Золото забросит в озерко…
У огня не требуют отсрочки,
И не быть живым – его рукой.
Да и нужно ль нам с тобою править
Миром, обреченным полыхать?
Лучше нам дворцы свои оставить,
Чем закат их огненный застать.
Нас приветит скрытая тропинка
Детства, что успели мы забыть;
Мы вернемся в мир до поединка,
В коем победила мысли прыть.
Там мы проживем обман вечерний,
Выданный за утренний обман,
Где холмами, безымянной стерней,
Мир уходит в тишь и за туман.
Ну а коль и впрямь благословенны
Все начала мира и концы –
Будьте в звездной памяти нетленны,
Наши вздохи, кудри и венцы.
Табло
Бегущая строка, тебя хочу воспеть!
Ты – чудо наших дней, дрожанье вспышек света;
Ты дозволяешь нам не опоздать, успеть,
Указывая путь по нашему билету.
Одна из сотен нимф, одна из многих муз,
Сомкнувшихся вокруг потерянного бога,
Ты Гефсиманский сад и чаша бледных уст
Для всех, кто навсегда усыновлен дорогой.
Вокзальный Аполлон не менее любим
Источником зарниц, влекущих к горизонту;
На медленном огне твоих вестей томим,
Он объявленья ждет прожекторного солнца.
Небесных колесниц маршрут превыше крыш –
Но он пока к земле прикован, и неловок,
И падает дух ниц, когда ты говоришь,
Что поезд отменен, что нету остановок.
Но падает один, чтобы воспрял другой;
Аркадою прыжков он достигает цели.
И задан сердца ритм бегущею строкой,
И пункт назначен: рай и воскрешенье в деле.
Но если вдруг табло, понурившись, стоит,
И мертв экран его, и запорошен снегом –
Нас поглощает страх, и погребальный стих
Звучит, как будто мир оставлен человеком.
За черными шторами
Мой век – октябрь, братская могила
И сокрушенье: о, зачем все вы.
Ни пастыри, ни уроженцы Нила,
Ни блещущее племя синевы.
Но что мне с вами ссориться? Все было.