Закрытый сектор. Капкан

Запрыгнул на верхний ящик, вонзил один нож в гофрированное железо ангара, клинок пробил тонкую сталь, как бумагу, и вошел на треть своей длины. Ухватился за рукоять, подтянулся и вонзил второй нож повыше. Снова подтянулся, одну ногу поставил на рукоять ножа, а вторую опер на изгиб железа. Теперь я был на высоте трех метров, осторожно высунулся из-за угла ангара – под прикрытием автоматчиков к ящикам подходили двое парней, вооруженных ружьями.

Бах! Бах! Бах! – моя помпа выплюнула содержимое трубчатого магазина, оба бойца противника упали не бетон тряпичными куклами. На такой дистанции никакой бронежилет не спасет от девятой картечи, да и, судя по фонтанам крови, заряд попал в верхнюю часть силуэта, то бишь в шеи и головы.

Скатился на спине вниз по изгибу железа, мягко приземлился на ноги и тут же побежал вдоль ангара, засовывая на бегу патроны в приемник магазина. Действовал на автомате, тело как будто само знало, что делать – куда бежать и как половчее устроиться, чтобы нанести наибольший урон врагу. Прям, как Дедпул, едрить его в красный штаны, обоими мечами!

Обежал ангар.

С противоположного от входа края была маленькая дверь, но она была заперта изнутри, подергал за металлическую скобу, приваренную вместо ручки, дверь скрипнула, но не подалась, видимо внутри был мощный засов. Над дверью метрах в четырех от земли окно, в которое можно просунуться, но как до него добраться – неизвестно. Ладно, значит попасть внутрь не судьба, надо воевать с тем, что есть.

Бам! Бам! Бам! – три заряда картечи ушли в сгрудившихся за грузовиком вооруженных мужиков, тут же перешел с «длинного» на «короткий», выхватив ТТ. Содержимое восьмизарядного пистолетного магазина вылетело за считанные секунды, звуки выстрелов слились в непрерывную трель, как будто я садил очередью из автомата.

Заскочил за угол и побежал обратно, на другую сторону ангара, на бегу забил патронами магазин помпы. Перед ящиками плюхнулся на живот и осторожно заполз за крайний из них.

С такой позиции удобней стрелять из пистолета. Отстрелял магазин, целился в ноги, видимые из-под днища ближайшего грузовика. В кого-то попал, сменил магазин, подскочил на ноги и побежал за двухэтажный модульный домик. Высунулся из-за угла, отстрелялся по колесам грузовика. Странно, но в ответ никто не стрелял.

Обежал домик вокруг высунулся из-за его угла, видно было, что рядом с грузовиком лежит несколько тел, еще пятеро возле ангара – те самые, кого я подстрелил из ТТ и сто тридцать третьей «мурки». Оба грузовика были на месте, одна «Нива» тоже, а вот второй пятидверки не было. Сбежали?

По ту сторону забора раздались выстрелы – вначале несколько одиночных, а потом зачастили, чуть ли не очередями вразнобой из винтовок, ружей и пистолетов.

Перебежал от одного контейнера к другому, потом прошелся вдоль забора и оказался за грузовиками. Похоже, все кто мог двигаться – сбежали. Отсюда разглядел еще двоих убитых. Один полусидел, прислонившись спиной к колесу, судя по распакованному ИПП в луже крови, ему хотели оказать помощь, но, видимо, не успели. Второй труп лежал возле ворот, и застрелил его явно не я, половина головы снесена выстрелом в упор с близкого расстояния. Скорее всего, его застрелили свои же. А вот почему – не известно, может, он был ранен и не захотели возиться с транспортировкой, оставляя живого свидетеля, а может, места ему в машине не хватило.

Стрельба за забором прекратилась так же быстро, как и началась. Осторожно высунулся из проема ворота, посмотрел по сторонам. Справа никого, а вот слева, метрах в ста от ворот, вдоль забора стоит расхристанная «Нива», с распахнутыми настежь дверями. Рядом валяются несколько тел в разных позах. Перед «Нивой», перегородив ей дорогу, знакомый КамАЗ с небольшим краном в кузове. Скорее всего, парни ехали ко мне на подмогу, и когда на них выскочила, знакомая Сыроежкину легковушка, то он не растерялся и наши открыли огонь первыми.

– Все целы? – громко крикнул я, привлекая внимание.

– Да! – громко отозвался Чернов-старший. – А у тебя как дела, командир?

– Отлично. Лопоухий полицай с вами?

– Да. Здесь он.

Махнул рукой, зовя парней к себе. Роман и Сыроежкин побежали ко мне, а вот младший Чернов тут же принялся собирать трофеи, обыскивая тела.

– Серега, мать твою так тебя! – закричал я. – Не трожь там ничего, это же улики! Ща менты набегут, а ну положи на место, все, что взял. Да, отпечатки свои сотри, дурень!

– Тут один еще живой, – крикнул в ответ Чернов-младший. – Добить?

– Нет. Перевяжите его. Смотри, чтобы не сдох, он мне живой нужен!

– Ну, шо там? – спросил запыхавшийся от бега Роман.

– Там девять трупов и поселковое добро, которое к нам так и не доехало, – ответил я. – А еще много чего другого, видимо, ребятки давно промышляли грабежом и разбоем. Сыроежкин, бери «уазик» и дуй в управу за подмогой.

– Не надо, я их уже вызвал по рации.

– Кстати, спасибо, что парней привел, – пожал я руку практиканту.

– Не за что, – почему-то покраснев, ответил паренек. – Это вам спасибо, что прикрыли, пока я через пустырь бежал. Я никогда так быстро не бегал, думал, что не успею, все ждал, что в спину пуля прилетит, даже зигзаги выписывал и пытался «маятник качать». А как до противоположной стороны добежал, сразу же через забор перескочил и тут же наткнулся на ваших парней, вот! – видимо, от пережитого стресса и выброса адреналина паренька пробило «на поговорить», трещал он без остановки.

Похоже, скорость реакции на вызов не зависит, в каком мире ты находишься. Что в старом мире, что в новом, правоохранители не спешили приезжать на вызов. Наряд полиции мы ждали больше часа. За это время успели найти вывезенные из торгпредства компьютеры и прочую оргтехнику, погрузить все это на УАЗ и перевезти обратно, там осталсись Усов и Фельдман – разбираться с содержимым их компьютерной памяти.

Когда приехали полицейские, то долгих разбирательств и волокиты не последовало. Всех свидетелей, включая Сыроежкина, опросили, составили рапорты и отчеты, собрали трупы, оружие да укатили обратно, предупредив нас, что за сохранность имущества на складе мы теперь и отвечаем. Чтобы нам было удобней его охранять, разрешили вскрыть административный двухэтажный домик, а все контейнеры и ангар опечатали. Старшим за охрану склада назначили Сыроежкина, придав ему еще одного такого же молодого практиканта. Завтра утром должна была приехать какая-то специальная группа для описания всего, что здесь нашли. К моему удивлению, у нас даже оружие не изъяли, лишь переписали номера и предупредили, чтобы мы его пока не продавали и не потеряли. А еще оказалось, что Сурков меня ищет и ждет в управе.

Я приказал навести тут порядок: смыть кровь, поменять колеса на трофейных машинах, загнать внутрь расстрелянную «Ниву», выставить караулы и ждать моего возвращения. В административном блоке нашелся санузел, работающий душ, в котором вода нагревалась дровяным бойлером, и небольшая кухонька с газовой плитой и баллоном. Красота и раздолье, в таких условиях можно год жить!

На прощание Чернов-старший напомнил, о своей просьбе в помощи продажи их охотничьих трофеев. Заверив его, что я обо всем помню, укатил в управу искать Суркова.

На обратном пути вдруг осознал простой факт – я совершенно перестал реагировать на смерть других людей. Сегодня убил девять человек и совершенно спокоен, как танк. А если посчитать, сколько людей я убил за все время пребывания в этом мире, то наберется на неполный взвод. Блин, да я за две последние командировки на Северный Кавказ, стрелял всего пару раз, и то просто куда-то туда, в сторону врага, а тут, что ни день, то пальба, погони, засады и груда трупов к вечеру.

Что же со мной произошло? Так переход в другой мир на мне сказался, или здесь что-то другое?! – в очередной раз подумал я. – Надо в церковь будет сходить! – неожиданно решил я.

На войне стрелять и убивать врага было легко, нет, не в том смысле, что противник с утра выстраивался ровненькой шеренгой, и оставалось только нажать на спуск пулемета, чтобы одной очередью скосить их всех, нет, на войне человек живет в другом ритме, в другой реальности, там все по-другому, и именно из-за этого очень часто, вернувшись в мирную жизнь, бывшие срочники просто не могут понять, что происходит вокруг. Они не могут спать в оглушительной тишине, они не могут спокойно слышать взрывы петард и салютов, пригибаясь и инстинктивно выискивая укрытие, в которое можно заползти, спасаясь от обстрела, они не могут выезжать на пикники, потому что спокойно сидеть и хавать шашлыки в «зеленке» – это противоестественно и дико, ведь из лесопосадок обычно садят духи из всех стволов. Они не могли спокойно ходить по городу, чувствуя себе голыми, не ощущая тяжести автомата, бронежилета и запасных магазинов на себе. После войны мирная жизнь многим, как клубок колючей проволоки в горле. Именно поэтому бывшие срочники возвращались на войну «контрабасами». Но это на войне, а здесь вроде мирная жизнь, мирный город и все относительно спокойно, но я почему-то с самого первого шага в этом мире ощущаю и осознаю себя, как раньше на Кавказе – кругом война и каждый может оказаться врагом!

Лейтенанта долго искать не пришлось, как только я сообщил дежурному, что ищу его, меня тут же проводили к нему в кабинет.

– Адмирал, тебя нельзя оставлять одного ни на минуту! – вместо приветствия воскликнул Виталий. – Парни говорят, что на том складе, куда ты все так рвался, много чего интересного нашли.

– И не говори, – поддакнул я. – Ну что, взяли Француза?

– Нет, он так и не появился. Зато допросили банковского петушару. Ты оказался прав, он предупредил Гортье о том, что его выплату завернули обратно. Скажу сразу, где находится Гортье, он не знает, так как связывался с ним по телефону. Зато есть некоторые подвижки по поиску Ковбоя. Оказывается, что он владеет небольшим домиком рядом с Норским озером. Там вроде коттеджного поселка.

– Далеко это отсюда?

– Нет, километров двадцать. Только, есть некоторые нюансы, о которых тебе надо знать.

– Так и что это за нюансы?

– Понимаешь, мой водоплавающий друг, мы здесь; в Сосновске, находимся в некотором стеснении – с одной стороны, надо поддерживать правопорядок в городе, а с другой – нужно учитывать интересы крупных корпораций.

– И? Ковбой что, шпилится с кем-то из сильных мира сего?

– А я откуда знаю, но мое непосредственное начальство очень недовольно твоему активному образу жизни. С одного бока, пользы от тебя и твоих людей намного больше, чем вреда, а с другого – начальство боится, что из-за твоей активности может начаться передел сфер влияния и борьба за власть.

– Витек, ты сам-то хоть понял, что сказал? Какой передел сфер влияния, какая борьба за власть? – удивился я. – Меня ничего кроме нашего торгпредства не волнует. Наладим его работу, да я укачу обратно в Сиротинск.

– Прекрасно тебя понимаю, но выше начальства прыгнуть не могу.

– А зачем тебе куда-то прыгать? Вы нам не мешайте, а мы сами все сделаем.

– Так не пойдет, – категорично заявил Сурков. – Все, что происходит в городе, должно быть согласовано с моим руководством, ну, или на худой конец, мы должны быть в курсе всего.

– Так давай поступим по-другому. Сделаем все так, как будто это ваши полицейские раскопали этот гадюшник. Я не гордый, могу в сторонке скромно постоять. А от нашего торгпредства мы в знак благодарности вам подарим пару машин, ну или просто деньгами дадим. Как тебе такое предложение? Сообщи начальству, так, мол, и так – парни из Сиротинска готовы не отсвечивать, забирайте все лавры себе, да еще и подарок какой-нибудь подгонят – бюст начальника местной полиции из золота в натуральную величину или похвальную грамоту, к примеру. Ну, и для нужд коллектива, тоже что-то придумаем – пару машин или десятка два радиостанций, может, компьютеры нужны или еще чего-нибудь.

– Грамоту, говоришь, – задумчиво почесав затылок, произнес Сурков. – В принципе, это идея. Все-таки наш главмент цаца еще та, любит он всю эту помпезность и мишуру – грамоты, ордена, похвалы!

– Так ты ему еще сообщи, что мы все это устроим помпезно в каком-нибудь кабаке, где будет много бухла, жрачки… и все это бесплатно! – вбил я последний гвоздь. – А взамен мне нужны только Француз и Ковбой. Причем, их я сам возьму и обустрою все так, что на вас даже не подумают.

– Ладно, я пошел к начальству, а ты погуляй пока с часик, а потом приходи обратно.