Думы Бэрга

– Верно, – ответил Бэрг, – на то она и иммунная.

– Да, я вот как бы случайно зашел в кафе. И вроде и темы вашего разговора не касался. Но, признаться, Вы приятные собеседники, особенно почти в три часа ночи. Вижу я одно, за стаканом пива решаются глобальные жизненные вопросы. А почему? Потому, что не глобальных вовсе нет. Ведь все зависит от внешних ситуаций, внешней обстакановки, так сказать. Вы говорили, что иммунная система сама за себя уж как-нибудь да постоит, то бишь обойдется и без наших соплей, так сказать. Но тогда за каким хреном ее пытаются постоянно учить? – под конец своего длинного вступления чуть не возгласил Даниил. – Им или нам больше делать что ли нечего?

– Ну, Даниил, человек, и особенно в белом халате и со шприцем в руках всегда имеет желание поучить других жить. Не себя, а других. В этом его проблема, но, как ни странно, ему верят! – ответил Бэрг.

– А это и есть платформа медицины, ее лежбище, так сказать, – произнес Эрик.

– И попробуй-ка ты ее сдвинь. – вздохнул Даниил и добавил. – Скорее мозги сдвинуться, чем эта масса.

– Все дело в том, что и были обнаружены иммуноэлементы Системы, – начал Бэрг. – Если бы знал Остерн, чем это закончится. Ах, Остерн, Остерн. Сколько лет уже прошло со дня его гибели. Вероятнее всего, он искал суть движений специфической целенаправленности. То есть относящиеся исключительно к боевым искусствам Востока. В этой системе он и нашел эту многоуровневую логику. Но это только они, боевые искусства и именно Востока, а что тогда говорить о других подсистемах общей Системы? Выход сугубо на алгоритм без программирования. А зачем? Для любой точки в пространстве требуется программа, чтобы она сделала движение. А почему? Да потому, что это движение ее простое, и не относится ни к какой системе. Но это платформа, которая формируется уже для базовых элементов. Но и базовые нуждаются в программе, а вот иммуноэлементы в программе не нуждаются, так как принадлежат сугубо Системе. Они надежно защищены не только информационно-техническим иммунитетом, но прежде всего сознанием индивидуума, который становится личностью благодаря взаимодействию с Системой. Уж Она-то как никто другой позаботится о том, чтобы носитель стал творчески одаренной личностью. А сознание и есть защита.

– Что значит «сознание» и что значит «защита»? – спросил Даниил. – Ведь, по-моему, надо защищать именно сознание. Ну, скажем, при помощи каких-либо тренингов. Я думаю так.

– А вот это и есть первая ошибка! – ответил Бэрг. – Дело в том, что сознание в защите не нуждается, ибо сознание и есть защита от внешних воздействий. Разумеется, негативных. Ну, скажем, некая агрессивная среда биологического типа. Сознание, даже если эта среда совершенно индифферентна по отношению индивидуума, все равно воздействует на психику. Естественно, что сознание подсказывает: типа, впереди опасность. Ну это же норма? Ну, конечно, норма, а вот далее все упирается во взаимодействие индивидуума с окружающим его миром через жизненный опыт. Ну, знал я двоих друзей. Оба взрослые. Поспорить любили, как говорится, до тех пор, пока кто-то не уступит. Один был младше, и считал старшего своим учителем. Тот действительно многое ему чего рассказывал о природе, о жизни обитателей живой природы, леса. Да и вообще, старший был, можно сказать, едва не лесным человеком. Уж кто-кто, а он там не пропадет. Кого только не «надыбит» в лесах, озерах, реках, лесных лужах. И тритоны, и змеи – ужи там, веретеницы, да и гадюк любил. А уж лягушками-то баловался! Брал, естественно, исключительно самцов. Жарил, ел. Одно слово – вкуснотища! Кинолог, наверное, от рождения. Вот он-то и есть настоящий человек, знающий природу далеко не по книжкам! Как-то раз спросил младшего о том, как бы он поступил окажись тот на его месте ночью в лесу. И рассказал он историю весьма интересную.

«Как-то вышел я на охоту, имеется в виду, ловить тритонов. Выполнял заказ. Взял с собой провиант: хлеб, колбасу. Много никогда не брал. Незачем. Взял емкость для улова, фонарик, ну и отправился в лес. Лес мне как дом родной. Брел, брел ну и вышел к месту ловли тритона. Взял сачок и, подойдя к воде, начал освещать дно. С полметра прозрачной воды открывало великолепную картину жизни, которую почти никто и не замечает. Личинки жуков, мелкие головастики, личинки комаров. Все это сборище мирно пасется в темной воде под покровом ночи, и только луч фонарика открывает все это царство. И, только приглядевшись, увидел искомое. Вот они, тритоны. Дело за малым. Беру сачок, подвожу под тритона. Раз! И симпатичная земноводная тварь в сачке! Ну, так и начал их ловить. И время-то прошло не так уж много, тут слышу – хрустнула ветка. Ну хрустнула, ну и ладно. Мало ли что бывает в лесу. Лес он на то и есть лес, чтобы в нем ветки похрустывали. Отвалилось гнилье, упали сухие ветки, ну вот и результат. Так, оглянулся неспешно, ну и далее продолжил тритона «дыбить». Только слышу – опять хруст, там же. А вот это уже статистика. Ну так, скажем, насторожился я. Светанул в ту сторону фонарем – и вот результат! В свете фонаря уставились на меня два зеленых огонька. Вот ответь мне, твои действия после увиденного?

Младший после услышанной истории ответил даже и не думая:

– Точно в штаны бы «наложил», и в прямом, и в переносном смысле!

– Вот поэтому, – ответил старший, – ты и не дружишь с лесом. Ты не обижайся, просто так тебя воспитали. Но это ладно. А хочешь узнать, что произошло дальше?

– Чего зря спрашиваешь? Конечно хочу!»

И рассказал ему старший о том, что произошло дальше. Увидел он эти зеленые огоньки и понял: какой-то зверь уставился на него. Отложил он сачок и чтоб вы думали он сделал? Не догадаетесь! Ибо только действительно не люди, а человек природы способен на такое! Темень, ночь, лес, и два зеленых глаза из этой тьмы смотрят на него! Во картинища! Так он не придумал ничего более, как только свистом позвать это существо к себе! Вот это я понимаю! Сознание! И чтоб вы думали, что произошло далее? А произошло то, что вряд ли кто мог ожидать. Из тьмы леса, ночного леса, дремучего-придремучего, к нему на его свист выползла собака! Бедная скотинка! Худющая, поскуливая, она приблизилась к человеку! Отдал он ей весь хлеб, сам голодный остался, а животное накормил. Чего говорить, конечно, мало, но уж сколько было, все отдал, до последней крохи. Правда, там еще потом два зеленых глаза были, но по его разумению это был волк. К человеку не подошел. Вот так собака да волк прибились друг к другу. Вот такая история о сознании.

Эрик и Даниил молчали. Им нечего было сказать. Эта история вызвала у них неподдельное чувство ответственности за природу. Но не зная ее законов, можно было ей и навредить. Видя их серьезный лица, Бэрг произнес:

– Я понимаю ваши неподдельные чувства, и что эта история потрясла вас. Что ж, человек, уважающий природу, сам становится ее частью.

– А что, разве человек и без этого частью природы не бывает? – спросил Эрик.

– А это можно запросто проверить, – ответил Бэрг.

– Ну, с этим случаем все понятно. Человек этот – молодец. Все понял как надо. Ну а кроме этого есть что-то еще? – спросил Эрик.

– Конечно, – ответил Бэрг, – в прекрасную, солнечную погоду просто выезжай с запасом провизии на сутки в светлую березовую рощу. Повторяю, на сутки! А запас провизии так, на всякий случай. И попробуй поживи на подножном корму. Я же встречал людей, которые вдалеке от дома, в совершенно незнакомой местности, глухой ночью, в лесу, спокойно ориентировались по звездам и, не плутая, выходили к искомой цели. Например, к разбитой палатке лагеря! Таких людей я действительно считаю частью природы.

***

Входная стеклянная дверь открыла Нэе путь в спортивный клуб. Изода смело шагнула в знакомый вестибюль. Нэя несколько задержалась. Незнакомая обстановка немного смутила ее.

– Нэя! Ты чего там забыла? – с иронией в голосе окликнула ее Изода.

– Это что, новенькая, что ли? – спросила дежурная.

– Новенькая, от того и нерешительная! – ответила Изода дежурной и добавила Нэе. – Давай, быстрее, не очкуй!

Раздевалка была уставлена обувью, в шкафах висели вещи.

– Иди сюда, – произнесла Изода, переодеваясь, – здесь мои вещи. Клади и свои тоже. Если хочешь, в сумке можешь взять с собой в зал.

– Подожди меня. Я быстро, – сказала Нэя и стала переодеваться.

В спортивном зале было шумно. Каждый был занят делом. Изода по-свойски вошла в зал и, чуть ли не за руку взяв Нэю, подвела ее к тренеру:

– Здрасьте, Василий Афанасьевич! Вот, новенькую привела.

– А, здравствуй Изода! – произнес тренер, окидывая взглядом Нэю. – И как же зовут новенькую?

– Нэя, – ответила Нэя и покраснела.

– О! Да мы краснеть умеем? Это хорошо, – произнес Василий Афанасьевич. – Ну что, Изода, ты давай, иди работай, а я пока побеседую с Нэей.

Василий Афанасьевич был хорошим тренером. Только иногда прикрикивал, да и то из-за шума в зале. Он был чуть старше средних лет, среднего роста, сквозь черные волосы пробивались седые пряди. В юности он не раз одерживал победы, а теперь передавал опыт молодому поколению.

– А что, Нэя, давай-ка присядем. Тут у нас видишь как. Не так чтобы кто во что, но сама, как видишь, боевое искусство. Я не люблю давить на человека. Просто помогаю ему самому выбрать именно свое. Ну и подсказываю по мере возможности. А тебя что привлекло сюда прийти?

Нэя рассказала историю, которая произошла с ней, и о том, как она встретила Изоду. И о том, как встреча с нею фактически перевернула ее жизнь.

– Так уж и перевернула? – прищурился Василий Афанасьевич.

– Скорее, добавилось новое, – ответила Нэя. – Я ведь вообще не умею защищаться, хотя очень хорошо изучила что такое здоровье.

– И что же это такое? – поинтересовался Василий Афанасьевич.

– Ну, это целая лекция. Даже сейчас и не знаю, как и сказать, – произнесла Нэя.

– Вот и я, – ответил Василий Афанасьевич, – вроде и знаю, а как вкратце выразить это не знаю.

– Ну, я бы сказала так, что это критерий истинности человека по отношению внутренних волнений и внешних раздражителей, вернее, запросов! – ответила Нэя.

– И кто же тебя внешне раздражает? – спросил Василий Афанасьевич. – Уж не мальчишки ли?

– Ой, да что Вы! Конечно, нет! Это всякие другие раздражители могут быть. – ответила Нэя и хотела добавить, но Василий Афанасьевич сказал:

– Ладно, «внешний раздражитель», вот там Изода. К ней иди. Начинай тренировку. Она подскажет. А что больше нравиться?

– Не знаю, – ответила Нэя. – попробую кикбоксинг.

– А почему именно он?

– Как говорила Изода, он элегантен, заставляет держаться в тонусе, да и вообще красив, – ответила Нэя.

– Ну что же, ладно, давай. Давай, иди к Изоде, – сказал Василий Афанасьевич.

Нэя хотела что-то еще спросить, но Василий Афанасьевич уже давал указания другим. Нэя подошла к Изоде. Та вовсю тренировалась. Она обладала гибким и сильным телом. Нэя залюбовалась ею.