Вот он заперся, молчит,
Вот он слишком долго мылся,
Вот он тих с утра, прибит,
Вот он счастлив – но так странно!
Открывает на звонок.
Словно страстью слишком рано
Сорван был его листок.
Словно деревце нагое,
Все отдавшее ветрам,
Он стоит перед зимою,
Будто схвачен кем-то там.
Кто там? Кто там? Кто крадет нас?
Кто стучится в двери к нам?
Чьей свечою пол закапан
По утрам и вечерам?
Тьма в подъезде. Сына абрис
Виден ей лишь искоса.
И ледовее декабря
К ней доносит голоса.
Шепчет кто-то: «я тебя…», и
К дозволившему рука,
Как утопленница к сваям,
Прибивается, легка.
Кто-то вынырнул из тени
И обнял, к себе прижав,
И ласкает грудь и шею,
Губы мятою обдав.
Разве сын ее – так может?
Кто там, с ним? И сам он – кто?
Застывает зритель в ложе
Наиближе к сцене той.
Но кончается вдруг морок.
За окном – светло и май.
Все сияет от уборки,
Прям хоть на пол накрывай.
Все на кухне. Угощенье,
Дружный смех и разговор.
Может, скрытое смущенье
И томит их до сих пор –
Но отправлен в староселье
Страх. И друг его так мил.
И взрывается веселье
Вдруг, в избытке юных сил.
Россия
1
Ждем ясного неба, как манны от бога,
Как будто промотано наше наследство,
И нам бы сейчас не красивого слога,
А знака, и вести, и добрососедства.
Поверь, лучше вовсе бы не сомневаться,