Антонов. Последний пожар

– Я не мог, Соня, – просто ответил Александр. – Зато теперь мы можем видеться часто. Я буду жить здесь, в Тамбове.

– Как хорошо!

Молодые люди медленно двинулись вдоль улицы, потом свернули на набережную спокойной Цны. Александр взял на причале лодку и, усадив Софью, направил её по течению. Они смотрели друг на друга и улыбались. Они любили это солнечное небо, эту медленно текущую речку, эти стройные осины и раскидистые ивы на берегах. Они просто любили.

– Знаешь, Соня… – Александр немного замялся от непривычности момента. Смелый и решительный на акциях, в любви он был ещё очень неопытен. – Я не умею красиво говорить. Просто мне кажется, что я тебя люблю.

– Кажется? – кокетливо обидевшись, спросила Софья и притворно надула губки.

– Люблю, люблю, – заторопился Шурка, и они рассмеялись.

Потом Шурка пришвартовал лодку к берегу и сел рядом с Софьей. Он обнимал её, держал за руки, и они долго говорили друг другу разную любовную чепуху.

– Ой, уже смеркается. Мне надо идти, отец с мамой будут ругаться, – спохватилась девушка.

– Соня, давай ещё немного погуляем. Я так долго тебя не видел,– Шурке не хотелось расставаться.

– Нет, так нельзя, – серьёзно ответила Соня.

Антонов взял извозчика, и тот рысью доставил их к дому Софьи. Прощаясь, девушка тихонько прошептала Александру:

– Я тоже тебя люблю, Саша!

Девушка поцеловала Шурку в щёку и быстро скрылась во дворе. А Шурка ещё немного постоял на улице, улыбаясь. Он держался за щёку, как бы пытаясь сохранить поцелуй. Потом Антонов долго бродил по ночным улицам, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. Когда Софьи не было рядом, магия её бездонных глаз потихоньку спадала и Александр возвращался к своим делам, к своей второй жизни. Теперь в этом парне жило два человека. Один – нежный, любящий, весёлый и искренний. А второй – жёсткий, волевой, непримиримый, готовый идти выбранным путём до конца, невзирая на любые препятствия. И кто из этих двоих возьмёт в нём верх могло определить только время.

Влюблённые с этого дня стали видеться часто. Они подолгу гуляли вдоль сонной Цны, обсуждали планы. Александр старался не посвящать Софью в свои партийные дела, ведь это были не только его тайны. Он берёг девушку от неприятностей. Софья изредка помогала ячейке эсеров своего района в организационных моментах, но активной работы в партии не вела. Девушка заметно изменилась внутренне с тех пор, как они познакомились в Кирсанове. Стали сказываться происхождение и воспитание. Соне хотелось иметь крепкую семью, уютный семейный очаг и заниматься простыми женскими хлопотами. К борьбе это не могло иметь никакого отношения. Что же мог предложить ей Александр, постоянно ищущий приключений? Подсознательно она понимала, что выбор её более чем странен. Но что она могла с собой поделать? Ей нравился этот хулиган, этот боевой весёлый парень. Разве любовь выбирает? Разве любовь выбирают?

А Шурка оттаивал душой, встречаясь с Софьей. Чёрное должно всегда сменяться белым. Иначе не бывает жизни. И белым, кипельно белым, была для него эта девушка.

Но однажды Александр не сдержался. На одном из свиданий, по уже появившейся привычке взяв лодку и переправившись на другой берег Цны, они углубились в лес. Так дурманяще пахло разнотравьем! Стрекотали кузнечики, пели птицы. Лесной воздух пьянил. И тут на Шурку что-то нахлынуло. Он начал целовать доверчивые губы девушки, потом щёки, руки. Она отвечала на поцелуи, дыхание её было прерывистым. А потом Сашка нежно обхватил Софью и опустился с ней в мягкую траву.

– Не надо, Саша, не надо, – слабо возражала она. Но не отбивалась, не кричала.

Антонов принял это за согласие.

– Люблю, люблю, люблю… – только и повторял он, с головой погружаясь в доселе неизведанное чувство.

Потом, опустошённые, они долго лежали рядом и смотрели в бесконечное чистое небо. По лицу Софьи текли слёзы, но в глазах была затаённая радость. Где-то в глубине души Софья была готова к этому важному событию в жизни.

А Сашка после такой нужной победы немного опомнился и пытался как-то извиниться:

– Соня, ты прости меня. Я… – но девушке не нужны были слова. Она притянула Александра к себе и поцеловала.

Когда они возвращались, Антонов сказал, что, как только у него появится возможность, он сделает Софье официальное предложение.

– Я буду тебя ждать, – влюблённо ответила девушка.

5

С удовольствием отдаваясь любви, этому светлому, новому для него чувству, Александр никогда не забывал о своём, как ему казалось, предназначении. Он должен был бороться, жертвовать, приносить пользу своим товарищам. Партия требовала от него конкретных дел, и он стремился их совершать.

Однажды Чиндяев, его непосредственный руководитель в Тамбове, на одной из встреч предложил ему взять кассу торгового товарищества купцов Федотовых. Товарищество было крупным, занималось торговлей зерном, лесом и другой продукцией. Этот экс сулил большой выручкой.

– Давай, Шурка, думай, – сказал Чиндяев Антонову. – Дело верное. Вот тебе адресок, прикинь, что к чему.

– Надо проверить, – ответил Антонов. – Не хочется влипнуть по-глупому.

– Да времени в обрез, – продолжил Чиндяев. – Они сезонно работают. Сейчас там денег должно много быть. Служит у них один наш человечек, подсказал. Говорит, на днях господа в Москву собираются. Не упустить бы.

– Давай завтра посмотрим там незаметно обстановку, а потом решим, – Александр уже загорелся идеей. Соскучился он по нервной щекотке. В нём было много честолюбия, а вот корысти – самая малость. С товарищами всегда был честен, что в нём и подкупало.

– Ты, Сергей, подбери ребят. Возьми пролётку с извозчиком из наших, – попросил Антонов товарища.

– Есть люди, не беспокойся, – заверил его Чиндяев.

На следующий день они потолкались у конторы товарищества, осматривая место и планируя пути отхода. Днём здесь было многолюдно, и они не боялись вызвать подозрение. Антонов зашёл внутрь, бегло осмотрел помещение, чтобы ночью не терять времени на поиски. Всё складывалось неплохо. Помещение сторожа изолировать было несложно, двери взломать тоже не являлось проблемой. И Антонов решился.

– Брать будем сегодня, – уверенно сказал он Чиндяеву. – Готовь ребят.

Поздней сентябрьской ночью одна тысяча девятьсот восьмого года, оставив пролётку неподалёку в проулке, три тени двинулись к дверям конторы. Оглушив и связав сторожа, они ломиками ловко взломали двери и проникли в кассу. Денег было много, и грабители немного замешкались, производя излишний шум.

– Быстрее, быстрее, – торопил Шурка.

Вдруг на улице раздался свист. Это невесть откуда взявшийся дворник увидел сломанную дверь и поднял тревогу. Схватив деньги, подельники бросились на улицу. Дворник свистел отчаянно, но за ними броситься побоялся. Грабители, завернув за угол, вскочили в пролётку и скрылись до приезда полиции. У Шурки пополнился послужной список новой удачей. Теперь в среде товарищей у него появилась ещё одна кличка – «фартовый».

Но тучи над ним стали сгущаться. Испуганный дворник всё же сумел в тусклом свете уличных фонарей рассмотреть налётчиков. Теперь полиция располагала скупыми приметами преступников. Сыщики подняли все недавние похожие дела в городе и уездах, во все отделы разослали ориентировки с описанием преступников. И данные розыскные мероприятия увенчались успехом. Из Кирсанова пришёл ответ, что одна из ориентировок указывает на Антонова Александра Степановича по кличке «Шурка» одна тысяча восемьсот восемьдесят девятого года рождения. Всё-таки поработали кирсановские сыщики.

А затем полиция уже давно отработанными методами установила место нахождения Антонова. После непродолжительного наблюдения, которое нужно было для установки связей бандита, решено было его брать, пока он не ушёл из города.

Тринадцатого сентября сыщики дежурили у дома, где ночевал Антонов. Брать решили на улице, чтобы в доме не пугать людей. Ждать пришлось долго. Полицейские были злы и голодны. Лишь в пятом часу дня Антонов в сопровождении Чиндяева вышел из дома, где он уже несколько дней жил у знакомой вдовы, и направился в сторону вокзала. Сыщики двинулись за ними, выбирая немноголюдное место. А в это время на перекрёстке стоял городовой Тихонов. Это был смелый человек, герой русско-японской войны, награждённый Георгиевским крестом за храбрость. Увидев двух подозрительных людей и следовавших за ними знакомых сыщиков, он, не раздумывая, двинулся к ним навстречу.

Заметив, что городовой потянулся за пистолетом, Антонов мгновенно всё понял.

– Облава! – воскликнул он и, выхватив из кармана пиджака наган, несколько раз выстрелил в городового.

Тот упал, истекая кровью, а сыщики бросились к нему на помощь. Они не ожидали, что Антонов откроет стрельбу средь бела дня. Возникло небольшое замешательство. Антонов и Чиндяев резко свернули в проходные дворы и там разбежались в разные стороны. Полицейские, опомнившись, приступили к прочёсыванию местности, но обнаружить преступников не смогли. Городовой остался жив, и его показания легли в основу нового серьёзного дела против Шурки.

Антонов, отсидевшись несколько дней на конспиративной квартире, по совету товарищей решил на время покинуть Тамбов. Софье он послал записку: «Милая Соня! Обстоятельства вынуждают меня уехать. Надеюсь, что ненадолго. Знаю, ты меня поймёшь. Люблю. Твой Александр».

Больше в городе его ничто не держало. Взяв деньги и поддельный паспорт, изготовленный для него соратниками, рано утром он пешком вышел из города. Потом Антонов поймал попутную подводу до ближайшей от города железнодорожной станции, потому что путь предстоял неблизкий. Направлялся он в Саратов, где работала большая секция партии социалистов-революционеров. Товарищи снабдили его адресами и паролями, наказав до определёного сигнала в Тамбове не появляться.

Антонов, изредка перекидываясь с возницей случайными фразами, смотрел по сторонам и обдумывал дальнейшие свои планы. Внезапно на одном из лесных кордонов к их повозке направились лесники с требованием показать документы. Нервы у Шурки были напряжены до предела. Он тут же выхватил пистолет и открыл стрельбу. Не ожидавшие такого поворота событий, лесники бросились бежать от повозки. Шурка, столкнув возницу, хлестнул лошадей и ускакал. Несколько дней спустя крестьяне нашли в соседнем селе лошадь, брошенную Антоновым.

А Шурка благополучно добрался до Саратова. В этом большом торговом городе было где затеряться. Но долго отсиживаться без дела Александр не мог и не умел. Неуёмная натура вновь влекла его на приключения. Уже через несколько дней он связался с боевой группой эсеров, которые как раз готовили акцию. Планировалось убить командующего Казанским военным округом генерала Сандецкого. Товарищи предложили Шурке принять в этом самое непосредственное участие. Антонов, уже познавший вкус крови и совершивший убийство (а он не знал, что городовой Тихонов остался жив), теперь готов был на всё. Появилось желание убивать.

К генералу не так просто было подобраться. Во-первых, по роду своей деятельности он всегда был в гуще офицеров, а во-вторых, что самое главное, он был предупреждён о готовящемся на него покушении. Был среди эсеров осведомитель охранки, и это предопределило дальнейшее развитие событий. Многие эсеры находились под негласным наблюдением полиции, поэтому и Шурка сразу попал в её поле зрения. Кличку ему дали «Осиновый», что явно не подходило решительному и смелому парню. Может, полицейскому в это время осиновых дров завезли? Так или иначе, но Осиновый приступил к изучению оперативной обстановки. Полиция террористическую группу арестовывать не спешила, пытаясь, по обыкновению, выявить все её связи. Также предстояло установить личность Осинового. Этот человек был в городе новым, никто не мог сказать о нём ничего определённого.

Пробуя хоть как-то подступиться к Сандецкому, Антонов понял, что потребуется крупная сумма денег на разные расходы. Но денег в кассе партии не было. Тогда Александр решил осуществить ещё один экс на железнодорожной станции Инжавино, что расположена в его родном Кирсановском уезде. Место ему было хорошо знакомо, да и дружки по старым делам имелись. Предупредив лишь нескольких ближайших соратников, Антонов исчез из Саратова, чем обескуражил полицию. Жандармы лихорадочно пытались установить место нахождения Осинового, боясь неожиданного покушения.