Наша прекрасная страшная жизнь. Рассказы

Ха, любовь! За такую любовь яйца отрывать надо и живым в землю закапывать!.. Подонок!

Маша сторожила мужичка у магазина. Спрятавшись за киоск «Роспечати», щурилась, просматривала улицу. Хотя дело уже к вечеру, но солнце бушевало вовсю, совсем по-весеннему – в честь предстоящего женского дня, что ли? Люди, само собой, суетились, куда-то спешили, тоже, как она, жмурились-щурились. Интересно, есть ли среди них хотя бы один счастливый человек?..

Наконец, он появился – от своего дома, через улицу. Маша уже выследила – живёт-обитает он в третьем подъезде. И хорошо, что рядом. Уж, само собой, пойти в кабак и затем в гостиницу этот тип вряд ли предложит. Лопух, лох, сверчок запечный! Пока он подходил, не замечая её, Маша ещё раз внимательно его осмотрела-оценила. Конечно, трофей не ахти какой: лет сорок уже явных (едва ли не вдвое её старше), нос длинный, унылый, сам худой, сутулится, одет невзрачно – кепочка, куртчонка…

Ну, что ж, её Витюша тоже ни Шварценеггером, ни Ричардом Гиром, ни даже доморощенным каким-нибудь «бригадиром» Сергеем Безруковым не был – отнюдь. Однако ж вон чего учудил, сволочь!

Всё получилось быстро и ловко, словно кто помогал Маше. Мужичок, купив хлеба, молока и на этот раз шпикачек полкило (неужто тоже о празднике помнит?), встал ещё и в небольшую – человека три – очередь к аптечному киоску в углу магазинного зала. Маша незаметно подкралась, пристроилась сзади, кашлянула как бы ненароком ему в ухо. Обернулся, увидел и – явно обрадовался, растерялся, в кои веки первым поприветствовал:

– О! Здравствуйте!.. – И забормотал. – А я вот – валидолу… Кончился валидол…

Маша глянула ему длинно в глаза и тихо, так, что слышал только он один, спокойно приказала:

– Презервативы купите.

Мужичка в тот момент можно было снять в рекламе «Шок – это по-нашему!»: все пломбы и железные коронки показал. Робко улыбнулся: мол, это шутка такая?

– Купите, купите, – строго, деловито и вместе с тем доверительно, как-то интимно повторила Маша, – одну упаковку.

Киоскёрша-провизорша уже требовательно на мужичка глянула.

– Мне… э-э-э… вон там… – того явно заклинило.

Аптекарша догадливо помогла:

– Резинки, что ли? Какие?

Мужичок стал багровым, еле-еле выдавил шёпотом:

– Любые…

Фармацевщица воспользовалась моментом вполне: выкинула на прилавок упаковку самых навороченных кондомов – за двадцать два с полтиной. Мужичок еле денег по карманам наскрёб, про валидол даже и не вспомнил. Морда свекольной стала – вот-вот, и удар хватит. Маша купила нитроглицерин.

Мужик ждал её у входа, размыто улыбался. Она молча кивнула головой. Они пошли. Тот никак не мог прийти в себя.

– Меня Маргаритой зовут, – ласково сказала Маша. – Можно – Марго.

Глянул затравленно, буркнул:

– Захар…

Маша чуть не фыркнула: ещё бы Дормидонт!

– А по отчеству?

– Иванович… – также отрывисто квакнул тот.

Ну и ну!

– А можно без отчества? – Маша взяла его под руку, со всей возможной нежностью заглянула сбоку в глаза.

– Конечно! Что вы! Конечно, можно! Какое отчество!.. – мужик вдруг возбудился так, что, такое впечатление, сейчас посреди улицы прям в штаны на ходу и кончит. – А мы… мы куда идём?

– Ка-а-ак? – ужасно удивилась Маша. – Разве мы идём не к вам?

– Ко мне?.. Ах да, конечно, ко мне! Только… Может, вина или… водки?

Маша в открытую ухмыльнулась: откуда ж у тебя, милок, деньги на вино-водку? Но вслух, сделав голос грудным, волнительным, сказала:

– Не надо вина. Нам и без вина будет хорошо… Нам с вами и чаю хватит. Есть дома чай?..

Чай у Захара Иваныча дома был. Маша уже вовсю наслаждалась. Какой там чай! Он, милок, о чае и не вспомнит. Всё идёт-развивается по сценарию. Ещё в прихожей, сняв пальто, Маша, вернее в тот момент Маргарита, как бы ненароком прижмётся к лопоухому ухажёру, обожжёт (под тонким свитерком – ни маечки, ни лифчика), потом, чуть позже, опять как бы нечаянно ещё и ещё прижмётся, рукой по штанам проведёт,  может быть, и поцеловать себя даже позволит (хотя от мужицких поцелуев её тошнит вовсю – поди уже лесбиянкой по натуре стала!), само собой, задышит глубоко, бурно, напоказ…

Дальше вообще всё просто: отправит-погонит распалённого самца в душ – мол, давай, давай, я сейчас тоже остатние юбки-трусики скину да к тебе присоединюсь. А сама нитроглицерин ему на стол выложит (пригодится!), пальтишко на себя и – шмыг в дверь. Маша даже хихикнула раньше времени, представив физию голого Захара, с горящими глазами ожидающего её в ванной…

Ну, а самое наслаждение, конечно, нахлынет через день или два, когда она как бы невзначай столкнётся с ним на улице. Вот этот момент, это – как оргазм, а может, и слаще (об оргазмах Маша представление имела смутное): он будет злиться или унижаться, грозить или молить – не важно; важно, как она смерит его холодным взглядом с кепчонки до штиблет и величественно осадит: «Что? В чём дело? Мы разве знакомы?..»

Напарница по работе Танька, бывшая в курсе этих её вылазок-мщений во вражеский стан, не раз предупреждала: смотри, нарвёшься как-нибудь на горячего мужика – в морду даст, а то и в самом деле изнасилует…

Ну, это вряд ли! От тех, каких Маша выбирает, подобных подвигов ждать-опасаться нечего. Она больше боялась, как бы какой продинамленный хлюпик не самоубился, руки на себя не наложил…

Впрочем, даже если и такое произойдёт-случится – туда и дорога.

Чтоб они все сдохли, мужики треклятые!

2

Захар, бросив нежданную гостью в комнате, закрылся на кухне, присел на корточки, сжал кулаки, сделал энергичное победное движение-натяг и сдавленно, шёпотом завопил по-телекиношному:

– Йес!

Такого везения он и в самых смелых, разнузданных мечтах не ждал. Сама! Сама напросилась, сама пришла! И пусть раньше времени, до срока (лучше бы в апреле, к дню рождения!), ну да ладно – дарёному коню, вернее, кобыле в зубы не смотрят.

Он осторожно достал из нижнего ящика стола старенький дипломат с инструментами, раскрыл: флакон с хлороформом, чистый носовой платок, удавка, набор ножей, топорик, ножовка. С внутренней стороны крышка кейса обклеена вырезками из газет с кричащими заголовками: «8-я жертва маньяка», «Маньяк по-прежнему неуловим», «Маньяк наводит ужас»…

Захар ухмыльнулся. Он понимал, что здорово рискует, собирая-коллекционируя эти вырезки, но зато какое наслаждение просматривать их. Это ли не слава! А ещё большее, ещё острее наслаждение, так похожее на непрерывный длительный оргазм, испытывает он каждый раз целую неделю, неторопливо, со смаком расчленяя в ванне свежий труп и вынося его небольшими частями-порциями из дома…

3

– Э-эй, Захар! – донесся из комнаты голос похотливой сучки. – Где же вы? Ау! Я зас-ку-ча-ла…

– Иду,  иду! – охотно откликнулся хозяин, открывая флакон. – Уже иду…

/2003/

КВЕСТ

Рассказ