Темная сторона закона (сборник)

– Я позвоню, – пообещал Крячко и ушел.

А вот Орлов, глядя на закрывшуюся за ним дверь, тяжко вздохнул, потому что ни малейшей уверенности в том, что Савельев послушается именно Крячко, а не Гурова, у него не было.

На следующий день, встретившись утром в кабинете, Лев и Стас перекинулись парой фраз и разъехались в разные стороны: оба продолжали изображать, что разбираются с серией краж. Крячко действительно ездил по райуправлениям, изучал дела и разговаривал с операми, и при этом постоянно с надеждой думал о том, что Степан все-таки ввязываться в эту аферу не станет.

А вот Гуров… Он тоже изображал бурную деятельность, а сам каждую минуту ждал звонка. Еще вчера он поговорил со Степаном, и этот парень, несмотря на возраст, прошедший огонь, воду и чертовы зубы, чей авантюризм превосходил гуровский на порядок, тут же загорелся и обещал помочь, но при этом предложил свой план, с которым Лев, подумав, согласился. Когда же телефон наконец зазвонил, он облегченно выдохнул – все-таки очень волновался за Степана, и они договорились встретиться на Воронцовских прудах.

– Ну что, Лев Иванович, – начал рассказывать Савельев. – Поездил я этой ночью по клубам, старые связи восстановил и кое-что нарыл. Запустил я, как мы и договаривались, слушок о том, что собираюсь от папаши отделиться, потому что достал он меня своей опекой, но уйти хочу не с пустыми руками, а как это сделать, не знаю.

– Отец-то в курсе? – спросил Гуров.

– Конечно, – удивился Степан. – Не хватало еще, чтобы до него стороной эти слухи дошли. Я ему объяснил, что это надо в интересах следствия, вот он и согласился, – объяснил парень и продолжал: – И посоветовал мне один человек к Овчинникову обратиться, потому что тот специалист по невозможному. Деятельность свою он никак не афиширует, но те, кому приспичит, дорогу к нему всегда найдут, потому что язык до Киева, и так далее. Из того, что он мне рассказал, я понял, что Овчинников действительно «черный» адвокат, и связи у него совершенно офигительные, причем не только в криминальных кругах. Ходит он прямо-таки по лезвию, но ни разу, гад такой, не оступился. Берется за такие грязные дела, что до них и в перчатках дотронуться побрезгуешь, и всегда доводит их до конца! Интересы клиента для него – непреложный закон! Врагов у него, как у сучки блох, но сделать они с ним ничего не могут. Словно дьявол его бережет!

– По клиентам хоть что-нибудь выяснил?

– А там, как в Ноевом ковчеге, каждой твари по паре: от бомжей, которых на квартиру «кинули» и они на улице остались, до бывших братков и вообще уголовников, которые теперь «косят» под честных бизнесменов, или действительно порядочных людей, которых нужда прижала так, что они бы и к черту за помощью обратились.

– То, что он бисексуал, известно?

– Да кого это сейчас волнует? – усмехнулся Савельев. – Времена изменились, и нравы изменились вместе с ними! Я попробовал на этой струне сбацать что-нибудь типа: не люблю общаться с мужиками, которые присматриваются ко мне с нехорошим корыстным интересом, а мне ответили, что я тогда дурак законченный и ничего в жизни не понимаю, раз не могу отделять бизнес и личные дела. Мне целую лекцию прочли на тему «Что такое «голубое лобби» и с чем его едят».

– И кто же тебе лекцию прочитал? – поинтересовался Гуров.

– Парень один, причем натурал. Он сам из провинции, родные его до нитки распродались, чтобы хоть какую-нибудь квартирешку ему в Москве купить, да налетели на жуликов, которые на рынке жилья уже давно и успешно действуют, потому что у них все схвачено. Короче, ни денег у парня, ни квартиры, ни перспективы хоть что-то из этого вернуть. Вот ему и посоветовали обратиться к Овчинникову, и тот все деньги до копейки из этих жуликов вытряс плюс моральный ущерб, так что парень сейчас при собственной жилплощади. Он и объяснил мне общедоступным языком, что «голубое лобби» по силе своего влияния и возможностям превосходит даже то, которое приписывают масонам, и, став его членом, человек автоматически получает поддержку этого сообщества, а его представители есть абсолютно везде. Овчинников в этом сообществе человек далеко не последний! И его клиенты, даже будучи в курсе его ориентации, обращаясь к нему, понимают, что для решения их проблем он, в случае необходимости, прибегнет к помощи этого сообщества. Так что людям глубоко безразлично, какого он цвета: голубого, розового, желтого в крапинку или зеленого в полосочку. Они приходят к нему со своими проблемами, которые он успешно решает, а остальное их не колышет.

– Н-да! Негусто! – вздохнул Гуров.

– Это сейчас пусто, зато потом будет густо, – многозначительно пообещал Савельев. – Я с Овчинниковым через полчаса встречаюсь.

– А вот этого я тебе не поручал! – вдруг резко проговорил Лев. – Отменяй встречу!

– Да бросьте вы, Лев Иванович! – поморщился Степан. – Все будет нормально! Мне уже самому интересно посмотреть, что это за зверь такой! Допрос я ему устраивать не собираюсь, двусмысленных вопросов задавать не буду. Поинтересуюсь, возможно ли в принципе решение моей проблемы, и все! Надеюсь, вы не думаете, что он меня съест? Тем более что встреча назначена в людном месте, в баре.

– Да ты сам кого угодно с башмаками слопаешь и не поперхнешься, – хмуро бросил Лев. – Но встречу отменяй!

– Лев Иванович! – чуть не взвыл парень. – Это ведь будет еще опаснее, чем наша встреча. Сначала я изо всех сил ищу пронырливого адвоката, способного мне помочь, а когда нахожу и назначаю с ним встречу, почему-то отменяю ее в последний момент.

Гуров внимательно посмотрел на Степана, подумал и… согласился!

– Хорошо! Но говори только по делу и без импровизаций! Можешь ли ты оттяпать у отца часть денег или бизнеса, и все! Надеюсь, никакой записывающей аппаратуры у тебя при себе нет? – Степан безмолвно выразил крайнюю степень возмущения таким недоверием. – Вот и хорошо! Где встречаетесь?

– Здесь недалеко, в «Мехико». Я этот бар хорошо знаю, входы-выходы и все остальное.

– И он вот так сразу согласился? Свое место встречи не предлагал?

– Нет! Сказал, что желание клиента – закон для адвоката.

– В общем-то, он прав, – кивнул Гуров. – Ладно, иди! Я буду ждать тебя здесь – не думаю, что ваша беседа затянется надолго. Если же ты по каким-то причинам задержишься, дай знать.

– Ага! Котик позвонит мурочке, – усмехнулся Савельев.

– Во второй раз уже не смешно, – поморщился Лев.

Савельев ушел, а Гуров принялся наматывать круги по дорожкам парка, тем более что погода расщедрилась, и выглянуло солнышко. И чем больше он гулял, тем яснее понимал, что ввязались они в страшную авантюру. Нельзя было допускать эту встречу! Нужно было ее все-таки отменить, и пусть бы Степан потом выкручивался, как умеет, за свою самодеятельность. Как же неспокойно было на душе у Льва! Какими только словами он себя не проклинал! Счастье великое, что ему не пришлось долго ждать, потому что встреча действительно оказалась короткой, но, когда Савельев позвонил и сказал, что ждет Льва Ивановича на прежнем месте, Гуров еще не предполагал, какой неприятный сюрприз его ждет. Едва взглянув на лицо Степана, Лев тут же все понял и потребовал подробностей. Тот начал рассказывать, постоянно срываясь на крик и мат.

– Короче, вошел я в бар, и бармен, который меня уже знает, показал мне на дальний угол – мол, меня там уже ждут. Столики там ширмами с трех сторон огорожены, так что некое подобие privacy имеется.

– Словечко от кого подцепил? От жены или от тестя? – хмуро поинтересовался Лев.

– Какая разница? В общем, подошел я туда, а за столиком мужик сидит, на вид лет пятьдесят, и до того холен, что смотреть противно. И прикид у него весь фирменный! И стрижечка с маникюрчиком такие, что словно он пять минут назад из салона вышел! И экспаньолочка аккуратненькая! Одним словом, лорд английский по сравнению с ним – наш бомж помоечный. А уж самодовольный, словно кот, который только что миску сметаны оприходовал. Привстал он с улыбочкой сладенькой, место напротив себя мне показал и по имени-отчеству обратился. Не успел я сесть, как он мне вопрос вежливый, как, мол, здоровье моей дражайшей супруги? Не тяжело ли ей в таком возрасте двойню вынашивать? И голос у него такой мягкий, обволакивающий, словно в вату меня заворачивает. Я ему в ответ, что все нормально. А он мне на это, что дело у меня, видимо, действительно безотлагательное, раз я решился оставить ее в такой момент для встречи с ним.

– Естественно, ему сообщили, что ты подходящим человеком интересовался, – заметил Гуров. – Вот он о тебе справки и навел.

– И даже не можете себе представить, до какой степени, – хмуро бросил парень. – В общем, объяснил я ему, что нужда меня заставила искать человека, который помог бы мне решить мои проблемы. А он мне в ответ, радостно так и с полной готовностью расшибиться ради меня в лепешку, заявил, что я его уже нашел, и он самым внимательным образом слушает, что у меня случилось.

– Надеюсь, ты сказал ему только то, о чем мы договаривались?

– Лев Иванович! – возмутился Степан. – Да за кого же вы меня держите? Я ему сказал, что не хотел бы пока пускаться в подробности, но мне важно знать только одно: есть ли у меня уже сейчас возможность получить часть бизнеса моего отца либо денежный эквивалент. И тут он мне в ответ такое, что я распоследним дураком себя почувствовал. Цитирую близко к тексту: «Я вас понимаю, Степан Николаевич. Вы встретились со своим отцом, будучи уже взрослым, выросли без него, так что особо теплых чувств к нему не питаете. Сейчас, в силу ряда обстоятельств, вы вынуждены жить в примаках у тестя, что вас угнетает, потому что со своей зарплатой лейтенанта полиции вы себя чувствуете там нахлебником. Кстати, не думаю, что ваш наставник, господин Шурган, одобрил бы выбор вами такой профессии – он ведь всегда находился по другую сторону баррикады. Но это так, ремарка в сторону». Я попытался выкрутиться, сказал, что Шурган действительно не одобрил бы это, но я уже и сам понял, что это не мое, потому-то и решил уйти, но не в никуда, а на заранее подготовленные позиции. Жить у моих родителей мы с женой не можем, оставаться вечно в доме тестя – тоже не лучший вариант, так что нужно в первую очередь решать проблему с жильем.

– И тут он напомнил тебе о твоей квартире, – сказал Лев.

– Точно! А я ему ответил, что детям нужен свежий воздух. Он мне понимающе покивал, и я уже подумал, что обошлось, а он мне вопрос: «Почему вы думаете, что ваш батюшка откажется выделить вам некоторую сумму на обустройство быта и для развития бизнеса, если вы решите таковым заняться?» Я отговорился тем, что не те у нас отношения. И вдруг он выдал такое, что сам себе удивляюсь, как морду ему не набил.

– Давай дословно, – потребовал Лев.

– Он сказал, что у меня хороший аппетит, но придется меня разочаровать – проблемой моей он заниматься не станет. Решение окончательное, и объяснений не будет. А потом попросил не счесть за труд и вам, то есть полковнику полиции Льву Ивановичу Гурову, от него поклон передать, потому что, хоть и шапочным было ваше знакомство, но он хочет засвидетельствовать вам свое почтение. И елейно так добавил, что не смеет меня больше задерживать, потому что вы меня с отчетом ждете, а терпение начальства испытывать не стоит. Да и жена меня заждалась. Чего попусту с ним время терять? И ведь все это самым мягким и доброжелательным тоном! Не придерешься! Сидел я и чувствовал себя нагадившим в хозяйские тапочки котенком, которого мордой в собственное дерьмо тычут. Вот! – Степан показал Гурову свои руки, где на ладонях были видны следы впившихся в них ногтей. – Меня от ненависти так трясло, что я даже зубы сжал, чтобы не клацали. Чего мне стоило взять себя в руки, только Бог знает! Но я ему все-таки спокойно заметил, что он все неправильно понял. А он мне на это извиняющимся тоном: «Значит, начал уже из ума выживать. Уж простите старика». Лев Иванович! Да я такого унижения никогда в жизни не испытывал!

Гуров молчал, обдумывая все услышанное, а Степан нервно закурил, заметив при этом: «Бросишь тут!» Лев же с каждой минутой все более отчетливо понимал, как правы были Стас и Петр – это действительно была чужая игра. А он, идиот, не имея даже малейшего представления о правилах, вломился в нее, как слон в посудную лавку, и начал там все крушить. И каким боком теперь выйдет ему эта авантюра, пока неизвестно, но вот в том, что ничего хорошего его не ждет, он был уверен на тысячу процентов.

– Степа! Я совершил большую ошибку, обратившись к тебе с подобной просьбой, – сказал Лев. – Я не должен был втягивать тебя в эту историю. Да и мне не стоило в нее соваться!

– При чем здесь вы, Лев Иванович? Это я сам виноват, что встречу самовольно назначил. Надо было действительно ее отменить под каким-нибудь благовидным предлогом – в пробке, мол, стою! Я виноват, мне и отвечать!

– Успеешь еще наотвечаться в жизни и за свои грехи, и за чужие, – устало ответил Лев. – А выкручиваться буду я сам. Езжай к жене – ты там сейчас нужнее. Слава богу, что Орлов и Крячко не в курсе! Хоть о них мне беспокоиться не надо.

– А Овчинников в курсе, что они не в курсе? – язвительно спросил Савельев.

Лев ругался очень редко, но сейчас не сдержался. Как он мог об этом не подумать? Ведь абсолютно все знают, что они, трое, неразлучные друзья, а это значит, что Петр и Стас по определению не могут оставаться в стороне. У Гурова был только один выход: обо всем рассказать им, потому что предупреждены – значит, вооружены. Он представил себе, что наговорят ему друзья, причем совершенно заслуженно, но другого пути не было.

– Все! – сказал он Степану. – Езжай домой! А я понес свою повинную голову в управление – надо мужиков предупредить.

Крячко сидел в их кабинете и составлял какую-то одному ему ведомую таблицу краж – он привык относиться к делу серьезно. Подняв глаза на вошедшего Гурова, Стас сразу понял, что дело запахло жареным – нечасто ему приходилось видеть своего друга в таком раздрызганном состоянии. Лев скинул куртку и позвал его:

– Пошли к Петру.

Крячко даже не стал спрашивать, что случилось – и так ясно, что нечто экстраординарное. Петр, увидев их, тоже лишних вопросов задавать не стал – раз пришли, сами скажут. Старательно не глядя на друзей, Гуров рассказал им все без утайки – чего уж тут секретничать, когда по его милости все могут пострадать. Орлов и Крячко слушали его молча, без комментариев, охов и ахов, а когда он закончил, Петр печально сказал:

– Ну, то, что ты с шашкой наголо вперед рванул, не удивляюсь. Горбатый, могила, лопата – это про тебя. Что нас всех, не раздумывая, вместе с собой под каток затащил, тоже не новость – эгоизм у тебя уже давно из всех дыр фонтаном бьет. А вот то, что варианты начал считать не до, а после, это совсем плохо. Стареешь, значит. А сейчас уйди, Лева! Не хочу тебя видеть! – И, увидев, что Гуров хочет что-то сказать, повторил: – Уйди, пожалуйста!