Уральское эхо

– А когда это поменялось и почему? – ухватился за последнюю фразу Филиппов.

– Неделю назад меня вызвали… ну, туда.

– На угол Большой Колтовской и Корпусной? – назвал адрес «ивана иваныча» Лыков.

– Да. Все-то вы знаете…

Шиф немного успокоился и рассказал о своей беседе с Сорокоумом. Тот сообщил, что Граф Платов временно перестает быть его уполномоченным по рыжью. Вместо него ювелиру придется иметь дело с другим человеком. И позвал старика с седой бородой, который назвался Ногтевым (это был Верлиока). Они обсудили цены. Хозяин пожурил гостя за то, что тот мало сдает платины. И сказал: этот товар мне нужен позарез, можешь поднять закупочную цену до пяти рублей за золотник.

Шиф уточнил: чистой платины не достать, в Петербурге, как и по всей России, встречается только самородная – вы назвали цену на нее? Сорокоум спросил: а сколько там будет примесей? Маклак ответил: в среднем семнадцать процентов. «Иван иваныч» решительно объявил: покупай самородную за пятерину и не держи у себя, сразу доставляй Ногтеву.

Алексей Николаевич вспомнил беседу с экспертом Монетного двора и остановил рассказ арестованного:

– Неужели Рудайтис…

– Кто, простите?

– Ну, тот, про кого ты не хочешь говорить, научился плавить «белый металл»? Говорят, это трудно.

– Так в Тентелевой деревне целый завод умеет спекать чистую платину, – напомнил маклак.

– Думаешь, он там выгоняет примеси?

Шиф пожал плечами:

– В России больше нигде нет таких горелок, я узнавал. Или везти ее за рубеж и продавать там со скидкой.

Лыков навис над арестованным и сказал с угрозой:

– Последний к тебе вопрос. И не вздумай юлить – за твою пещеру Аладдина знаешь, сколько тебе светит?

Ювелир молча смотрел на сыщика.

– Дай подсказку, – потребовал тот.

– Какую? – Шиф с испугу перешел на шепот.

– Где нам взять…

– Не знаю я, клянусь чем хотите, не знаю!

Алексей Николаевич дал еврею прокричаться и закончил:

– …где нам взять Графа Платова.

– Ну…

– Ты думал, я требую сдать Сорокоума? Нет, конечно, иначе тебе не жить, мы понимаем. И где его взять, я знаю без тебя. А эту гадину сдай. Он убил надзирателя сыскной полиции. За такое мы всех, кто откажется помочь, закопаем. Сообразил?

Шиф долго мялся, пробовал отговориться незнанием, но сыщики были непреклонны. Или сведения, или тебе конец. В сырой карцер на хлеб и воду. Пока дело дойдет до суда, чахотка обеспечена. Каторгу не присудят, только Литовский замок, но из него ты не выйдешь. Когда начнешь харкать кровью, раскаешься, что не стал сотрудничать, но будет уже поздно.

Ювелир капитулировал. Он рассказал, что встречался с бандитом в одном из «пчельников» – уголовных трактиров-притонов. Столица славилась такими заведениями, куда приличному человеку лучше не соваться. Чаще всего свидания происходили в «Туле».

Филиппов, специалист по злачным местам, тут же уточнил:

– Какая имеется в виду? Есть трактир «Тула» в Первой роте Измайловского полка. А есть чайная «Тула» на Фонтанке у Семеновского моста. И там, и там «пчельник».

– Мы встречались в чайной. Наверху, в чистой комнате.

– И?

– И мне показалось, что Граф Платов обитает поблизости.

– Почему возникла такая догадка?

Ювелир пояснил:

– Я приходил в назначенное время, а «иван» всегда опаздывал. Не сразу, но стало мне понятно, что он боится засады. Осторожный. Его люди наблюдали за мной. Убедившись, что все чисто, они давали Платову сигнал: все в порядке, можешь приходить. И он появлялся ровно через десять минут после меня.

– Десять минут, – обратился Алексей Николаевич к Владимиру Гавриловичу. – Можно примерно прикинуть район его обитания.

– Да, если только Граф Платов не сменил квартиру.

– Найдем нору – возьмем след, – наставлял один статский советник другого. Однако начальник ПСП оптимизма чиновника Департамента полиции не разделял.

– Тухлый след никуда не выведет, – махнул он рукой. – Ты вот что, Шиф. Давай не темни. Вижу, что-то недоговариваешь. Выкладывай.

– Еще только одно, – опять перешел на шепот ювелир. – Не сам «иван», а его товарищ, тряпичник…

– Сусальников?

– Да. Он никакой не Сусальников, кстати сказать…

– Без тебя знаем, – перебил Шифа Алексей Николаевич. – Его фамилия Пиньжаков, и он бандит в розыске. Не тяни, переходи к сути.

– Баба есть у него.

Сыщики сделали стойку «пиль!»:

– Ну-ну, продолжай.

Маклак наконец заговорил. Видимо, он решил откупиться от сыскных, сдав им мелких фигур. Лишь бы не спрашивали про самого Сорокоума.

– Баба прожженная, как зовут ее, я не знаю. Но когда мы в последний раз сидели втроем в «Туле», Сусальников проболтался. Она-де обработала хороший зорик. Это ведь означает дело, преступление, так?

– Верно, – подтвердил Лыков.

Ювелир продолжил: