Мщение справедливо

Гуров осмотрел в лупу указанное место и увидел на полированном дереве небольшую вмятину.

– Вижу, ну и?.. – Гуров пожал плечами. – Могли ударить об железку.

– Это вряд ли, – сказал эксперт и с удовлетворением взглянул на расхохотавшегося Гурова. Откуда молодой парень мог знать, что произнес одну из любимых фраз полковника?

– Извини, коллега. А почему не могли ударить?

– В случае удара повредили бы лак, а здесь вмятина. Чтобы так промять жесткое дерево, нужны тиски. Обратите внимание, Лев Иванович. – Эксперт осторожно перевернул карабин. – На обратной стороне аналогичная вмятина. Мое предположение: карабин зажимали в тиски, предварительно обернув фланелевой тряпочкой. Не хотели царапать дорогую вещь. Поэтому я и полагаю, что зажимали карабин не во время стрельбы. Ведь убийца знал, что после убийства карабин выбросит, так ему все равно, будут на ложе царапины или не будут, поэтому фланельку он подкладывать не стал.

Эксперт взял одну из пробирок, стоявших в штативе, взглянул на свет, показал Гурову.

– Несколько волосков, которые я обнаружил на карабине именно в месте сжатия. Установлено: волоски от ткани типа «вельвет», у меня где-то и артикул записан.

– Молодец, очень хорошо, – сказал Гуров, проникаясь к эксперту искренней симпатией. – Возможно, из этих волосков и суп сварим. Продолжаем фантазировать. Допустим, что, готовя убийство, карабин закрепили в тисках, но ведь тиски тоже надо пришпандорить к чему-то. – Он прекрасно помнил махину подъемного крана, к которому можно было привинтить не только карабин, а и противотанковое ружье. – Значит, от тисков должен отходить металлический стержень, а на его конце тоже тиски либо другое крепление. Как ты такую железку представляешь? Нарисуй.

Остро отточенным карандашом эксперт начертил простое крепление, пояснив:

– Вот тиски, которые держат карабин; от тисков отходит металлический палец длиной сантиметров тридцать, на его конце скобы типа щипчиков для сахара и винт с ушками; поворачивая уши, можно зажать такую штуковину насмерть. – Он пририсовал и карабин, а чуть в отдалении – голову человека с рожками. – Карабин можно нацелить заранее; как чертик появится, стоит спусковой крючок тронуть, и организуется покойник. Простенько и со вкусом.

– Умница, только рожки ты не тому нарисовал. Рожки над карабином торчат, а не над пулей.

На обратном пути от Петровки до министерства Крячко возмущенно рассказывал, каким гнилым оказался полкаш, с чьей «Волги» они забрали ключи.

– Я вышел с ним на улицу, не поленился, хотел сказать несколько слов мордатому капитану. Того и след простыл; водителем оказался шустрый старшина. Капитан якобы не из их подразделения, просто попутчик. Ты видел, чтобы капитан просил полковника подвезти? Да еще сидел в машине, покуривая?

– Ладно, Станислав, пока ты занимался воспитательной работой, я кое-что интересное выяснил, – перебил возмущенного друга Гуров.

– Тебе хорошо! – не унимался Крячко. – А эта папаха мне четыре новеньких баллона предлагал. На цену не плюнешь, практически задаром. Взятку совал, чтобы мы лишнего не болтали. Тебе, с твоей окаменевшей улыбочкой, взятку может только душевнобольной совать. А такой харе, – он оттянул тугую щеку, – каждый норовит в душу плюнуть.

– Да успокойся! Твоя внешность лишний раз подтверждает, что она не у каждого человека соответствует содержанию.

– Философ! – Крячко проехал на желтый свет и погрозил кулаком гаишнику, который стоял к ним спиной. – А ты знаешь, как мне новые колеса нужны? А сколько они для моей тачки стоят? Да мне до исподнего надо раздеться, чтобы купить.

– Не переживай, не взял взятку сегодня, возьмешь завтра.

– Не было там взятки, нет состава, принял подарок за просто так. Ладно, черствая твоя душа, рассказывай, что ты в лаборатории раскопал?

Сыщики сидели в своем кабинете напротив друг друга. Дурашливая беспечность исчезла с лица Крячко, он смотрел хмуро, даже озлобленно.

– Это как понять? Нам предлагается что-то новенькое?

– К чему нам новенькое, когда со стареньким в дерьме по уши?

– Ну, что ты по данному поводу думаешь?

– Свои мысли я знаю, интересно услышать твои соображения.

Крячко состроил кислую рожицу, пробормотал:

– Вроде давно распределено: я бегаю, ты руководишь. Надоело штаны просиживать – давай поменяемся. Я думаю, – он повертел у виска пальцем, – данное убийство выполнено не киллером. Если такая железка существует, ее соорудил не стрелок. С пятидесяти метров в человека из винтовки с оптическим прицелом даже я не промахнусь.

– Хорошо, дальше, – ободрил учительским тоном Гуров.

– Этот человек стрелять не умеет, но мозги у него работают исправно. А чего ты еще хочешь?

– Чтобы ты думал, Станислав. Ты отличный сыщик, но в последнее время обленился. Ты хорошо соображаешь, когда рядом нет меня. А находясь со мной, думать ленишься, мол, чего напрягаться, Лева доработает.

– Хвастун.

– У меня есть и другие недостатки. Хорошо, подтолкну лентяя. А зачем убийца свою систему разработал? Оставил бы все как есть, какая разница?

– Чтобы сбить со следа, – быстро ответил Крячко.

– Ну, при твоей версии след короткий, по нему далеко не пробежишь. Устроил упор, кстати, ты заметил на меже участков крохотный подъемный кран, там без всяких приспособлений было обо что опереться. Но убийца пошел на дополнительный риск, развинтил крепления и только после выбросил карабин. Значит, для него было очень важно, чтобы никто не догадался, что карабин находился в креплении. Надо снова ехать на дачу.

– Верно, следов там никаких изначально не оставлено, слишком жидкое месиво под ногами, а вот найти крепление можно. Убийца систему разработал, карабин в одну сторону бросил, крепление в другую, там строительного мусора до и больше, никто и внимания не обратит.

– Тебя тряхнуть, так из тебя идеи, как из дырявого мешка, сыплются. Утром и поедем, но к крану не подойдем, железку будем искать не мы. Если убийца увидит, что менты что-то ищут, он может насторожиться, а нам это ни к чему. Попросим мы Мишку Захарченко, помнишь такого?

– Забыл! – огрызнулся Крячко. – Когда ты начинаешь из себя профессора изображать, мне тебя стукнуть хочется.

– А бывает? – Гуров подвинул телефон, начал набирать номер. – У него вид босяцкий, приблатненный, на него и внимания не обратят.

– Ты такой неродной бываешь, только Петр и я терпеть можем, остальные люди тебя терпеть не переваривают. Ты самую простую мысль можешь произнести таким тоном, что ясно, вот человек, он мыслит, а остальные – так, прохожие, на чашку чаю зашли без приглашения.

– Не топчи, ботинки изотрешь, – усмехнулся Гуров, но было видно, слова приятеля задевают, даже скребут. Он поднял палец, давая знак, что соединился, и хрипло спросил: – Мишаня, ты? Во повезло, с первого захода попал. Не узнаешь? – И уже нормальным голосом продолжал: – Здравствуй, Михаил, здоровье в норме?.. Молодец, верно подметил, давно не виделись. Друзья жить не мешают?.. Что?.. Ты трезвый?.. Может, ты не один и тебя слушают?.. Точно-точно? Сам видел?.. Ну, раз за руку здоровался, так верю. Я к тебе по другому делу, но раз так, тем более свидимся. Ты где работаешь?.. Ну, не важно… Поутру к «Варшаве» подскочить можешь?.. Мне без разницы, главное, чтобы тебе удобно… Тринадцать? Жду!

Гуров положил трубку, но руки от аппарата не отнимал, в глазах у него металась сумасшедшинка.

– Ну что? Что? Говори, мать твою! – Крячко шарахнул кулаком по столу.

– Галей… Борис… Сергеевич, – с трудом выговорил Гуров и уже обычным тоном продолжал: – Галей Борис Сергеевич, живой и здоровый, вернулся домой, живет в собственной квартире с родным братом Александром. Плющиха гуляла неделю. Галей рассказывает, мол, пребывал в далеком далеке, так как ментовка на него чужие трупы вешала. Сейчас, мол, все выяснилось, невиновность его установлена, он в законе, открывает свое дело.

– Какое дело, господи? Прошлой осенью мы Галея автогеном вырезали из его «шестерки».

– Ты тело видел?

– Нет, конечно, мне покойники неинтересны. Ты полагаешь, что полковник контрразведки Ильин инсценировал смерть Галея и киллера такого класса оставил в живых? Заслал его в Тьмутаракань до лучших времен, теперь расконсервировал?

– Не думаю, – ответил Гуров. – На строительство версии материала не хватает. Можно лишь гадать да прикидывать. Раз «горячий» «вальтер» в прошлом году, ранее принадлежавший Галею, сунули в руки Ионе Доронину, значит, от услуг Галея отказались. Если от киллера отказываются, его уничтожают. И по дошедшим до нас сведениям, ребята из контрразведки обнаружили тело Галея в принадлежавшей ему машине, которая врезалась в опору моста. Таковы факты. Теперь, как я уже говорил, начинаются предположения. Галея решили сохранить, подсунули труп постороннего. Я не верю, что опытный разработчик полковник Ильин мог оставить киллера в живых. Это равносильно тому, что положить во внутренний карман гранату и рассчитывать, что чеку никогда не выдернет. Киллер, сорвавшийся хоть раз, уже непредсказуем.

– Можно подумать, что ты всю жизнь работал с киллерами. – Крячко был с другом согласен, возражал из желания повздорить.

Гуров на провокацию не поддался, даже подмигнул:

– Брось, Станислав, в колоде только четыре масти, и мы работали со всеми, до сотрудничества с киллером не докатились, надеюсь, что и не докатимся.

– Не зарекайся!