Диктатура Гурова (сборник)

– Вроде того, – проблеял Кедров.

– Ну, так к Романову бы пошел! Да к любому из нас! – продолжал возмущаться Стрелков. – Ты же знаешь, мы своих не сдаем! А если бы Иваныч не вмешался, что тогда делал бы? – спросил он, но ответа не дождался и продолжил: – Ладно! Дело прошлое! Работай спокойно! Иваныч! Ты меня слышишь? – позвал он.

– Слышу, Гена! – отозвался Гуров.

– Если еще какие-нибудь проблемы будут, сам знаешь, тебе только сказать, и мы все решим, – заверил его Стрелков. – Ну, бывайте!

Раздались короткие гудки, и Гуров положил трубку на рычаг. Аплодисментов не было, но все сторонники Кедрова смотрели на Льва, как на икону, только что не молились. А он, взглянув на генерала, понял, что нужно брать власть в свои руки – Афанасий Семенович был настолько потрясен тем, что ему нечего больше бояться, что впал в какое-то оцепенение.

– Объявляется перерыв на полчаса, – сказал Гуров. – Капитан Чернов!

– Я, господин полковник! – тот аж вскочил со стула, готовый совершить для него, мгновенно и так легко изменившего ситуацию в управлении, все, что угодно.

– Приказываю вам и другим честным, – подчеркнул он, – офицерам проследить за тем, чтобы бывшие сотрудники управления покинули это здание быстро, не нанеся ему вреда и не прихватив на память о былой службе ничего ценного. А также на выходе отобрать у них пропуска и предупредить дежурного, что больше этим людям и, естественно, Сафонову в управлении делать нечего. И пусть дежурные передают по смене, пока приказ не появится.

– Есть, господин полковник! – четко ответил Чернов, а потом повернулся к сторонникам Сафонова и, не скрывая издевки, сказал: – С вещами и на выход! Причем навсегда!

Те сидели настолько растерянные, что, казалось, даже не до конца поняли, что произошло. Ну, не бывает же так, чтобы с подачи какого-то московского полковника разогнали пол-управления, причем даже не потребовав объяснений. Один только Никитин, осознав до конца, что проиграл вчистую, сидел с закрытыми глазами и каменным лицом. Другие же, очнувшись, попытались хоть как-то спасти положение и заскулили:

– Афанасий Семенович! Но позвольте же хоть объясниться!

– Товарищ генерал! Выслушайте меня!

– Мы же ни в чем не виноваты!

Но уже несколько пришедший в себя Кедров только покачал головой:

– Зачем? Я и так знаю все, что творилось в управлении. Кто, что и о ком говорил, кто какие планы строил, да и все остальное.

– Ох, сгубила вас излишняя доверчивость! Вот и поставили не на ту лошадь, – насмешливо сказал им Гуров. – Я дал вам шанс покаяться, но вы его бездарно упустили. А кулаками, которыми машут после драки, обычно бьют себя по голове.

– Но даже в суде обвиняемым дают сказать последнее слово, – возразил ему какой-то майор.

– На все ваши слова ответ будет один: «Предавший единожды, кто поверит тебе?» – процитировал Лев и приказал: – Очистить помещение!

Офицеры во главе с Черновым выдавили предателей в приемную, и Гуров с Кедровым остались вдвоем.

– Ну как вы, Афанасий Семенович? – сочувственно спросил Лев.

– Лев Иванович, у меня нет слов, чтобы сказать, насколько я вам благодарен, – блестя повлажневшими глазами, ответил тот. – Я знаю, что эта должность не для меня, и все наши это знали, когда назначали. Но я очень старался, и у меня даже начало получаться, когда приехал Сафонов. Он как-то так сразу себя поставил, что я почувствовал себя последним ничтожеством. А потом мне сказали, что он за моей спиной говорит…

– Зря вы сникли и руки опустили! – укоризненно сказал ему Лев. – Нужно было действительно пойти к Романову и все рассказать.

– Но ведь Александр Александрович звонил в Москву дяде Натальи Михайловны. Тот связался с начальником Тамбовского областного управления и получил на Сафонова настолько блестящую характеристику, что губернатор бы мне просто не поверил, – грустно сказал Кедров.

– Ничего! С этим я теперь сам разберусь, – пообещал Гуров. – А пока выпейте чаю покрепче, взбодритесь – совещание же еще не закончено.

– Да-да! Конечно! Я сейчас секретарше скажу, и она все сделает, – он позвонил по селектору и распорядился, а потом предложил: – Лев Иванович! Может, мы с вами по чуть-чуть? У меня очень хороший коньяк есть!

– Я не буду, – отказался Гуров. – А вот вам граммов пятьдесят не повредит.

Кедров отошел к шкафу, немного повозился за открытой дверцей и вернулся к столу уже немного успокоившимся. Они попили чай с пирожками – повариха в управлении была отменной, а там и полчаса прошло. Когда подчиненные Кедрова снова собрались у него в кабинете, капитан Чернов на полном серьезе доложил:

– Господин полковник! Докладываю! Помещение очищено!

Да вот только при этом в глазах у него черти водили хоровод вприсядку, да и остальные офицеры выглядели радостно-возбужденными.

– Ну, и чего сияем? – спросил Гуров. – Или мы уже все дела раскрыли? Присаживайтесь, и продолжим! – а когда они сели, спросил: – На чем мы остановились?

– На разгроме музея, – подсказали ему.

– Да, правильно. А не могла ли это быть месть лично Тугоухову? – спросил он. – Вдруг кто-то хотел его убить, а все остальное – для отвода глаз?

Офицеры недоуменно переглянулись – видно, такая мысль им даже не пришла в голову, а потом один из них сказал:

– Господин полковник, Тугоуховы в городе испокон века жили, их тут каждая собака знала, и их историю – тоже. Самая обычная семья, никаких врагов у них отродясь не было. Кирюшка же у них на руках остался, когда его родители погибли – сын-то у стариков один был, больше детей бог не дал. Вот они его и вырастили, всю душу в него вложили, да и он их очень любил. Он в Якутск учиться уехал и там же работать остался, а как квартиру купил, стал их к себе звать, и они решили к нему перебраться. Они уже и шурум-бурум свой распродали, и на дом покупателя нашли. Им до отъезда недели две оставалось, когда со стариком эта беда приключилась. Тут уж Кирюшка мигом прилетел, деда похоронил, все их дела закончил и бабку с собой забрал. Так что мстить старику не за что было, семья была самая мирная, и наследник у них только Кирилл, потому что больше никаких родственников в живых не осталось. Да и краска это была та же самая, которой надписи на заборах делали. Так что никакого личного мотива здесь не просматривается, – уверенно закончил офицер.

– Да, видимо, вы правы, – задумчиво сказал Гуров. – А по нападению на Лешу и Люсю в ночь с 5 на 6 апреля что-нибудь выяснить удалось?

– Ничего. Девушка и ее отец сказали, что все нападавшие были в черных масках, и больше ничего, – ответил Чернов.

– Понимаете, Лев Иванович, то, что Люсю хотели похитить с целью последующего изнасилования, как считают некоторые люди, мне кажется не единственной версией, – заметил Кедров. – Дело в том, что Леша является самым богатым из работающих здесь китайцев, так что нельзя исключать и попытку похищения с целью получения выкупа.

– Намекаете на то, что это могли быть и китайцы? – спросил Гуров.

– Я бы этого не исключал, – осторожно предположил Афанасий Семенович.

– Тогда возникает естественный вопрос: а где они собирались ее держать, пока не получат деньги? Если я ничего не путаю, они все живут в общежитиях, а там есть комендант, охрана и все прочее. Так просто завести ее туда и потом удерживать в течение нескольких дней, пусть даже двух или трех? Нет, это бы обязательно кто-нибудь заметил – не похищали же ее всем общежитием? Тогда даже самый большой выкуп, но разделенный на такое количество людей, стал бы невыгодным, а вот риску – много. Нет, я больше склоняюсь к первой версии, – уверенно закончил свои размышления вслух Гуров. – Так, для начала мне потребуется помощь криминалистической лаборатории, а там видно будет.

– В полном вашем распоряжении, – с готовностью заверил его Кедров. – Если нужно, будет работать круглосуточно.

– Не хочу вас пугать, капитан, – обратился Гуров к Санину. – Но я бы эту вероятность исключать не стал.

– Сколько нужно, столько и будем работать, – твердо заявил тот.

– Хорошо! Далее, подготовьте мне список сторожей, которые работали в ночи нападений, а то мне некогда их из протоколов выуживать, – попросил Лев. – Выясните, кто из них сегодня работает, – я с этими свидетелями поговорю прямо рядом с местом преступления, а с остальными – у них дома. И с Лешей, и с Зайцевым побеседую, так что вы мне адрес ателье Леши тоже напишите, ну а где больница находится, я еще и сам не забыл. На данном этапе все!

– Все всё слышали? – спросил Афанасий Степанович. – Исполняйте, и срочно! – После того как с подачи Гурова из управления были изгнаны все предатели, он стал чувствовать и вести себя более уверенно.

Офицеры поднялись и вышли, и в кабинете снова остались только Гуров и Кедров.

– Афанасий Семенович, распорядитесь, чтобы мне принесли все без исключения личные дела офицеров – я хочу знать, с кем мне предстоит работать, – попросил Лев.

Личные дела появились почти мгновенно, и Гуров попросил Кедрова разделить их на «чистых» и «нечистых». Сначала Гуров просматривал дела предателей, но его интересовали только фамилии и номера телефонов, которые он выписал в блокнот. Потом он перешел к сторонникам Кедрова, чьи дела просмотрел более внимательно – ему же предстояло иметь с ними дело, вот и нужно было знать, что они собой представляют. Работая, он временами посматривал в сторону телефона в ожидании звонка Романова, а закончив, не выдержал и позвонил сам.

– Саша! Ты чего не звонишь? Ты выяснил, что с детьми? – сейчас при Кедрове уже можно было обращаться к губернатору как обычно.

– Как раз собирался тебе звонить. Тут понимаешь, какая штука… – растерянно сказал Романов. – Короче, они уже действительно дома, причем появились рано-рано утром 27 марта, то есть на следующий день после того, как Диму сначала задержали, а потом в полиции допрашивали.