Денис Давыдов (Историческая хроника)

– Нет, опять отказ! – вздохнула Мария Антоновна. Но, увидев, какое впечатление произвели ее слова на Дениса – он стоял бледный как полотно, – поспешила добавить: – Виновата, виновата… я пошутила… И вы, Денис, едете!

Денис в восторге чуть не бросился к ней на шею.

… Мария Антоновна весьма кстати напомнила Александру про его обещание. Отказать снова – значит обнаружить свои истинные, враждебные чувства к «негодяю», как мысленно называл гусара-сочинителя царь. Нет, Александр всегда желал оставаться добрым рыцарем, особенно в глазах фаворитки. Назначение Давыдова адъютантом к Багратиону, опять против воли, было подписано. Чувства же императора остались неизменными.

Денис об этих закулисных делах ничего не знал. Да и думать не хотелось! Он горел одним желанием: как можно быстрее попасть в действующую армию. Говорят, Беннигсен опять готовится к сражению! В армии сейчас Ермолов, Кульнев, и, кажется, собирается туда Раевский. Не терпелось их обнять.

Четвертинский подговаривал провести в столице наступившие святки. Соблазн большой! И все же Денис отказался. Он выехал один, в почтовой кибитке. Но как ни торопился, а в Озерках, близ Вильно, сделал небольшую остановку. Там стоял недавно сформированный знакомым полковником Василием Федоровичем Шепелевым гусарский Гродненский полк, где служили теперь эскадронными командирами Кульнев и брат Александр Львович. Встреча с Кульневым была особенно приятна. Обняв Дениса, Яков Петрович даже прослезился. Тронула искренняя, дружеская привязанность молодого лейб-гусара, только что произведенного в штаб-ротмистры.

– Вот видишь, голубчик, – заметил с улыбкой Кульнев, – я же говорил, что встретимся… Подожди, и повоюем вместе! Скоро и наш полк трогается.

Через несколько дней, взволнованный и счастливый, Денис пересек прусскую границу. 15 января 1807 года ранним утром он был уже в Либштадте, где находилась главная квартира русской армии.

Глава вторая

Давыдов, пламенный боец,

Он вихрем – в бой кровавый;

Он в мире счастливый певец

Вина, любви и славы!

    В. Жуковский

I

Генерал Беннигсен не принадлежал к числу искусных полководцев. Он мог, сидя в кабинете, найти иной раз верное решение военной задачи, составить неплохой план, но выполнить задуманное не хватало ни умения, ни решимости. И если войска, находившиеся под общим его командованием, успешно отражали натиск превосходящих сил неприятеля, то объяснялось это прежде всего опытностью, инициативностью командиров войсковых частей, беспримерной стойкостью и мужеством русских солдат. К тому же Беннигсен отличался крайней беспечностью. Армия, растянувшись на многие десятки верст, медленно двигалась в юго-западном направлении к Грауденцу и Торну на Висле[12 - Беннигсен ставил задачу: «…овладев течением нижней Вислы, открыть сообщение с Данцигом и освободить от обложения Грауденц», в которых находились немецкие гарнизоны. В распоряжении Беннигсена с резервами было 107 тысяч человек. У Наполеона – до 150 тысяч, не включая сюда войск, блокировавших крепости на Висле (М. Богданович, История царствования императора Александра I, т. II, СПБ, 1869 г.)]. Снабжение войск боевыми припасами и продовольствием было поставлено из рук вон плохо. Подвижные магазины отсутствовали. Солдатам из-за несвоевременного подвоза часто не выдавали даже сухарей. А главнокомандующий на справедливые требования войсковых командиров улучшить снабжение со вздохом отвечал:

– Что же поделаешь, господа. Надо терпеть. У меня за обедом тоже подают всего три блюда…

Дениса поразила беспечность и другого рода. Имея несколько пакетов для главнокомандующего, он немедленно представился Беннигсену. Комната, где тот находился, была переполнена генералами, офицерами, чиновниками. Русской речи не слышалось. Штаб в большинстве состоял из немцев и австрийцев. Многие из них занимали прежде командные должности в позорно капитулировавших перед Бонапартом своих армиях. Затем бежали в Россию. «Опозорились у себя, а сюда подсказывать слетелись», – мелькнула у Дениса неприязненная мысль. Тут же он заметил и несколько англичан, среди которых обращал на себя внимание важным видом и каменным лицом сэр Роберт Вильсон, английский военный агент, имевший особое влияние на главнокомандующего.

И никто из этих господ не остерегался высказывать открыто свое мнение о движении войск. Сам Беннигсен, худой и длинный, с рыжеватыми редкими волосами и болезненно желтым лицом, стоя у карты, пояснял какому-то немецкому генералу операционный план. «Ну, я не удивлюсь, если неприятель завтра же будет осведомлен об этом», – подумал Дениса В памяти невольно всплыл образ любимого Суворова. Разве допустил бы он голодание солдат или столь нескромные рассуждения о своих намерениях? Трудности предстоящего похода обрисовывались достаточно ясно. Даже знакомые по Петербургу штабные офицеры этого не скрывали.

– Черт тебя сюда занес! – откровенно говорили они Денису. – Мы бы дорого дали, чтобы возвратиться обратно. Проку никакого не видно. Условия здесь плохие. Ты еще в чаду, мы это видим, но погоди немного… то же скажешь!

– Нет, господа, не надейтесь, – возразил Денис. – Вижу сам, что условия неважные, да ведь я заранее знал, что война не похлебка на стерляжьем бульоне. Вы лучше посоветуйте, как побыстрее мне добраться до князя Багратиона.

– А вот смотри сюда, – сказал один из офицеров, раскрывая карту. – Главная квартира сейчас переезжает в Морунген, можешь устроиться с нами или с каким-нибудь из полков. Третьего дня у Морунгена произошла жаркая схватка авангардных частей генерала Маркова с войсками Бернадотта, который отступает, по всей видимости, к Торну. А от Багратиона получено известие, что он занял городок Лебау, значит, от Морунгена тебе придется проехать еще сотню верст. Ясно?

– Ясно. Покорно благодарю. А где Алексея Петровича Ермолова найти?

– Третьего дня, ночью, он был у нас. Прямо после боя под Морунгеном. Командовал там марковской артиллерией и здорово, говорят, отличился. А теперь назначен командовать всей артиллерией авангарда.

Денис от радости так и засиял:

– Следовательно, он у Багратиона? Вместе воевать придется! Вот не знал! Ну, спасибо!..

Через час, пристроившись к павлоградским гусарам, Денис уже находился на марше к Морунгену.

Картина, развернувшаяся перед ним, навсегда осталась в памяти. «Части пехоты, конницы и артиллерии, – вспоминал он впоследствии, – готовые к движению, облегали еще возвышения справа и слева, в то время как длинные полосы черных колонн изгибались уже по снежным холмам и равнинам. Стук пушечных колес, топот конницы, разговор, хохот или ропот пехоты, идущей по колено в снегу, скачки адъютантов по разным направлениям, генералов с их свитами, самая небрежность и неопрятность в одежде войск, два месяца не видавших крыш, закопченных дымом биваков и сражений, вид солдат с усами, покрытыми инеем, с простреленными киверами и плащами, – все это неизъяснимо электризовало, возвышало мою душу».

Ехавший рядом молоденький павлоградский гусар, поручик Степан Храповицкий, рассказывал:

– Любопытная, знаете ли, история случилась третьего дня в городе Морунгене… Бернадотт, расположивший там свой обоз, выдвинул войска вперед, построив их вон на тех высотах, – поручик указал на видневшиеся вдали покрытые кустарником холмы. – Наши части наступали от деревни Георгенталь, к которой сейчас подъедем… И вот, представьте, в сумерках, когда Марков вынужден был несколько отступить, а неприятельская кавалерия намеревалась преследовать его, господин Бернадотт услышал выстрелы в тылу. Что такое? Он послал в Морунген адъютантов и узнал страшную новость: город занят русскими, его обоз и канцелярия в их руках!

– Как же это получилось? – заинтересовался Денис.

– А вы послушайте дальше, – улыбнулся Храповицкий. – Бернадотт, разумеется, преследовать нас уже не решился, а поспешил с кавалерией назад, в Морунген, и… никаких русских там не обнаружил! Своего обоза тоже не нашел. На улицах увидел несколько поломанных повозок и груды разорванных бумаг…

– Позвольте, – перебил Денис, – я полагаю, был же все-таки оставлен в городе какой-то французский отряд прикрытия?

– Совершенно верно. От этого отряда уцелели весьма немногие… Они, вероятно, и поведали про необычайное происшествие огорченному Бернадотту.

– Да не томите, ради бога, Храповицкий! – воскликнул Денис. – Ведь не дьявол же в маске напал на город!

Довольный произведенным на спутника впечатлением, Храповицкий нарочно помедлил, поправился в седле, подкрутил маленькие рыжие усики, потом продолжил:

– Дело-то, собственно говоря, объясняется просто… Командир одной из наших кавалерийских дивизий, не зная ничего о происходящем сражении, послал в разведку несколько эскадронов гусар. Они приблизились к Морунгену с другой стороны и, узнав от жителей, что в городе стоит обоз Бернадотта, охраняемый небольшим прикрытием, решили на свой риск произвести нападение. И, как видите, этот смелый кавалерийский рейд кончился для нас с большой пользой… Согласитесь, происшествие выходит из ряда обычных военных историй.

– Да, да, вполне согласен, – сказал Денис. – Дело более чем любопытное!

Между тем, миновав Георгенталь, павлоградцы выехали на морунгенскую равнину, где происходило сражение. И здесь открылось зрелище, от которого Денис невольно содрогнулся. Тысячи обезображенных трупов лежали на снежном поле в самом неприглядном виде. Все же любопытство военного оказалось сильнее неприятного, беспокоящего чувства новичка. Когда подъехали знакомые штабные офицеры, Денис не упустил возможности отправиться вместе с ними для осмотра русской и неприятельской позиций.

У небольшой, совершенно разрушенной деревушки, занятой во время сражения французской пехотой, неприятельские трупы лежали особенно густо, целыми рядами.

– Ермоловская работка! – сказал один из офицеров. – Обратите внимание, господа, Ермолов постоянно сосредоточивает огонь всех своих полевых орудий на каком-нибудь одном известном пункте.

– Разве эта мысль нова? – спросил Денис.

– Мысль, может быть, не нова, но у нас, к сожалению, применяется подобный метод еще не так часто… Молодец Ермолов!

Эта похвала приятно подействовала на Дениса. Он-то никогда в брате Алексее Петровиче не сомневался!

В Морунгене, куда добрались к вечеру, Денис задерживаться не стал. Купил лошадь, получил в главной квартире пакеты для Багратиона и в сопровождении одного казака на другой же день отправился дальше, к авангарду.

… Никто, конечно, не знал, что в то самое время, как Денис подъезжал к деревне Биберсвальд, где находился Багратион, судьба русской армии подвергалась страшной опасности. Получив в Варшаве известие о наступлении русских, Бонапарт решил обойти их с фланга, отрезать от сообщения с Россией, прижать и уничтожить в районе нижней Вислы. План Беннигсена, двигавшего армию к Грауденцу и Торну, как нельзя лучше способствовал замыслу французского императора.. Не сомневаясь в успехе, Бонапарт сам выехал к войскам, быстро совершавшим обходное движение. Французы имели значительный перевес в силах, были превосходно снабжены всем необходимым. 19 января, прибыв в Вилленберг, Бонапарт послал секретное предписание маршалу Бернадотту. Ему приказывалось: скрытно обойдя русскую армию, перебросить свой двадцатитысячный корпус к Алленштейну, юго-восточнее Морунгена, откуда уходили последние русские войска. В то же время Бернадотту предписывалось оставить на месте аванпостные части. Отступая к Торну, они должны были заманивать за собой русских. Бонапарт извещал маршала, что сам он с основными силами в Алленштейне будет через три дня.

Но на страже русской армии стоял генерал Багратион. Авангард, командование над которым он только что принял, состоял из трех основных колонн, находившихся под начальством генерал-майоров Маркова, Багговута и Барклая де Толли.

Поспешный отход войска Бернадотта от Морунгена, а также довольно сбивчивые показания «языков», захваченных казаками, наводили на мысль о том, что Бонапарт что-то замышляет. Багратион на всякий случай распорядился: силы авангарда не распылять, а полковнику Юрковскому, начальнику аванпостов, усилить разведку.

… Денис, основательно прозябший, приехал в Биберсвальд ночью. Несмотря на позднее время, в просторной избе прусского поселянина, где квартировал Багратион, никто спать не собирался. У князя совещались командиры. А в соседней небольшой комнатушке, тускло освещенной сальными свечами, молодые адъютанты и ординарцы, прихлебывая чай из железных кружек, развлекались веселыми рассказами.

Дениса встретили восторженно. Не успел он снять шинель и прийти в себя, как со всех сторон его забросали вопросами. Один из адъютантов князя, Офросимов, гвардейский офицер, с которым Денис был знаком, представляя его товарищам, заявил:

– Держите ухо востро, господа! Помимо прочих достоинств, сей гусар имеет звание сочинителя, попадетесь на зубок – не помилует!