1990-e годы

– Ох нет, папа, только не сейчас! Мне так плохо…

– Вижу, сынок, но боюсь, что другого случая у нас не предвидится. Ведь когда тебе не плохо, ты моментально психуешь и уходишь из дома. Скажи честно, ты просто хочешь быть самостоятельным и жить отдельно? Поэтому ты подписал контракт?

«Может и поэтому!», хотел выкрикнуть он, но промолчал. А если отец сейчас предложит разменять квартиру, или ещё как-нибудь решить этот вопрос? Тогда он попросит взамен отказаться от командировки, и в таком случае он может быть и отказался бы… Но что тогда он скажет одноклассникам, перед которыми столько раз хвастался своим патриотичным решением защищать Родину?

– Не поэтому! – выпалил он. – Ты разве не слышал, что я тебе вчера говорил? Эти твари должны быть…

– Я прекрасно всё слышал, – оборвал его отец. – И позволь теперь задать тебе пару уточняющих вопросов. Первое: откуда тебе стало известно, что те ужасные преступления с несчастной девочкой совершили чеченцы? И второе: как именно ты собираешься восстанавливать справедливость здесь, сам при этом находясь там?

– Чего???

– Того! Бандиты совершают преступления в нашем городе. Стало быть, их необходимо искать и наказывать здесь! Или, во всяком случае, ежели тебе угодно карать преступников, то ты должен служить в милиции, а не воевать за тридевять земель!

– Это были чечены, больше некому, – тупо сказал он, вспомнив про первый вопрос. – Ты что, сам не знаешь, что всё зло от них? По телеку вон каждый день показывают!

– Сынок…

Юноша вдруг резко вскочил с обоссаной постели.

– Ох, пусти, папа, мне надо в туалет.

В довесок к головной боли и жуткому похмельному синдрому, у него ещё и начался понос. Просидев на горшке добрых полчаса, он сходил в душ, тщательно вымылся и вернулся в комнату.

Обоссаное бельё было уже убрано. Посыпав стиральным порошком изгаженный диван, мать старательно чистила мокрой тряпкой жёлтое пятно.

Он смущённо кашлянул:

– Кхе, мам… я… это…

– Иди покушай, сынок, на кухне отец, составь ему компанию, – быстро сказала мать не давая ему возможности озвучить произошедший ночью, по пьяному делу казус.

– Ээ, да, конечно.

На кухне отец поставил перед ним пиво.

– Выпей, сынок, полегчает. Хорошее пиво, немецкое.

– Спасибо, – удивлённо ответил юноша и залпом ополовинил бутылку.

– Предлагаю сегодня попить пивка дома, – сказал отец. – Раз уж ты решил посвятить все дни на гражданке пьянству, то почему бы не выделить один запойный день и для семьи.

Немного смутившись, сын хохотнул.

– Да я не… о! Сделай громче, там вон новости начались.

Отец повернулся к мерцающему на холодильнике шилялису и прибавил звук. Ведущая рассказывала о боях, которые ведутся на территории Чечни и передавала последние данные о потерях российских военнослужащих.

– Ну вот опять, – буркнул отец.

– Так что ты там говорил, пап, а? Что ты на это скажешь?

– На что «на это», сынок?

– Да на то, что война идёт! И важен каждый солдат! А что если они завтра сюда придут? И станут стрелять и бомбить не в горах, а здесь?

– Сынок, сюда они не придут, и не стоит тебе верить всему, что говорят по телевизору и ваши агитаторы в военкоматах. Я бы объяснил тебе в чём заключается роль таких как ты парней в этой войне, но боюсь, что ты опять распсихуешься и уйдёшь из дома.

– Ха! Ну-ка давай, объясни. Не бойся – не уйду. Если, конечно, ты снова не начнёшь меня оскорблять.

Отец поднёс горлышко бутылки к губам и сделал небольшой глоток:

– Видишь ли, сын, никому из нас не положено знать истинный смысл большой политики. А любая война – это в первую очередь форма реализации этой политики. На самом деле то, что происходит сегодня в Чечне, является всего лишь борьбой за влияние в высших эшелонах власти. Я не говорю сейчас о власти только в одной нашей стране, я говорю о власти в мировом масштабе. Совсем недавно развалилась великая держава СССР, и после этого расстановка сил на мировой арене сильно изменилась. Теперь наша страна стала гораздо слабее, но тайным врагам России необходимо, чтобы она ослабла ещё сильнее. Для этого и была организована война в Чечне…

Молодой военный со скучающим видом допил бутылку пива до конца и нагло перебил отца:

– Баа, что ты несёшь, папа? Какая ещё мировая власть? Ты про масонскую ложу мне ещё расскажи! Ты что, не понимаешь, что это зверьё просто хочет истребить нас, православных? Мы бьёмся не ради чьей-то власти, а ради своего выживания! Ради будущего наших детей!

– Ты ещё пива хочешь, сынок? Возьми в холодильнике, я сегодня целый ящик купил. Рыба есть, вяленая, будешь?

Моментально позабыв о своих героических рассуждениях, молодой военный встал с табуретки и направился к холодильнику за пивом и рыбой.

– Это всё поверхностные, эмоциональные мотивы для манипулирования простыми людьми, – произнёс отец, когда сын сел обратно за стол и открыл вторую бутылку. – Возьми вот, газету подстели под рыбу.

Молодой воин оторвал рыбью голову и плавник.

– Что за «поверхностные»? – спросил он, обсасывая плавник.

– Мотивы эти, что ты перечислил. «Война ради выживания», «будущего детей» и всё прочее. Так испокон веков было, и в этом плане ничего не меняется. Для того чтобы заставить людей выйти из дома и идти убивать других людей – нужна благородная цель. К тому же, это освобождает их от чувства вины. Метод старый как мир – лишить врага человеческого облика, назвать его чудовищем, виновным во всех бедах, внушить пушечному мясу уверенность в том, что они идут бить нелюдей и что уничтожать этих нелюдей – это священный долг каждого честного человека.

– А, понятно, – чавкая сказал сын, – так значит, по-твоему, они все нормальные? Похищать людей, отрезать головы на камеру, члены пацанам отрезать – это нормально? Это не нелюди делают, а люди? Так, да?

– Нет, не так, сынок, – вздохнул отец. – То, что ты сейчас упомянул, является частным случаем, это делают конкретные индивидуумы, которых хватает в любой нации. Чеченцы в целом, здесь не причём. Сами чеченцы по большей своей части такие же обыкновенные люди, как и все остальные. Они живут семьями, воспитывают детей…

– Детей, которые после их воспитания отрезают головы и члены, – гнул своё с набитым ртом сын. – А можно я здесь покурю?

Вообще-то кроме него дома больше никто не курил, и, заведя ещё до армии эту свою брутальную привычку, в квартире парень никогда себе этого не позволял. Но сейчас ему было лень выходить в подъезд, да и покладистость отца располагала ко всё большему хамству.

– Кури, сынок, – разрешил папа. – Дай я только окно открою пошире, чтоб дым уходил. И в кухню дверь прикрой, чтоб маме запах не шёл.

Военный закрыл дверь, достал из серванта розетку для варенья, которую решил использовать в качестве пепельницы, чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся.

– Так на чём мы остановились? – гулко произнёс он, пуская изо рта колечки дыма. – Ах да, ты рассказывал про нормальные семьи, где воспитывают детей, которые, когда становятся взрослыми, занимаются тем, что отрезают людям головы и насилуют малолетних девочек. Продолжай, я слушаю.

Отец тяжело вздохнул и покачал головой.

– Сынок, неужели ты считаешь, что подобные люди не вырастают и в других нормальных семьях? Ты может, думаешь, что какие-то родители специально готовят своих детей к подобному? Дело в том, что это является следствием психических отклонений, и на такие поступки способны лишь психопаты. Да и вообще, убийство себе подобного – это в принципе самое тяжкое испытание для любого нормального человека со здоровой психикой. Именно поэтому после войны всегда так много самоубийств – многие попросту не справляются с моральным грузом и не могут дальше с ним жить. А равнодушно убивать и тем более наслаждаться этим, способны только больные на голову. Психопаты.

– Ну да, ну да, – подавив отрыжку, подал голос молодой воин. – Таким образом, следует считать всех этих выродков жертвами обстоятельств. Они не виноваты, а всего лишь больны. Давайте просто выпишем им направление к врачу, и пусть они пьют лекарства, чтобы вылечить свою тягу к отрезанию голов, изнасилованию детей и ампутации пальцев. Всякое бывает, люди добрые, мы-то всё понимаем. Дело-то житейское.