Мастер

– Кража тщательно продумана, и преступник все учел до мелочей. Он знал очень точно, что в квартире имеется крупная сумма. Откуда ему это было известно? Возможно, кто-то увидел в сберкассе и проследил за Крыловым. Возможно, сообщил кто-нибудь из окружения Крыловых. Найти источник информации – значит ухватить за нить… Второе… Мы имеем дело далеко не с новичком. И искать его нужно среди старого преступного мира. Именно там. В каждом его движении виден огромный опыт. Вы только посмотрите: когда появилась старуха, он твердо знал: это могла быть только она, и больше никто не придет. Иначе он не был бы так хладнокровен. Потом…

– Вы полагаете, встреча со старухой входила в его расчет? – спросил подполковник.

– Вряд ли. Это пахло «мокрым делом», а на «мокрое дело» знаток Уголовного кодекса вряд ли рискнет. Это ни к чему, если можно без встречи. Скорее здесь просчет. И вот тут начинаются парадоксы. Степень подготовки преступления говорит о том, что он орудовал не в одиночку. С другой стороны, этот промах наводит на мысль об обратном. Попробуем представить, как все произошло, как он столкнулся со старухой. Смотрите, старуха ушла в восемь утра, а кражу совершили в девять, – продолжал Зубов, блестя глазами и раскрасневшись от азарта. – Окажись их хотя бы двое, второй, наверное, дежурил бы у подъезда и вовремя предупредил напарника, заметив возвращение хозяйки. И так бы кончилось – без встречи. Но что же вышло на самом деле? У хозяйки заныл бок, она вернулась раньше предполагаемого времени и неожиданно вошла в квартиру…

Здесь его прервал «наган»: старчески задребезжал, и подполковник снял трубку.

– Слушай, Сима, – произнес начальник НТО, – у нас твой замочек, и почерк пробоя подтвердился вполне. Сретенка и новая кража – сущие близнецы. Словом, в заключении увидишь и…

Он что-то сказал еще. Про футбол и погоду. Но это было неважно, и подполковник не слушал его. Предположения подтвердились, этот неясный след вел в старый преступный мир. Подполковник подумал о тех, у кого был похожий почерк.

И тут же в памяти выплыл Мастер. Он был самым искусным из них – беркут по сравнению с коршунами – и всплыл поэтому первым. Но это было давным-давно, почти легенда. Осталась одна душещипательная блатная песня, живописующая его подвиги. И поют ее теперь на нарах. А сам он ушел на отдых. И стоял полтора года назад на перроне Краснодара. Его лицо проплыло за окном вагона, когда пошел поезд, угрюмое, но уже безопасное для людей. Он кончился, Мастер. Уж это Михеев знал.

А здешний преступный мир он знал пока неважно. Тут карты в руки заместителю.

– Почему не взяли шубы и костюмы? – говорил между тем Зубов. – На этот раз, возможно, было не до них. Хозяйка потрепала нервы, и тут хотя бы деньги унести подобру-поздорову.

Михеев жестом остановил Зубова.

– Первое, – сказал подполковник. – Выяснить, кто общался с семьей Крыловых после шестнадцати часов вторника до двадцати четырех среды. Здесь три версии: отца, его сестры и Нины.

«Версия Нины, пожалуй, важней, – подумал подполковник. – У старших круг знакомых поуже и в какой-то степени подобран. За годы он утрясен – все свои».

Он оценивающе посмотрел на сотрудников… Двое из них не годились – видно за версту, что из милиции, и штатские костюмы на них точно с чужого плеча. В институте будут белыми воронами.

– Версию Нины возьмете вы, Леонид Михайлович. Сберкассой займется Храпченко.

Глава 4

ВЕРСИЯ НИНЫ

Он зашел в деканат и представился двоюродным братом Нины. Он десять дней не видел сестру, и вот, понимаете, выпал случай. И не скажет ли любезная секретарша, где сестренку найти.

Секретарша понимающе улыбнулась, потому что все молодые люди, как правило, приходятся девушке двоюродными братьями, если им нужно что-то узнать по ее поводу. Ну, скажем, например, где ее отыскать.

Она пробежала глазами по спискам, заглянула в расписание и назвала аудиторию.

– Это на втором этаже, – доброжелательно подсказала она и, будто что-то вспомнив, взглянула на него с непонятным любопытством.

Он поднялся на второй этаж, отыскал нужную аудиторию и в ожидании перерыва долго слонялся по коридору, читал стенные газеты и объявления кафедр. Потом по зданию прокатился пронзительный звонок, будто рассыпали поднос со стеклянной посудой, и в коридор из всех дверей повалили студенты. Леонид облюбовал долговязого парня, лениво вышедшего из той самой аудитории, и попросил показать Крылову.

– Имею порученьице, но, понимаете, не знаю в лицо, – пояснил он, когда парень заколебался.

Долговязый тоже взглянул как-то странно, отошел, ничего не сказав, и вернулся с высокой, крепкой девушкой. «Ясно, играет в баскетбол», – подумал Леонид. Она возвышалась над ним почти на голову, это при его немалом росточке, и Леонид теперь понял, чем было вызвано любопытство секретарши. И улыбнулся сам.

– Нина, – сказала она без церемоний и протянула ладошку.

– Леонид, – представился Зубов, пожимая теплую ладошку, ее ногти были коротко острижены.

«Так и есть, баскетболистка», – подумал Леонид и, хотя это для дела ничего не значило, остался доволен своей проницательностью.

А вокруг да около слонялся тот самый долговязый парень, стриженный под ежик, не сводил настороженно-вопросительного взгляда и, судя по всему, был начеку.

– Признаться, мое дело очень деликатное, – сообщил Леонид и показал удостоверение.

Она была в недоумении.

– Лучше будет, если вы пойдете со мной, и волноваться не стоит, – сказал он, стараясь быть тактичным, – но этого никто не должен знать. То есть куда вы сейчас отправитесь. Сочините предлог про грипп или еще что-нибудь такое. Я сам был студентом и знаю, как это делается.

– Жека, – сказала Крылова изнывающему парню, – если что – я заболела. Это для старосты.

Парень поднял руку, протестуя. Леонид тоже поднял руку и сказал: «Пока».

Его стол поставлен боком к стене. Сюда же, к этой стене, собрано все имеющее относительный вес. А венский стул, для гостей, – в противоположном конце стола, и попробуй дотянись до настольной лампы – не хватит руки. Леонид хитер, во всяком случае, он сам так полагает и сделал это специально после того, как один угрюмый тип весом в шесть пудов молча поднял гранитный чернильный прибор, и Леонида спасло только обезьянье проворство. И он и этот угрюмый сели на свои места, размазывая по лицам густые канцелярские чернила.

Теперь на венском стуле находилась Нина. И хотя настольная лампа ей была ни к чему, венский стул, как обычно, стоял у свободного края стола. Такое уж у него было привычное место.

Леонид рассказал ей о краже, готовый утешить. Но она не нуждалась в этом.

– Слава Богу, главное – тетя жива, – облегченно сказала она и добавила: – Бедный папа!..

– Я вами восхищен, Нина Алексеевна, вы сильный человек. А теперь мы начнем по порядку, – сказал Леонид, положив сцепленные ладони на расчищенный стол и увлекаясь предстоящей задачей.

Цепь тонких, деликатных вопросов, и он ювелирно подведет Нину к тому, что сейчас, возможно, знает только она одна и пока не ведает этого. Он имеет в виду человека, который совершил преступление.

Леонид мысленно засучил рукава и пустился с места в карьер. Прежде всего он никого не подозревает. Из ее друзей. Упаси Бог, он далек от этого. Но преступник пронюхал; и как он это сделал, надо разобраться. Он мог узнать от нее, или друзья проболтались, буркнули где-то, а он подхватил. Намотал на ус, а потом залез в квартиру – и готово! Денег нет, а тетя еле осталась жива. В таком духе начал Леонид.

– Нет. Я никому не говорила. Мне бы и в голову не пришло, – сказала Нина твердо. – И потом это такое стеснительное дело, когда занимаешь, просто неудобно говорить…

Она и сама узнала случайно, когда забежала домой. Она, торопясь, ела омлет, и тут отец сказал про деньги. Про то, что собрал-таки нужную сумму и дня через два отнесет в правление кооператива. Она порадовалась, конечно, вместе с тетей и отцом и затем убежала на тренировку. Она играет в баскетбол, и скоро матч с университетом.

– Но он-то, вор, узнал! – заметил Леонид с улыбкой педагога. – Значит, где-то вы сказали, а потом забыли. Это было вскользь в разговоре, и теперь вы забыли где.

– Но это мог сделать и папа. И тетя.

– Согласен. И папа. И тетя. Но сейчас речь идет о вас. Давайте разберем каждый шаг и найдем то место, где вы сказали вскользь и забыли. Итак, начнем по порядку: вы съели омлет, и затем была тренировка.

Они сидели два часа, и Леонид восстанавливал прожитое Ниной по минутам.

Наконец они добрались до момента, когда Нина села в такси. Был первый час ночи, и троллейбусы редко ходили. И потом хотелось спать, она устала, а подъем рано утром.

– Минуточку, – спохватился Леонид. – Тренировка закончилась в десять. Ну, полчаса на душ и сборы. А вы говорите – в первом часу.

– Я потом еще погуляла. Ходила, дышала. Воздух, видите ли, свежий. Знаете, ночной.

– Вы гуляли одна? Или с кем-то? Учтите, я стараюсь ради вас. Это не меня, а вас ограбили.

– Я понимаю. Я гуляла одна… Вернее, с подругой.