно будет избрать!

… Прибыв в главную квартиру, Багратион откровенно высказал мысль, что янковская позиция во многих отношениях для генерального сражения не пригодна. К тому же вечером стало ясно, что французы, овладев селением Бергфрид, восточнее Янкова, настойчиво стремятся отрезать армию от сообщений с Россией. Беннигсен на этот раз с разумными доводами согласился. Русские войска двумя колоннами ночью же начали отступление к городу Прейсиш-Эйлау. Замысел Бонапарта снова был разрушен.

Багратион и Барклай де Толли были назначены начальниками арьергардов. Багратион стал позади одной отступающей колонны войск. Барклай защищал другую.

Первую ожесточенную схватку с французами арьергарду Багратиона пришлось выдержать под Вольфсдорфом. Здесь Денис впервые побывал под огнем. Хотя, как это часто случается с новичками, страдающими излишней горячностью и самонадеянностью, дело не обошлось без некоторого конфуза.

Накануне ночью возвратился Юрковский со своими казаками. Рассыпавшись в передней цепи, они с рассвета завязали жаркую перестрелку с неприятельскими фланкерами.

Денис знал, конечно, что задача арьергарда, в сущности, заключалась в том, чтобы, переходя с одной оборонительной позиции на другую, не ввязываясь в общую битву, сдерживать напор наседающих французов.

Однако, услышав перестрелку, он загорелся таким страстным желанием принять участие в боевых действиях, что все благоразумные мысли исчезли. Вольфсдорфское поле, где шла перестрелка, начало казаться превосходной позицией, которую следует защищать во что бы то ни стало. Денис лихорадочно ожидал, что Багратион вот-вот пошлет его в один из полков с приказом «поддержать казаков», надеялся пристроиться к кавалерии и славно порубиться.

Между тем, стоя на одном из курганов близ Вольфсдорфа и видя, что неприятель выдвинул на ближние холмы основные силы и артиллерию, Багратион подозвал Дениса и, указав на видневшийся угол леса, занятого русскими егерями, хладнокровно сказал:

– Поезжай, голубчик Давыдов, туда… Передай полковнику Гогелю, чтоб немедля отступал к Дитрихсдорфу… Я тоже туда направляюсь… Время!

Дениса, ожидавшего наступательных действий, такой приказ обескуражил. Но делать нечего. Он вихрем помчался к егерям, выполнил поручение. В это время французы усилили огонь по русской передней цепи, введя в действие два орудия. Казаки и два-три взвода гусар, отстреливаясь, отходили к лесу, который собирались уже оставлять егеря.

Давыдову возвращаться обратно не хотелось. Свист пуль и шипящие звуки нескольких ядер, пролетевших над головой, действовали возбуждающе. В голове зародились сумасбродные мысли. Хорошо бы с казаками и гусарами ударить на неприятельских фланкеров, опрокинуть их, затем… Затем уже рисовалось совершенно несбыточное: егеря, увидев геройскую атаку, поддержат их, Багратион подкрепит всем арьергардом, потом Даст знать Беннигсену… Словом, Денис представлял себя чуть ли не победителем самого Бонапарта!

Лицо одного из казацких урядников показалось ему знакомым. Ба! Да ведь это один из тех, кто привез в тулупе француза!

Денис подскакал к нему. Урядник, по фамилии Крючков, княжеского адъютанта узнал сразу.

– А что, брат, если б по ним ударить? – кивнув в сторону французских фланкеров, спросил Денис.

– Да чего ж нет, ваше благородие, – спокойно отозвался урядник. – Их здесь немного, справиться можно… И от пехоты своей мы недалеко, есть кому поддержать!

– Ну, подбивай на удар своих, а я примусь за гусар, – крикнул Денис, направляясь к скакавшему невдалеке офицеру, очевидно командиру одного из гусарских взводов.

Молодой гусарский подпоручик, по всей видимости, был в одинаковом настроении с Денисом. Они быстро договорились.

И вот казаки и гусары понеслись на неприятельских фланкеров. Денис, не помня себя, достал саблей одного француза, рубанул по руке другого. Сеча продолжалась недолго. Французов смяли, они пошли на уход. Казаки и гусары в запальчивости начали преследование и… вдруг увидели перед собой целый эскадрон неприятельских драгун с конскими хвостами, развевавшимися на гребнях шлемов.