Опасные выборы

– Мы тщательно проанализируем тактику и политику наших конкурентов, – не моргнув глазом, продолжил Липатов. – Это обязательная часть нашей работы. Я принес некоторые видеоматериалы и сейчас вам продемонстрирую.

Гуров тяжело, в голос, вздохнул. Месяц ему предстоял очень трудный. С одной стороны, вся эта канитель была, по большому счету, очень похожа на работу сыщика. Много фактов и факторов, много анализа и много материалов, которые нужно проанализировать. Но он всегда в своей работе работал бок о бок с коллегами, профессионалами. Если человек в уголовном розыске не «временщик», а работает по призванию, по своему таланту, то рано или поздно у большинства появляются примерно одни и те же черты. От этого работать с ними бывает легко, потому что все понимают друг друга с полуслова, говорят на одном языке, думают одинаково.

Перспектива же провести месяц или полтора в таком плотном общении с этим бледно-крашеным типом, который своим педантизмом может довести до истерики даже конченого меланхолика, восторга у Гурова не вызывала. Оставалось терпеть, находить во всем этом нечто ироничное, забавное и верить, что рано или поздно все кончится и он избавится от своего «наставника». А ведь они с Липатовым общаются едва ли полчаса. Гуров снова вздохнул, закурил, не обратив внимания на недовольный взгляд референта, и настроился на анализ видеоматериалов.

Липатов извлек из кипы принесенных документов пластиковую коробочку с дисками, подошел к CD-плееру, который стоял на стеклянной тумбочке под телевизором, и стал колдовать с пультом. Еще минут тридцать Гуров смотрел на экран, где мелькали сначала встречи, интервью, нарезка с митингов, где участвовал первый кандидат в мэры – нынешний вице-мэр Захаров. А потом появился второй тип, причем весьма любопытный. Некий Петр Васильевич Большаков. Эта личность Гурова заинтересовала больше, нежели типаж матерого чиновника Захарова.

Липатов смотрел на экран и вставлял свои комментарии, обращая внимание Гурова на то или иное. С Захаровым было все понятно. Он «продавал» свой опыт. Больше десяти лет работал в системе ЖКХ, администрациях различного уровня. Был Захаров человеком твердым, даже жестким, что наверняка многим избирателям импонировало. Виделся в нем человек знающий, твердый в убеждениях, в достижении своих целей. Но Гуров и без подсказок своего референта углядел в этом кандидате один серьезный изъян. Опыт опытом, а вот похвалиться какими-то достижениями, свершениями, реализацией каких-то проектов он не мог. Это был человек, который всю свою чиновничью жизнь тянул лямку, участвовал в рутине на вторых, третьих и еще каких-то ролях. Захаров уповал, и не без основания, что у него есть опыт, ему не нужно учиться, в то время как другие кандидаты со своей неуемной энергией сразу же столкнутся с делом им незнакомым, делом специфическим. И будут месяцы, если не больше, учиться, постигать и в конечном итоге тормозить работу всей администрации. Это был козырь.

О прошлом Большакова Гуров вообще не получил никакого представления из показанных Эдиком материалов. Видимо, кандидат понимал, что это ему веса не прибавит, так что вся его агитация основывалась на сегодняшнем дне. В широком, конечно, смысле. Петр Васильевич был популистом, профессиональным скандалистом и личностью, паразитирующей на несовершенстве современного общества. А если учесть, что любое общество сейчас несовершенно и что совершенства любое общество достичь не сможет в обозримом историческом будущем, то личность Большакова была характерной и типичной.

Он постоянно во все лез, все и всех обличал, выискивал недостатки, недоработки и моментально навешивал ярлыки. Слыл и правозащитником, и борцом за экологию, и антикоррупционером. Эдакий народный защитник от всех и вся. Оставался открытым вопрос – а откуда у этого, по-видимому, безработного человека деньги не только на предвыборную кампанию, но и вообще на жизнь? Костюмчик у Большакова, как успел заметить Гуров, не из магазина «Одежда и обувь». Тут какой-нибудь бутик, какой-нибудь «Том Тейлор». И джинсы, которые Гуров увидел на кадрах с субботника, тоже были выкопаны не из большого ящика в гипермаркете «Карусель» и стоили не пятьсот рублей. Тысяч пять как минимум.

– Насчет Захарова вы, Лев Иванович, хорошо подметили. За ним охотно пойдут избиратели. Больше вам скажу, за ним, скорее всего, пойдет и крупный бизнес, если они договорятся об отстаивании каких-то интересов. А крупный бизнес легко может организовать результаты голосования своих работников. Это серьезно, и Захаров нам конкурент.

А с Большаковым все оказалось намного прозаичнее, когда Липатов поведал Гурову об этом кандидате. Был Петр Васильевич, вообще-то, по образованию юристом. То, что он кичился своим рабочим прошлым, не вранье, а небольшое преувеличение. В свои сорок четыре года Большаков имел рабочий стаж всего полтора года. Проработав этот срок на заводе, он получил направление на подготовительное отделение университета, а на втором курсе перевелся каким-то темным способом с экономического факультета на юридический. Работал юрисконсультом, в том числе и на заводах, руководил отделами кадров, еще чем-то. А потом почувствовал золотую жилу. Нет, денег это сразу больших не сулило, но славы и перспектив – хоть отбавляй.

И Большаков кинулся – как юрист, но не будучи членом коллегии адвокатов – всех защищать и всем помогать. Он влезал со своими советами и сенсационными разоблачениями во все мало-мальски заметные происшествия. Неизвестно, на какие пожертвования он тогда жил, но вскоре эта деятельность, практически общественная, позволила Большакову открыть несколько юридических консультаций. Теперь он уже не совсем бескорыстно помогал. Очень часто его помощь в заметных скандалах приносила пользу, и появились подозрения, что некоторые фирмы, которые он публично «обелял» в борьбе с чиновниками или контролирующими организациями, платили за его «консультации» хорошие деньги.

Сейчас Большаков просто выходил на качественно более высокий для себя уровень. Не факт, что он надеялся попасть в мэры. Возможно, это был его очередной популистский ход, который потом, после провала, позволил бы начать обвинения в подтасовках результатов выборов и в других смертных грехах. В любом случае его имя снова прогремело бы в городе. А мог Большаков и серьезно надеяться на выигрыш в этой предвыборной гонке. С ним еще предстояло разобраться досконально.

В приемной нотариуса было людно. Основную часть посетителей в очереди составляли люди пожилые. Молодой мужчина в темных очках, поднятых надо лбом, заглянул в приемную, ругнулся и снова вышел на улицу. Достав мобильный телефон, он набрал номер, подождал несколько секунд, пока абонент возьмет трубку, и коротко бросил:

– Я здесь… хорошо.

Снова вернувшись в приемную, принялся расхаживать посреди небольшой душной комнаты, прижимая к груди большую черную папку. Из кабинета выглянула женщина и басовитым голосом привыкшего командовать человека велела мужчине войти. На слабые недовольные возгласы, что мужчина без очереди, что они тут давно сидят, нотариус коротко рыкнула, что он по записи, и закрыла за собой дверь.

Мужчина вошел и скромно уселся в сторонке на свободный стул. Наконец нотариус закончила дела с клиенткой и, дождавшись, пока та выйдет из кабинета, полезла в стол.

– На, – бросила она мужчине картонную неприметную папку. – Делай все быстро, а то я скоро уеду.

– Опять отдыхать, что ли?

– Не твое дело, – неприязненно ответила нотариус. – Твое дело вот этим заниматься. И деньги за это получать.

– А когда вернетесь? – немного сконфуженно спросил мужчина. – Я еще две квартиры подыскал.

– Ты давай проверяй все получше! Мне твоего прошлогоднего скандала до конца дней моих хватит. Не дай бог, опять хозяин всплывет! Еле замяла его подписи.

– Нормальный вариант есть; подыскал я ребят, которые все улаживают на сто процентов.

– Смотри, меня не засвети с этими ребятами, – подозрительно сверкнула глазами нотариус. – Я знать ничего об этом не желаю.

– Гарантия, – усмехнулся мужчина.

В кармане у него зазвенел мобильный. Вытащив аппарат, он посмотрел на номер абонента и торжествующе произнес:

– Вот! Как раз этот человек мне и звонит. Значит, решил все.

– Давай, иди отсюда! – махнула на мужчину рукой нотариус. – Еще не хватало, чтобы ты тут эти разговоры вел!

Выскочив почти бегом из кабинета, мужчина пересек приемную и вышел на улицу. Здесь он наконец ответил звонившему:

– Да, я. Здоро?во!

– Здоро?во, – раздался мужской голос. – Ну, нашел я тебе «чистильщиков», как обещал.

– Гарантируешь?

– Слушай, я под фуфло подписываться не намерен. Статья, если что, серьезная. Только договор такой – принимают они только трупы. Их дело, чтобы труп исчез раз навсегда, а мокруха – это твоя задача. Понял меня?

– И какой процент ты со своими ребятами хочешь?

– Извини, дорогой, это не мои ребята. Я только посредник. И тебе помогаю, чтобы ты лично с ними не встречался. Ни тебе их знать не надо, ни им тебя. В ваших процентах с квартир разбираться и высчитывать никто не будет. Такса жесткая – с головы. А что вы там с их квартирами делаете, пусть прокуратура знает.

– Тьфу! Язык твой без костей, – поморщился мужчина.

– Ага, – расхохотался абонент в трубке, – пошутить я люблю! Давай, до вечера. Встретимся, обсудим и тариф, и механизм.

Две недели ежедневного многочасового общения с Липатовым подошли к концу. Так Гуров не уставал еще ни от одного человека. Эдик ходил за ним по пансионату, как тень, целыми днями. При каждом удобном случае он начинал свои поучения, нудно выдавая все новую и новую информацию. Уже на третий день их знакомства Гуров взбеленился и потребовал ответа. Какого черта Эдуард таскается за ним и рассказывает, как и что нужно делать! Если он пиарщик, если обязан организовывать всю предвыборную кампанию, пусть и организовывает. А Гуров приедет туда, куда надо, и сделает то, что нужно. Нисколько не смутившись от такого напора, все с тем же спокойным, бесстрастным лицом, Липатов стал убеждать Гурова, что он его должен подготовить, что экспромт в таких делах не проходит, что Гуров должен все знать и понимать, потому что ему потом и работать мэром придется. А там уже помощника не приставишь, там придется все делать самостоятельно и ошибаться нельзя. Гуров застонал, но стал терпеть.

Нельзя было сказать, что во всем эти две недели были такими уж утомительными для Гурова. Процедуры, которые он принимал в большом количестве, в основном оказались весьма приятными. Да и эффект он ощущал поразительный. Самое главное, что последствия от длительного запоя улетучился окончательно. Гуров чувствовал себя помолодевшим, полным сил и энергии. Снова укрепилась в сознании идея попытаться бросить курить.

За две недели восстановления здоровья дважды приезжал Финагенов и один раз Коруль. Для чего они приезжали, Гуров мог только догадываться. Наверное, задать все вопросы, которые интересовали организаторов этой аферы, они Эдуарду могли и в Москве вечером. Липатов в пансионате не ночевал. Видимо, бизнесмены хотели лично убедиться, что их ставленник готов к своей роли, что его энтузиазм не угас и настроение не изменилось. Гуров с готовностью демонстрировал обоим свою боевую готовность, охотно обсуждая планы кампании. Один раз его вывозили в Москву, потому что кандидат в мэры обязан был лично подать документы и зарегистрироваться в избиркоме.

Времени на передышку, на которую рассчитывал Гуров, ему не дали, из пансионата повезли не в Москву, а прямиком в Покровск, где был забронирован гостиничный номер. По своей наивности сыщик изумился. А почему бы не поселиться в каком-нибудь загородном особнячке, вдали от суеты и всевидящего ока журналистов? На что ему было резонно замечено, что как раз из этих соображений кандидат и должен поселиться в городской гостинице, а не привлекать внимания тех же журналистов, которые начнут копать. И ведь обязательно раскопают, что кандидат живет в роскошном загородном доме, обязательно сделают вывод, что за кандидатом стоит крупный бизнес, что город скупают на корню. Обязательно последует подобная скандальная ахинея, которая и создает рейтинги средствам массовой информации.

Не успел Гуров смириться с тем, что спокойная часть его кандидатской эпопеи закончилась, как ему пришлось убедиться, что он не знает, насколько беспокойным будет следующий этап. Крашеный изувер Липатов не замедлил сообщить, что Гуров записан в салон красоты, куда и должен явиться через два часа.

– Записан? – не понял сыщик. – Там что, передача будет записываться? Почему вы раньше не предупредили? Надо же как-то подготовиться, настроиться…

– Это, Лев Иванович, – терпеливо принялся объяснять Эдуард, – обычная бытовая терминология тех, кто пользуется услугами салонов красоты. И означает она только то, что я вас записал на определенное время к стилисту.

– Это еще кто? – хмуро осведомился Гуров, для которого салоны красоты ассоциировались только с женскими услугами.

– По большому счету, парикмахер. Только очень высокого уровня, который может создать образ, стиль.

– Что этому можно придать? – ткнул Гуров пальцем в свое изображение в зеркале. – Вот он я, такой, как есть!

– Увидите, Лев Иванович. И перестаньте вы все время спорить. Вы спорите о вещах, в которых ничего не понимаете. Вот представьте, что я в вашу бытность работы в уголовном розыске пришел бы и стал спорить по поводу ваших методов и способов…

– Все! – простонал Гуров. – Остапа понесло… Молчу, молчу. Надо, значит, поедем.

Стиснув зубы, сыщик терпеливо сносил, как ему мыли голову, почти положив на спину перед чудной формы раковиной, потом повели к креслу с замотанной полотенцем головой. Еще две молоденькие посетительницы, над которыми колдовали мастера, с интересом смотрели на мужчину. Гуров откровенно стеснялся и от этого хмурился еще больше.

Эдуард, как тень, следовал за мастером и стоял столбом рядом, когда мыли голову, когда усаживали в кресло перед зеркалом.

– Ну, что же, – прищурилась молодая женщина-стилист, внимательно разглядывая лицо клиента. – Образ мне понятен. То, что вы носите сейчас, вас молодит. А нам нужен зрелый образ, более мужественный, который бы подчеркивал интеллект. Образ руководителя.