Капитан Поганец

Капитан Поганец
Николай Ободников

Что может быть приятнее, чем загадочный набор «Вечная осень», подаренный на Хэллоуин? Только пробудившаяся одноглазая тыква. Немного пены у рта, толика сумасшествия, и новый друг для шестилетнего мальчика готов. А что может быть лучше нового друга? Только живые родственники.

Почувствуйте вкус осенней охоты.

Второй рассказ Хэллоуинского трио.

Николай Ободников

Капитан Поганец

Глянцевая коробка пахла самой настоящей тайной. Пряной. Щекочущей живот. Надпись, выполненная каллиграфическим тиснением, сообщала: «Набор "ВЕЧНАЯ ОСЕНЬ". Всего одна капля, и тыква станет вашим другом до следующего Хэллоуина». Читал Антон для своего возраста на удивление неплохо, и потому серебристые буквы взялись за ручки, покружились в хороводе и, наконец, сложились в смысл. От восторга бросило в жар.

У него будет друг!

ТЫКВА!

Он расплылся в улыбке – той самой, на какую способны лишь дети, под завязку заправленные газировкой и предвкушением. Что ни говори, а папа умел выбирать подарки. Сегодня они даже отправятся на парад призраков, который проводят на Мокром кургане раз в пять лет. Прошлый парад он, конечно же, не запомнил. Да и что может отложиться в памяти, когда тебе всего один год? Первые походы на горшок? Но Мокрый курган… Говорят, там летают настоящие привидения. Целые сотни!

Антон засмеялся и хрюкнул от удовольствия. Словно наяву услышал мамин голос: «Тони, мальчик мой. Тебе уже шесть, а ты всё такой же сладкий поросенок». После этого она обычно добавляла: «Будем надеяться, что, кроме смеха, ты от папы больше ничего не унаследовал». И опять это «Тони». А его зовут Антон!

Он спрыгнул с кровати, едва не запутавшись в одеяле с голубыми китами, и подкрался к двери. Прислушался.

Из бабулиной комнаты, располагавшейся дальше по коридору сразу за спальней родителей, доносились веселые визги. Мужчины, изъяснявшиеся по-японски, над чем-то смеялись. Дублировавший их голос тоже захлебывался от смеха. «Нет, вы видели это? Он встал ему на голову! Прямо запрыгнул на чертов шлем! Осталось еще около двадцати участников! Время истекает! Каких-то тридцать секунд до конца раунда!»

Антон прикрыл ладошкой рот. Бабуля опять смотрит что-то «прогрессивное наоборот», как сказала бы мама. Он поудобнее пристроил ухо. Мысленно отстранился от шума, гремевшего из бабулиной комнаты. На первом этаже, на открытой кухне, перетекавшей в столовую, гостиную и прихожую с зонтами, ругалась мама. Что-то выговаривала царапине на сковороде.

Смешки грозили выдать его скверное занятие – подслушивать же нехорошо, правда? – и Антон отошел от двери. Хоть бы мама приготовила те творожные печенья в форме рук, показывающих большие пальцы. Папа всегда их выкладывал пальцами вниз. Называл себя «Цезарем, обрекающим печенье на смерть».

Настроение ухудшилось. В последнее время родители не ладили. А бабуля только подогревала пламя их незримого спора, поплевывая в огонь. Да, так бы папа и заявил: «Брызгает в огонь ядом, старая перечница». Антон заулыбался. Подбежал к кровати, захватил набор «Вечная осень» и переместился к письменному столу.

Его дожидалась тыква. Свежая. Пахучая. Похожая на красно-оранжевую луну, сдернутую с неба. Потеснив настольную лампу, она расположилась на разноцветном хворосте карандашей и рисунках людей, прятавшихся в кострах.

Тоже подарок папы.

Конечно, было немного странно, когда он тайком нагрянул домой, стоило маме и бабуле отправиться в овощную лавку к тете Розе в Византийский тупичок. Но взрослые порой вели себя «прогрессивно наоборот». Папа прибыл с прекрасной тыквенной госпожой под мышкой и набором «Вечная осень» в свободной руке. «Только не говори об этом маме и Роберте. И обязательно дождись темноты». Сказав так, он быстренько скрылся. Двадцатью секундами позже его машина отъехала от дома.

Антон воззрился на тыкву. Растянутая за окном полоса заката, сплющенная весом небесной черноты, навевала тоску. Но тыква…

– Я назову тебя – Капитан Поганец, – с торжеством произнес Антон. – Мы с тобой обязательно подружимся.

Он взял в руки чудо-набор и, повинуясь необъяснимому порыву, перевернул его. В глаза бросилось предупреждение, сделанное для пущей убедительности большими красными буквами: «Использовать только в присутствие взрослых! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!»

Антона охватила растерянность, и он нащупал задницей стул. Сел. Опасно для жизни? Папа бы не подарил такого. Он оглядел коробку и обнаружил еще одну надпись, на этот раз сбоку: «Произведено лабораторным комплексом "Ледник". Строго для внутреннего пользования». Только папа там не работал. Он просто разъезжал по командировкам. Или это и означало работу в лаборатории?

Пожав плечами, Антон сдернул пленку и снял крышку. Внутри обнаружился небольшой шприц-распылитель, лежавший в ямочке, повторявшей контуры инструмента. Прозрачную тубу заполнял золотистый раствор, от вида которого у мальчика перехватило дыхание. Раствор казался янтарной кровью, взятой у самой осени.

К шприцу прилагалась желтая карточка с инструкцией. Губы вызвались помочь глазам и разуму, и Антон прочитал три единственных предложения: «Обработайте реагентом тыкву. Но перед этим убедитесь, что все ее внутренности на месте. Природа не терпит пустоты».

Написанное выглядело бессмыслицей, и Антон опять пожал плечами. Чего только взрослые не пишут. На тюбиках с зубной пастой, к примеру, указывают, какие пальцы и куда ставить, чтобы выдавить мятную личинку для чистки зубов. А это и так всем известно, любому дураку. Даже Пикулю, семилетнему бедокуру, проживавшему чуть ниже по их улице Флористов.

– Ну что, Капитан Поганец, приступим к операции. Сэр.

Погладив тыкву, будто собачку в магазине, Антон выковырял шприц из ямочки. Занес над Капитаном Поганцем и нажал на поршень. Реагент потек неторопливо, как кленовый сироп – на блинчики. К удивлению Антона, золотистое вещество, попадая на тыквенную макушку, впитывалось без остатка.

Напоминая самому себе профессора, приступающего к сложной операции на инопланетном существе, Антон сверился с карточкой-инструкцией. Вздохнул. Написано явно для тех, кто окончил школу. Он нашел взглядом мусорное ведро, куда скидывал неудачные рисунки, и придвинул его ногой. Сюда он сольет волокна, семечки и прочие внутренности Капитана Поганца.

В руке удобно устроился «Тоджиро», настоящий японский нож-сантоку, любимец мамы. Если она планировала заняться выпечкой, нож ей без надобности. Так ведь? Антон с трудом завалил тыкву набок. Тяжеленная. Воткнул нож в желтоватое пятно, оставшееся от долгого сидения на грядке.

Тыква дернулась, словно нож причинил ей неудобство.

Антон едва не грохнулся со стула от такого сюрприза. Грудь вздымалась и опадала, словно там находилось колесо с бегавшей белкой. Он сунул руку под пижаму с белыми, серыми и зелеными динозаврами, напоминавшими узор листьев, и ощупал живот. Там булькнуло. Пикуль доказывал, что сердце находилось с левой стороны груди, но Антон был твердо убежден, что оно пряталось в животе.

Успокоив «сердце» легким массажем, прямо как мама, Антон уставился на пронзенную ножом тыкву. Ни намека на движение. Потянулся к рукоятке «Тоджиро», однако на полпути передумал и перевел взгляд на карточку-инструкцию.

– «…у-бе-ди-тесь, что все ее внут-рен-нос-ти на мес-те», – прочитал он по слогам вслух. – Внутренности на месте. – Слово «внутренности» было ему знакомо. Внутренности имелись у людей, коров и даже машин. И, как выяснилось, у тыкв. – Я чуть не вынул сердце Капитана Поганца! Простите, Капитан, прошу вас. Больше такого не повторится, обещаю.

Размяв руки, как делали врачи в одном телесериале про «скорую помощь», Антон выдернул нож. После некоторого раздумья решил начать с носа. Тыквенного, разумеется, а не своего. Лезвие «Тоджиро» скользнуло в оранжевое пузо тыквы. Потом еще и еще. Недолго думая, Антон, пыхтя от напряжения, вдавил пальчиками треугольную пробку. Как по инструкции: всё внутрь. И даже без грязи, за которую бы отругали.

Раздалось малопонятное сопение. Словно где-то поблизости притаилась большая собака, обнюхивавшая пожарный гидрант.

Антон, пребывая в состоянии глубочайшего недоумения, заглянул под стол. Обнаружил там потерянную фигурку лего. Улыбчивого полицейского, державшего в одной руке сосиску, а в другой – кружку кофе, покрывала пыль.

– Собаку не видел, легавый?

Полицейский не ответил и даже не обиделся на «легавого», но совершенно очевидно предложил помакать сосиску в кофе. Торопливое сопение тем временем исчезло. Казалось, некто сполна насладился запахами. Антон положил фигурку на стол и вернулся к формированию морды Капитана Поганца.

Настал черед левого глаза. На сей раз пришлось попотеть. Антон вгонял нож в тыквенную плоть около минуты, пока результат не удовлетворил его. Новоявленный глаз Капитана Поганца напоминал грубо просверленное дупло, прочерченное сеточкой порезов. Зато улыбка будущего шедевра Хэллоуина получилась что надо. Широкая. Зловещая. С тремя зубами и пеньком случайно срезанного четвертого. Пикуль от зависти слюной подавится.