Вакансия маньяка занята (сборник)

Выйдя за пределы городка, приятели по исхоженной и накатанной грунтовой дороге зашагали через куртины кленов и верб в сторону обширного осинника, разросшегося в речной пойме. Попавшаяся им навстречу компания подростков с интересом воззрилась на незнакомцев. Долговязый лопоухий паренек, вежливо поздоровавшись, спросил:

– А у вас не будет закурить?

– Мы уже бросили. А вы еще только начинаете? – смеясь, ответил Гуров. – Вы нам лучше скажите, ребята, у вас в Крякве кроме лягушек еще хоть что-нибудь водится? Ну, щука, там, судак, голавль?

– Да у нас в Крякве рыбы больше, чем в самом Дону! – со значением в голосе уведомил лопоухий. – Тут есть такие омуты, что и сомы пудовые водятся. А вы как собираетесь ловить? На живца?

– На блесну, на воблер, – пояснил Станислав. – Вот прямо сейчас и попробуем, как у вас тут клюет.

– А нам можно посмотреть? – загорелся лопоухий.

– При одном условии: не бегать по берегу, не шуметь, не буянить… Хорошо? – Крячко окинул мальчишек строгим взглядом.

– Да мы не буяним. Там и без нас есть кому буянить… – под смех приятелей посетовал лопоухий, назвавшийся Женькой. Как оказалось, их компанию только что прогнал с речки Ромка Бубырь, о котором операм уже рассказывала тетя Вера. – Мы там костер жгли, картошку пекли, и тут – откуда ни возьмись, приперся этот долбанутый Бубырь. Ну, и давай на нас наезжать, типа того, вы – салабоны, пороху не нюхали, я вас жизни научу… Мы сразу же ушли – чего с дураком связываться? Так что если он сейчас там, то даже не знаю, даст ли он вам порыбачить? Он же когда подпитой, то совсем без «башни»…

– А он что, реально крутой, этот Бубырь? – Гуров окинул взглядом заросли, в гущу которых уводила дорога.

– Ну да-а-а! – заговорил еще один из мальчишек. – Он два года в боях без правил участвовал. Но его оттуда за что-то выгнали. Ну, он сюда вернулся и начал тут права качать. То одного поколотит, то другого. Его многие боятся.

– Смотрите! Вон он! – неожиданно воскликнул Женька, указывая рукой куда-то вправо.

Обернувшись в ту сторону, опера увидели шагающего в их сторону квадратного парнягу с недоброй ухмылочкой. На его явно хмельной физиономии прямо-таки было написано: «Ну, ща я вам устрою!» Мальчишки тут же попятились назад, судя по всему, собираясь дать деру. Женька, дернув Гурова за рукав, торопливо предупредил:

– Давайте сваливать! А то хреново будет!

Изобразив недоумение, Станислав спросил с преувеличенной наивностью в голосе:

– А кому? Нам или ему?

Сразу же уловив иронию в голосе этого крепкого дядьки, мальчишка почесал свой нос, усыпанный веснушками, и, пожав плечами, осторожно поинтересовался:

– А вы с ним сладите? У него пояс по тхэквондо.

Усмехнувшись в ответ, Крячко протянул Льву свой спиннинг и «великосветским» тоном поинтересовался:

– Лев Иванович, не соблаговолите ли подержать некоторое время эту снасть?

– Слушай, а может, я? – мотнул головой в сторону Бубыря Гуров.

– Только после меня, Лев Иванович, только после меня! – отмахнулся Стас и с безмятежной улыбкой решительно шагнул навстречу верзиле, который подошел к ним уже вплотную. – Ну, и чего тебе, грозный ты наш? Слушаю!

– Кто такие? Что за огрызки, откуда взялись? – набычившись, угрожающе прорычал тот.

– А твое какое дело? – Стас продолжал все так же безмятежно улыбаться.

– Че-е-го-о-о-о?!! – выпучив глаза, угрожающе выдохнул Бубырь и тут же, выполнив руками ложный финт, нанес резкий, стремительный удар ногой, который ушел в пустоту, из-за чего он сам едва устоял на ногах.

Без особого труда уклонившись от удара, Крячко почти по-дружески поинтересовался:

– Как там? Все в порядке? Еще подергаться хочется или уже хватит?

Уловив в этих словах откровенную издевку, Бубырь ринулся на этого непонятного незнакомца, намереваясь захватить его руку и, нанеся удар коленом в правый подвздох, добить серией ударов в голову. Но из всего намеченного ему удалось лишь захватить руку. Однако в тот же миг его собственная рука оказалась в очень жестком захвате, к тому же настолько болезненном, что у Бубыря даже перехватило дыхание. А в следующую секунду она была заломлена за спину, причем столь резко и высоко, что стало яснее ясного: еще мгновение, и захрустевшие связки плечевого сустава порвутся, как гнилой шпагат.

Вскрикнув, Бубырь упал на колени и уткнулся теменем в землю. Отчаянно стуча свободной рукой по земле, он еле смог выдавить:

– Все! Все! Все!..

Незнакомец в потертой кожаной ветровке тут же ослабил захват, отпустил его онемевшую от боли руку, даже помог подняться на ноги и совершенно доброжелательно поинтересовался:

– До дому-то сам дойдешь?

– Дойду… – не поднимая головы, прохрипел Бубырь и медленно зашкандылял в сторону города.

Когда опера и их юные сопровождающие продолжили свой путь к Крякве, на жгучее намерение мальчишек немедленно разнести весть о том, как был повержен Бубырь, Крячко вынес свой «вердикт»:

– А стоит ли? Например, я не считаю результат этой схватки для себя чем-то особо выдающимся. Нам с Львом Ивановичем встречались соперники и покрепче. Мужчина – это прежде всего воин. А воин отличается чем? Скромностью и силой характера. И если кто-то, победив более слабого соперника, бегает и кудахчет о своей победе, то это первый шаг к тому, чтобы очень скоро проиграть кому-то другому. Проиграть – это не всегда позор. Позор – это когда проиграешь, нахвалившись перед схваткой. Так что про Бубыря давайте забудем. Он все-таки несчастный человек. Семьи у него нет?

– Да кто за дурака такого пойдет? – снисходительно усмехнулся Женька.

– Вот! Работы постоянной, скорее всего, нет. Да и друзей настоящих наверняка тоже нет. Он и так уже наказан самим собой, своим скверным воспитанием и дурацким характером. Разве не так?

Мальчишки тут же согласились с тем, что «дядя Слава», безусловно, прав.

Выйдя на пологий берег Кряквы, которая в этом месте выгибалась широкой дугой, образуя просторный, чистый плес, приятели приготовили свои спиннинги и, спеша воспользоваться последним светлым часом перед приближающимся закатом, начали кидать блесны и воблеры в сторону противоположного берега, вдоль которого поросла густая щетка камыша.

Первые несколько забросов оказались совершенно пустыми. Но уже на четвертом или пятом что-то внезапно дернуло блесну Станислава. Однако рыба, как это называют рыболовы, тут же «сошла». И почти сразу же, едва не вырвав спиннинг из рук Льва, что-то увесистое и сильное схватилось за его воблер. Леска натянулась, словно струна, попискивая и позванивая, и меньше чем через минуту он вытащил на берег крупную щуку.

– Ух ты! – удивился Станислав. – На три кило с лишним взял. Наверное, это моя к тебе перебежала!

Впрочем, пару минут спустя он и сам поймал достаточно крупную рыбину. И – пошло! Когда в сумке трепыхались с десяток щук и более чем полуметровый судак, впавшие в азарт зрители стали канючить, чтобы и им дали «малюсенький разочек» закинуть блесну. Пришлось мальцам объяснять элементарные азы того, как пользоваться спиннингом. «Мастер-класс» затянулся почти до заката. Покидая берег Кряквы, опера раздали почти весь свой улов зрителям, оставив себе пару рыбин.

Когда они были уже на полпути к улице Жуковского, где-то в отдалении, вздымая пыль, пролетела ярко-красная «Хонда». Пока Гуров прикидывал, какой бы повод найти, чтобы спросить у пацанов, чья это машина, Женька вполголоса сообщил:

– Вон, поехал урод, каких поискать! Этот еще похуже Бубыря. С Бубырем-то хоть можно «помахаться». А этот гестап долбаный – из ментовки. Его у нас Гунявым кличут. Такая сволочь!..

– И что же он такого нехорошего сделал? – поинтересовался Лев, как бы впервые услышав о Гунявом.

– Он в подвале командует и всем, кто туда попадает, отбивает потроха. Даже баб не жалеет. Нашему соседу почки напрочь отбил. Дядь Шура вечером шел от сына с крестин поддатый – у него внучка родилась. Тут менты навстречу. Он чего-то с ними повздорил. Они его в подвал отволокли, а там – Гунявый. Он его дня два месил. Мужик полмесяца после этого кровью писал. И до сих пор с почками мается. Подавал на ментов в суд, да сам же и виноват оказался. У нас к ментам не дай бог попасть!

– И куда же это он покатил на ночь глядя? – осведомился Станислав.

– На блатяцкую зону отдыха – куда еще? Ща начнут шашлыки жарить, с телками куролесить… – со взрослыми интонациями в голосе пояснил Женька. – Там вся наша районная верхушка «гудит». Не блатным туда дорога закрыта. Если сунешься – охранники могут и зубы пересчитать. Как-то из области одна журналистка попробовала туда пробраться, чтобы статью накатать, – видно, кто-то в газету жалобу послал. Так ее эти гоблины поймали и чуть «на хор» не поставили. Еле вырвалась и – бежать. И ничего – все замяли! А чего не замнут-то?! Сюда шишки и из области на шашлыки ездят.

– Да-а… Весело у вас тут, – с оттенком сарказма резюмировал Гуров.

Попрощавшись со своими новыми знакомыми и пообещав им в ближайшее время очередной поход на рыбалку, опера пошли к себе на квартиру. Отдав рыбу тете Вере, приятели устроились перед телевизором, скучающе глядя на экран, где шла какая-то то ли комедия, то ли трагедия, но они даже не вдумывались в смысл происходящего там, каждый ощущал, как у него «горят пятки», каждый думал о предстоящей прогулке до «жлобской» базы отдыха и о том, как бы там найти Гунявого…

В какой-то момент, хлопнув себя по карманам, Станислав неожиданно объявил: