Диктатура Гурова (сборник)

К его удивлению, Кузьмич тоже вышел и объяснил:

– Нечего людей беспокоить, если у меня от калитки ключ есть. Я тебя до двери провожу.

– А то я сам не дойду! – удивился Лев.

– Хочешь близко с Ханом пообщаться? – спросил Кузьмич. – Не советую! Порвет на раз!

– Извини, не подумал.

Кузьмич дождался, пока Лев войдет в дом, и уехал, а встретившая Гурова Наташа радостно сообщила:

– Ну вот! Сейчас и ужинать сядем! Мы без вас не начинали!

К удивлению Гурова, в столовой, кроме Романова, был еще и Фатеев. Они оба, стоя у окна, курили и выпускали дым в открытую форточку. «Странно, чего это Саша в доме вдруг закурил?» – удивленно подумал Гуров, но, встретив бешеный взгляд, которым смерил его генерал, невольно остановился и спросил:

– Что я пропустил?

– Ты какого черта от машины отказался, когда тебе Афоня предлагал? – прорычал Фатеев. – Герой-одиночка, блин! Лихой ковбой с Дикого Запада! Супермен чертов! Борька тебе уже красные штанишки в обтяжку ищет, чтобы уж совсем полное сходство было!

– Лева, ты бы, прежде чем геройствовать, подумал о том, как мы будем твоей жене в глаза смотреть, если с тобой здесь что-нибудь случится! – мрачно заявил Романов. – О том, что мужики мне за тебя голову оторвут, я уже не говорю! В очередь выстроятся! Да еще и передерутся между собой, потому что каждый захочет первым быть!

– Все! – решительно заявил Фатеев. – Без охраны ты больше шагу не ступишь! И это не обсуждается!

– А виновнику торжества высказаться можно? – чувствуя, что начинает заводиться, ернически спросил Гуров. – Интересно, и как же это я, мальчоночка беспомощный, умудрился до седых волос дожить при своей-то работе? – начал он, да вот только продолжить ему не дали, потому что прозвучал поистине генеральский рык:

– Господин полковник! Извольте подчиняться старшему по званию!

– Я не нахожусь в вашем прямом подчинении, – огрызнулся Гуров, даже не заикнувшись о том, что Фатеев в свое время был лишен звания и наград за то, что одни люди посчитали самосудом, а другие – настоящим мужским поступком, потому что это было бы подло.

– А я не о себе говорю, а о вашем прямом начальстве! – рявкнул Фатеев. – О генерале Орлове и заместителе министра! Услышав о том, что вы позволяете себе вытворять, оба ничуть не удивились, зная ваш бешеный характер, но дали генералу Кедрову все возможные полномочия, чтобы привести вас в чувство! Вплоть до немедленной отправки в Москву! – и, сменив гнев на милость, уже мягче сказал: – Лева! Ты об отце с матерью хоть когда-нибудь думаешь? Ты ведь у них один, даже внуков нет. Что с ними будет, если тебя убьют?

– А то они не знают, что я не цветы выращиваю, – буркнул Гуров.

– Лева, я понимаю, что ты привык всегда сам о себе заботиться, но годы-то свое берут, – домашним голосом говорил Василич. – Вот ты в прошлый раз силы свои не рассчитал и рванул по тундре на лыжах! И чем дело закончилось? Десять дней, как миленький, в больнице отвалялся! Сколько было тех, кто хотел на тебя напасть?

– Минимум четыре человека: трое сзади шли, а один за углом с арматурой ждал, – нехотя ответил Лев, естественно, не сказав о том, что его, оказывается, страховали, причем без его просьбы и согласия, а по собственному почину.

– Ну вот! И что было бы, если бы они сбили тебя с ног? – спросил Фатеев. – Да своими ногами и арматурой забили бы насмерть! А тут еще погода, как на заказ! Туман такой, что ни черта не видать! Людей потом хоть пытай, а они ничего увидеть просто не могли, так что и свидетелей бы не было. Ладно! Будем надеяться, что ты все понял и от охраны сбежать не попытаешься! Кто за этим стоит, уже понятно – Сафонов со своими подельниками, которых ты с работы вышиб.

– Теперь я понимаю, почему ты попросил меня убрать его из управления на сегодняшний день – хотел без него там со всеми разобраться! – сказал Саша. – Да, лихо ты их размазал! Ты что, раньше Сафонова знал? Что же ты ничего не сказал?

Гуров не успел ответить, потому что Романова перебил Фатеев:

– Сашка! Подожди! Это все ты и потом успеешь выяснить! Лева! Чьими руками они действуют? У тебя уже есть какие-нибудь соображения на этот счет?

– Есть, но я ими пока делиться не буду – вдруг ошибаюсь? – ответил Гуров.

– Ты никогда не ошибаешься! – отмахнулся от него Романов.

– Но должен же быть когда-нибудь первый раз, – возразил Лев. – Кстати, свежие распечатки готовы?

– На, держи, – сказал Романов, протягивая ему листки.

Гуров просмотрел их и хмыкнул:

– Я так и знал!

– Лева! Не крути! – вцепился в него Федор Васильевич. – Ты что-то знаешь, но не хочешь сказать! И не надо отговариваться тем, что ты можешь ошибаться!

– Лева! Кролики из цилиндра – это красиво, зрелищно и эффектно, черт побери! – напористо и очень раздраженно говорил Романов. – Но сейчас не тот случай, чтобы выпендриваться! Шквал аплодисментов мы тебе потом обеспечим, все ладони отобьем! И «ура» кричать будем! Но потом! А сейчас, будь добр, поделись своими подозрениями!

– Я уже все сказал, – отрезал Гуров и возмутился. – Да что вы в меня вцепились? Одни сутки подождать не можете? Если погода позволит, я завтра к Батюшкиным слетаю. Потом результатов медосмотра дождусь, тогда и буду делать предварительные выводы.

– А если этой ночью опять на китайцев нападут? И убьют кого-нибудь из них, не приведи господи? Как ты тогда со своей совестью договариваться будешь? – бушевал Романов.

– Не дави! – огрызнулся Гуров, потому что хоть уже подстраховался на этот случай, но вдруг произойдет какая-то накладка. – Скажи лучше, для завтрашнего медосмотра в интернате все готово?

– Да, Тамара все сделала. Она предложила поступить так: кровь и мочу у них возьмут прямо на месте до завтрака, а потом их автобусами в больницу отвезут на кардиограмму, флюорографию и все прочее. Я подумал и согласился.

Гуров стоял возле другого окна и, глядя во двор на метавшиеся под ветром кроны деревьев, раскачивался с носка на пятку. Конечно, можно было бы подождать, как будут развиваться события сами по себе, но его, несмотря ни на что, очень беспокоила предстоящая ночь, да и завтрашний день тоже, вот он и решил немного подстегнуть ситуацию.

– И правильно сделал, – сказал Гуров, поворачиваясь к Романову. – Только я бы тебе еще посоветовал завтра охрану и возле интерната, и возле больницы поставить, да и в самих зданиях за подростками приглядывать.

– Что с интернатом не так? – аж подскочил Романов.

– Это еще зачем? – мигом насторожился Фатеев.

– Ну, предположим, какая-нибудь из девочек знает, что беременна или больна чем-то нехорошим. Вот она и может попытаться сбежать, чтобы никто ничего не узнал. Да и парням, бывает, есть что скрывать.

Фатеев же стоял все это время молча и, глядя в пол, усиленно соображал, а потом заявил:

– А поставлю-ка я уже сейчас вокруг интерната охрану – чего до утра ждать? Посидят в машинах, понаблюдают. Авось и увидят чего-нибудь. – Он пристально посмотрел в глаза Гурову, и тот его взгляд выдержал.

– Василич! И ты туда же? – возмутился Романов. – Что они смогут увидеть ночью, если после десяти часов все воспитанники на месте?

– Значит, просто посидят, – настаивал тот. – Пусть анекдоты потравят. А уж утром, Саша, я его оцеплю так, что даже мышь не проскочит ни туда, ни оттуда. И врачей с медсестрами, которые кровь брать будут, тоже охраной обеспечу! Есть у меня боевые девчата, иному мужику сто очков вперед дадут и обыграют! Возьму у Тамарки для них халаты медицинские, вот они от остальных отличаться и не будут. Я вас правильно понял, господин полковник?

– Господин генерал! Это вы командуете объединенными службами безопасности, вам и решать. Но по моему скромному мнению, охрана никогда лишней не бывает, – ответил Гуров.

– В том числе и у тебя, не забывай! – напомнил Фатеев. – Да, впрочем, ты из этого дома сможешь выйти только с Сашкой, Наташкой или Кузьмичом, потому что Хан тебя одного не выпустит. Он зверь серьезный, шутить не любит! И проверять это я никому не посоветую!

– Вы меня еще на ночь наручниками к спинке кровати пристегните, – буркнул Гуров. – Только, Федор Васильевич, не надо сегодня такую явную охрану у интерната ставить, пусть уж лучше рядом с входом какая-нибудь машина сломается и застрянет там до утра.

– Разумно, – подумав, согласился Фатеев.

Романов же рухнул в жалобно скрипнувшее под его тяжестью кресло и потухшим голосом спросил:

– Лева! Неужели это были старшеклассники из интерната? Но как? Зачем? Почему? – Наверное, никто и никогда в жизни не видел Романова таким растерянным.