Молох войны

– Стоп! Отставить песни!

Я слышал, как поет Дрынов трезвым, это просто ужас. Ему медведь не то, что на ухо наступил, там похоже три дня отплясывала вся медвежья свадьба в полном составе. Пение Дрынова можно было использовать как акустическое оружие.

– Ладно, спите дальше, я сам накидаю варианты.

– Майор, может, я действительно супчик сварганю на скорую руку? – предложил старшина. – Зуб даю, что мы здесь еще час мариноваться будем. Нас уже вторая колонна обошла. Так, что, скорее всего, загонят нашу колонну, даже не во второй, а в третий эшелон. Да и артиллерия, судя по звуку, уже работает на пределе своей дальнобойности.

Действительно звуки мощных разрывов слышатся намного тише, чем еще полчаса назад, а это верный признак того, что огонь нашей артиллерии уходит вглубь украинской территории.

Наша колонна стоит на обочине этой дороги уже несколько часов, командование бригады держит нас в резерве, чтобы не создавать переизбыток в концентрации войск.

Есть хотелось, особенно чего-нибудь горячего и жидкого. Сухомятка порядком задолбала. Но это только меня, потому что я не сидел на месте, а постоянно мотался туда-сюда и пропускал регулярный прием пищи, которую готовил старшина Шушин на нас четверых. Остальные благодаря стараниям пожилого старшины питались относительно нормально. Причем Петрович всегда оставлял мне мою пайку, но частенько она была либо остывшая, либо съедена вечно голодным Барановым.

– Товарищ майор, – раздался встревоженный крик Баранова в динамике рации, висевшей у меня на груди. – Доложился знакомец с дозорной машины, сейчас мимо встречным курсом пройдет санитарная колонна.

– Ясно, – отозвался я, подхватывая камеру и открывая люк над головой.

Тут же высунулся из люка в крыше нашего бронеавтомобиля, и направил камеру на встречную полосу движения, по которой сейчас приближалась колонна санитарных «ПАЗиков», выкрашенных в серый цвет, с красными крестами на мордах, бортах и крышах.

– Дрын, выскочи наружу и захвати картинку с капота нашей машины, только камеру не дергай и не говори вслух ничего, – приказал я прапорщику.

Колонна была небольшая: передовой «Тигр» с торчащим из люка пулеметчиком, за ним три автобуса «ПАЗ-3205», потом два армейских тентовых «Урала» и замыкала вереницу военной техники санитарная «буханка».

В окнах, проносящихся мимо автобусов, было видно, что внутри «павликов» установлены койки в несколько ярусов, заполненные ранеными. Прикинув на глаз расположение и количество лежачих мест, сделал вывод, что в каждом автобусе было не меньше десяти «трехсотых». В тентовых «Уралах» скорее всего «двухсотые». Общий счет потерь нашей бригады неизвестен, потому что в «ПАЗиках» не только наши бойцы, но и раненные коллег, идущих параллельно по трассе М-20.

Ну, вот и пошли боевые потери. Сколько у нас на часах? Я глянул на японский хронометр «Casio» на правой руке – 10.20.

Наша артиллерия и ВКС начали работать по военным объектам ВСУ в 5.00. На нашем направлении, сразу же нанесли удар по аэродрому в Чугуеве и по всей инфраструктуре ВСУ в приграничных к Белгородской области районах. В 5.30 два батальона 273 Отдельной мотострелковой бригады пересекли украинскую границу и, развивая успешное наступление, начали продвижение к населенному пункту Казачья Лопань. Позиции украинских пограничников были смяты в течение пятнадцати минут, по большому счету никакого сопротивления украинские погранцы не оказали, практически сразу же сдались, некоторые дали деру вглубь страны

В 7.20 передовые группы 273 ОМСБР вышли к Казачьей Лопани, а в 8.00 командир первого батальона майор Семягин доложил, что поселок городского типа Казачья Лопань взят под контроль.

ВСУ отступили из Лопани без боя, но уходя зачем-то расстреляли из танковых пушек несколько домов и магазинов на центральной улице поселка. При этом были ранены четверо мирных граждан.

В 8.50 первый батальон подошел к следующему населенному пункту -небольшому селу Новая Казачья, его тоже взяли без всякого сопротивления. Всё это время наши подразделения двигались вдоль железнодорожного полотна по асфальтированной дороге, которая шла западнее трассы М-20 и должна была вывести наши подразделения через городок Дергачи к северным окраинам Харькова.

Возле железнодорожного полустанка села Цуповка передовые отряды нашей бригады встретили первое серьезное сопротивление вооруженных сил Украины. Бой за Цуповку продолжался около часа, украинских вояк медленно, но напористо и я бы даже сказал мягко и нежно выдавили на южную окраину села, а потом еще и дали им небольшую фору, чтобы они успели погрузиться в транспорт и свалить. На месте боя остались два подбитый украинских БМП-1, один грузовой «КрАЗ» и десяток мертвых бойцов ВСУ. Могли бы и больше накрошить, благо имеющееся в наличии вооружение позволяло разгромить отходящие украинские подразделения в пух и прах, но командование приняло решение этого не делать.

А что делать, такой приказ: «мочить» только нацбаты! ВСУшников же, как можно ласковее отодвигать назад, и не дай бог, применить тяжелое вооружение по гражданским объектам и жилым постройкам. Военные прокуроры выдерут за это как сидоровых коз!

Ну, вот вам результат такой мягкости и нежности по отношению к вооруженному до зубов противнику. Как только ВСУ отошли от Цуповки, по селу, в котором были не только бойцы первого батальона 273 ОМСБР, но и мирные украинские граждане был нанесен массированный артиллерийский удар. Откуда прилетели снаряды, наши артиллеристы определили достаточно быстро, тут же подавили батарею противника, но у нас появились первые «двухсотые» и «трехсотые». Мирняку тоже досталось, в одном из «павликов» везли троих украинцев из Цуповки, еще двое гражданских были убиты.

Моя группа была приписана к третьему батальону 273 ОМСБР, который сейчас находился в тылу и образовывал резерв бригады. По трассе М-20, наступал мотострелковый полк из состава Кантемировской дивизии и несколько мотострелковых бригад, они тоже шли не полным составом, а передовыми отрядами, оставляя за спиной приличный резерв.

Вообще, надо сказать, пока все было очень грамотно и профессионально. Буквально по учебнику. Все четко и слаженно. Аж, прям, как-то все не по-русски, ведь у нас первый блин, как известно должен быть обязательно комом, иначе, дальше все пойдет через жопу.

Третий батальон 273 бригады, к которому я со своей группой прикомандирован, перешел украинскую границу и занял позиции в трех километрах западнее небольшого села Гранов, в котором было всего пара десятка домов. Жители Гранова встретили нас настороженно и опасливо. На улицу не выходили и за ограду носа не казали. Снаряды и ракеты, которыми долбили укров, пролетали высоко над селом все утро, но ни один не упал на жилые дома. Да и зачем, если здесь никакой военной инфраструктуры не было.

Комбат Самохвалов – командир третьего батальона приказал из Гранова уйти, потому что боялся, что ВСУшники могут ударить по нам, а попасть по гражданским объектам в Гранове. Сейчас боевые машины 3 батальона растянулись длинной вереницей вдоль дороги между Грановым и российским селом Красным Хутором. Получалось, что часть колонны на Украине, а часть в России.

Солдатики мерзли в стальных машинах, кутаясь в бушлаты, смельчаки, которые размели костры для обогрева были жестко наказаны словесно командирским матом и затрещиной. В 273 бригаде надо сказать еще было хорошо поставлено обеспечение, все служащие были в зимней форме, да и горячее питание, пусть с задержкой, но имелось.

Вот в других бригадах, пусть их число было мизерно, но был недокомплект по теплой, зимней форме и с горячим питанием были проблемы. Поэтому еще до начала специальной военной операции в этих подразделениях уже имелись свои «трехсотые» из числа солдат и офицеров, которые обморозили себе руки, ноги и лица. Причем в одном батальоне, обморозить себе руки умудрились, аж тридцать процентов. А что поделать, если их командир долбоеб, который не озаботился обеспечить личный состав теплыми перчатками и обувью, да, к тому же, еще зачем-то выгнал их на свежий, ночной воздух, построил и они так простояли несколько часов, при температуре воздуха в минус десять градусов. Вот и результат: командир долбаеб равно сто двухсотых еще за сутки до начала специальной операции.

Глава 2

Я строчил на ноутбуке очередной отчет, выделяя красным подчеркиванием места, где надо будет только вставить нужные цифры. Пока есть свободное время надо максимально эффективно его использовать. Потому что когда будет некогда строчить отчеты, потому что, к примеру, будешь строчить из пулемета по врагу, то командованию в тылу, будет абсолютно плевать чем ты занят, для них главное – это своевременные отчёты. А так всё готово, надо только вписать название населённого пункта, количество уничтоженной вражеской техники, ликвидированного количества боевиков и число захваченных в плен вражеских солдат.

Потом, конечно же начальство тебе скажет – «Какого чёрта так мало убитых бандеровцев, давай больше!». А куда больше, если ты и так их количество взял с потолка, потому что лично не ходил их и не считал, потому что до сих пор идет бой, а из твоего окопа видно только два мертвых бандерлога. Но для начальства два вражеских двухсотых – это не солидно, поэтому ты им в отчете написал, что было убито шестеро. Но начальству и шестеро мало, им надо не меньше взвода, поэтому в отчете будет указано расплывчато – «уничтожено до взвода солдат противника». А сколько это – «до взвода»? Понятно, что убито около взвода солдат противника, напомню, что взвод – это тридцать солдат. Но, если «около взвода», то вроде как чуть-чуть нахватает до тридцати трупов, а сколько не хватает? Двух, трех или двадцати двух, двадцати трех? Короче, не суть. «До взвода» – это меньше тридцати, но сколько, на самом деле никто не знает.

Бисмарк, тот, что Железный канцлер и умный мужик, говорил: «Никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и до выборов».

– Товарищ командир, – срывающимся в хрип голосом доложился прибежавший Баранов. – Я такую классную штуку придумал. Давайте запустим сейчас дрон, а зенитчики в «Панцире» его собьют. Запишем материал, как будто это был разведчик ВСУ, а наши бравые зенитчики его сбили. Круто, я придумал?

– Не круто, – отмахнулся я, втягивая носом аромат от булькающего на газовой плитке котелка с супом. – Все наши БПЛА подотчётные и стоят казенных денег. Так, что не хрен их просто так взрывать, пусть, даже ради красивой картинки.

– Дык, я же свой, личный дрон предлагаю пожертвовать в угоду общему делу. Личный то можно?

– Это какой? – удивился я.

– Ну, тот, который на учениях морпехи протеряли, а мы подобрали. Я с него все ценное снял, перепрошил, так, что совершенно не жалко его спалить. Ну, давайте товарищ майор, мы же в самой жопе сейчас, ни хрена снять не успеем. Я слышал, что части сто пятого полка уже вышли на окраины Харькова, они без нас город возьмут. А мы так ничего и не отснимем.

Я несколько минут обдумывал слова старлея. Химичить не хотелось от слова «совсем», но Баранов в чем-то был прав, материал давать надо, в конце концов, мы на работе и в ЦУПе ждут от нас красивую картинку.

– Ладно, давай, заряжай свой дрон, – я решительно махнул рукой.

– Только, чур, вы товарищ майор будете дроном управлять, а я попробую его из «корда» сбить, – выкатил новое условие Кирилл.

– Не понял, а как же зенитчики?

– А это у нас с их расчетом, вроде спортивного соревнования, – хитро ухмыльнулся Баранов, вытаскивая из пластикового кофра четырёхлепестной дрон.

– Забились, что ли?

– Ага. На пузырь импортного пойла. Товарищ майор, я как крикну – «жми», вы кнопку сброса, два раза клацните, – старлей показал мне нужную кнопку на пульте управления.

– Зачем? – поинтересовался я.

– Так надо, – уклончиво ответил Баранов.

– Майор, он к дрону тротиловую шашку мастырит, – меланхолично помешивая ароматную гущу горохового супа заметил Шушин. – Так, что ты кнопку раньше времени не тисни, а то рванет и будем мы на облачке сидеть с арфами подмышкой.

– Баранов, а откуда у тебя тротиловые шашки? – язвительно поинтересовался я, заранее зная ответ.

– На складе подогнали, вы же сами приказали всякого добра набрать, чтобы инсценировать вражеские схроны, – отмахнулся, увлеченный делом старший лейтенант. – Тротил нужен, чтобы выдать дрон за ударный, ну, чтобы на видео было видно, что – бабахнуло! А, то не эпично получится.

Идея с атакой на нашу колонну вражеского дрона, которую пресек профессионализм и выучка боевого расчета ЗРПК «Панцирь С-1», была весьма здравая. Конечно, хорошо бы, чтобы наши бравые зенитчики самостоятельно что-нибудь такое сбили, к примеру, турецкий «Байрактар», а мы потом засняли его останки на видео, но тут есть несколько нюансов. Во-первых, «Панцирь» засечет любое летательное средство, даже малюсенький беспилотник далеко на подлете, за несколько километров, и когда он его собьёт, то мы захаримся искать останки, а во-вторых, хрен мы зафиксируем момент поражения вражеского БПЛА. Так, что идея Баранова, очень и очень, вовремя, прям, как ложка к обеду. Черт, за еду заговорил, а все из-за чудесных ароматов, распространяющихся по салону нашего «Тайфуна».

– Отошел со своим дроном вон туда, – я указал на обочину, подальше от машин, – и там его ставь.