Моя дочь – волчица (сборник)

– Меня интересует все странное и необычное. Но поскольку вам событие может показаться незначительным, а тем не менее быть важным, пожалуйста, детально. Но, разумеется, без лишних подробностей.

– Хорошо. Я дождалась мужа, сама подала ему ужин, горничная к тому времени домой ушла. Мы отправились спать, ну и через какое-то время я уснула.

– Спите чутко?

– Да, реагирую буквально на малейший шорох в комнате, даже если кто-то осторожно откроет дверь, я проснусь.

– И как вы спали в ту ночь?

– Довольно крепко. Ни разу не просыпалась. Говорят, материнское сердце чувствует приближение большой беды! А у меня было совершенно спокойно на душе, ни малейшего предчувствия! Лев Иванович, неужели это означает, что я плохая мать? – выкрикнула Елена, заламывая руки.

– Я прагматик, Елена Петровна, и в предчувствия не верю. А вот то, что в ту ночь никто не слышал ни малейшего, пусть негромкого шума, пожалуй, странно.

– И что это может означать?

– Только то, что преступники умные, опытные и находчивые. Идеально тихо проникли в квартиру. Так же бесшумно удалились, заметьте, не с пустыми руками. Ведь тело оглушенной или усыпленной препаратами девушки они должны были нести. – Гуров слегка увлекся и не сразу понял, что говорить этого при матери не стоит. Он прервал себя буквально на середине фразы, заметив, что женщина страшно побледнела, и дальше не счел нужным уточнять, что крепкий сон всех домашних в ту ночь может означать, что им подсыпали в питье или еду какой-то препарат снотворного действия. Именно поэтому полковник настойчиво выяснял, не было ли в квартире накануне посторонних.

Мысленно ругая себя на чем свет стоит, он выглянул в коридор и крикнул, чтобы кто-нибудь принес успокоительных капель. На пороге комнаты тут же появился тот самый охранник, что встречал Гурова недавно. В руках он держал стакан с водой и остро пахнущий пузырек с настойкой. Видимо, ему были даны распоряжения не отходить далеко от хозяйки и держать наготове лекарства.

У Елены начиналась истерика. Охранник накапал в воду лекарство, и им с Гуровым едва удалось уговорить ее сделать несколько глотков.

– Надо уложить Елену Петровну в постель, – негромко проговорил Лев, – и если уснет, пусть не будят. А если станет хуже, придется вызывать врача. И колоть успокоительное.

Тут в комнату вбежала женщина лет тридцати, видимо, горничная, властной рукой отстранила Гурова и охранника, забросила руку Елены Петровны себе на плечо и увела прочь, негромко бормоча слова утешения и поддержки. Жена Копылова несколько раз всхлипнула на ее плече и безропотно дала увести себя.

Гуров попросил охранника проводить его в кабинет Копылова. Хозяин кабинета сидел у включенного компьютера, на столе перед ним были разложены какие-то бумаги. Он даже держал в руке один листок, но смотрел на него совершенно отсутствующим взглядом человека, который мысленно пребывает в другом месте.

– Кажется, мои вопросы расстроили Елену Петровну гораздо больше, чем я ожидал, – входя, повинился Гуров, – прошу прощения.

– Да ладно, вы ни при чем, – досадливо махнул рукой бизнесмен, складывая листки. – Кто с ней?

– Горничная увела Лену в спальню и побудет с ней, пока та не уснет.

– Хорошо. – Копылов, поднявшись с кресла, повернулся к полковнику: – Вы хотели посмотреть записи с камер того дня и ночи. Все есть на этом компьютере, присаживайтесь сюда, а я пока проведаю жену.

Копылов вышел, а Лев приступил к просмотру записей с камер видеонаблюдения. Аппаратура была расположена довольно грамотно. Камеры охватывали прихожую, то есть входную дверь. По две из них смотрели друг на друга по диагонали из противоположных концов каждого коридора. И по одной скрытой камере находилось в гостиной и в кабинете Копылова. Две последние были установлены на всякий случай, чтобы иметь возможность следить за действиями прислуги или, если понадобится, гостей. Очевидно, Копылов решил, что такого количества камер вполне достаточно, чтобы держать под контролем ситуацию в квартире. И это верно: не превращать же дом в изолятор временного содержания или тюрьму? Безопасность безопасностью, но на обитателей жилища она давить не должна, иначе жизнь перестает быть нормальной и способна довести до нервного срыва.

Бизнесмен был спокоен. За безопасностью его и семьи вне дома следила охрана, а в квартире были установлены камеры, которые вели круглосуточную запись, а дверь каждую ночь ставилась под сигнализацию. Но при всем при этом девушка, как по мановению волшебной палочки, исчезла из квартиры. Если Владимир Егорович уверенно заявлял, что с аппаратурой было все в порядке и сигнализация за ночь ни разу не срабатывала, значит, дверь действительно никто не открывал. Получается, что преступники пришли и ушли через балконную дверь? Только как они могли проделать подобный трюк практически в центре Москвы? Это довольно сложно без специальной подготовки и техники.

Размышления Гурова были прерваны появлением горничной, державшей в руках ноутбук.

– Елена Петровна сказала, что вам будут нужны эти вещи. Телефон Оли тоже там, – протянула она его полковнику.

– Благодарю. Как сама Елена Петровна?

– Кажется, уснула, бедняжка. – Горничная повернулась, собираясь уходить, но Лев остановил ее:

– Простите! Необходимо, чтобы вы ответили на пару вопросов. Присаживайтесь, меня зовут Лев Иванович.

– Галина, – кивнула женщина и, отодвинув стул, села напротив. – Только я не знаю ничего! Меня ночью и в квартире-то не было.

– Это распространенное заблуждение: уверять, что прислуга ничего не видит и не слышит. Обычно горничная может много интересного сообщить о своих хозяевах, – вкрадчиво проговорил Лев.

Она затравленно оглянулась через плечо и пролепетала:

– Что вы такое говорите? Я столько лет верой и правдой…

– Что вы! Я совсем не собирался вас пугать. Или обвинять. Если вы, конечно, ни в чем не виноваты! – Последняя фраза вышла у Гурова довольно резковатой.

– Господи, да что же я такое сделала?! Вы же не можете всерьез подозревать меня в похищении девочки?! Оля выросла практически на моих глазах. Все, в том числе и я, с нее пылинки сдували!

– Да вы не нервничайте так, Галина. Как вас по отчеству?

– Ивановна я.

– Галина Ивановна, не нервничайте, успокойтесь. Вы говорите, что Оля выросла буквально на ваших глазах, вот и расскажите мне о ней.

– Что именно? Ведь вы уже разговаривали с ее родителями.

– А вы попытайтесь рассказать что-то, чего родители могут не знать. Какие-то увлечения, стремления? Может, Оле какой-то молодой человек нравился?

– Оля всем делилась с матерью. И нет, я никогда не слышала, чтобы они какого-то парня обсуждали.

– А может, с подружками? Во время телефонных разговоров или в сети?

– Я специально никогда не подслушиваю. Но девчонки все время болтают о разном. И про парней тоже сплетничают, конечно. Но я правда никогда не слышала, чтобы Оля говорила, что сохнет по кому-то или еще что. Так что не помогу, правда.

– Ладно. Тогда у меня к вам последний вопрос. Только ответить на него нужно честно, и не торопитесь, хорошо подумайте. В последнее время, не обязательно непосредственно перед похищением, были необычные визиты в квартиру?

– В каком смысле? Вас интересует, кто к хозяину в гости приезжал?

– Нет. Владимир Егорович сам знает, кого из своих знакомых приглашал. Меня интересует вовсе не это, а посещения, что могли пройти мимо внимания хозяина. Например, люди, которые представились работниками коммунальных служб, полицейскими, представителями интернет-провайдера. Обычные рабочие визиты, неожиданные проверки или что-то незначительное, не требующее доклада.

– Никаких таких визитов не было. Заходил газовщик полтора месяца назад. Представитель компании «Горкомунтранс». И он действительно был оттуда, – ответила Галина.

– Как вы это установили?

– Они никогда не предупреждают о проверках. А я не пускаю в квартиру посторонних, тех, кого не знаю, особенно. Сначала позвонила в компанию, они подтвердили, что в нашем районе работает специалист, и сказали его паспортные данные. Я документы у парня проверила и только потом впустила.

– Вы действовали довольно грамотно, Галина Ивановна. Скажите, а газовщик оставался один? Может быть, ходил по квартире?

– Исключено. Газовое оборудование проверил, акт составил да ушел. В комнатах ему делать нечего было. И я приглядывала на всякий случай, пока он работал.

– Хорошо. Больше никого не было?

– Приходил еще наладчик по сигнализациям. Для этой, как ее, «диагностики электронного оборудования». Но о его визите предупреждали, с фирмы звонили Стрельцову. А он мне сказал.

– А когда был наладчик?