Смерть за наш счет (сборник)

– Да нет, там по-другому вышло…

– Слушай, хватит мяться, как девица нетронутая! – рассердился Крячко. – Не темни!

– Просто я не уверен, что имею право об этом рассказывать, – заявил Косенков.

– Это еще почему?

Виталий молчал.

– Ладно, я сам все выясню! Говори фамилию! – потребовал Крячко. – Я ведь все равно узнаю, только тогда огласка будет шире, на весь город.

– Екатерина Сорокованова ее зовут, – нехотя отозвался Косенков. – Вы из меня какого-то осведомителя делаете!

– Не осведомителя, – быстро записывая данные в блокнот, поправил его Крячко. – А свидетеля! Это, брат, разные вещи! Где она сейчас?

Косенков помолчал, колеблясь. Потом негромко проговорил:

– Она в больнице… Из-за этого они и расстались.

* * *

Крячко быстро позвонил в Москву и сообщил, что возвращается в отдел с богатым уловом. И почти не соврал: у него в активе были беседы с важными фигурантами, людьми, близко знакомыми с Никоновым. А еще в багажнике лежал системный блок, в котором наверняка хранилась информация по работе Никонова. И это, если разобраться, было даже важнее, чем осмотр места происшествия, которым занимался Гуров. Так что из кафе Крячко выходил в приподнятом настроении.

– Заводи мотор, время не ждет! – скомандовал он, усаживаясь рядом с водителем, который в ожидании начальника уже успел задремать.

– Есть, шеф! – с оттенком юмора ответил лейтенант, но Станислав его даже не услышал. Он смотрел в окно.

Вообще Крячко не сильно любил городские пейзажи, да и сам Москвореченск ему не нравился, но сейчас вести пустой разговор с водителем полковнику не хотелось. Он добавил громкость автомагнитолы и погрузился в раздумья.

В целом Крячко был доволен собой. Столько дел сделал, столько фактов собрал! И теперь предстояла дорога домой. Станиславу очень нравилось это чувство, когда, уставший, он возвращался к любимой семье и родному дивану.

Сегодня звонить Екатерине Сороковановой, бывшей девушке Олега Никонова, он не стал, решил отложить это дело до завтра. На то были свои причины, которые Крячко по приезде собирался изложить Гурову и Орлову. По дороге Станислав даже задремал и проснулся, когда машину подбросило на ухабе.

– Сколько до Москвы? – спросил он, протирая глаза.

– Чуть меньше часа.

Крячко кивнул и снова прикрыл глаза. Дорога предстояла долгая, к тому же подморозило, и водитель не спешил, ехал осторожно. Это немного смущало Станислава, ведь он хотел как можно скорее вернуться в Москву, отчитаться перед Орловым и… постараться уйти домой пораньше. Вообще за те дни, которые Крячко отлынивал от работы, он очень расслабился, и работать целый день ему казалось уже тяжело. Но куда деваться – как назло, именно сегодня был убит этот журналист Никонов.

Хотя стоп! Крячко вдруг открыл глаза и потер лоб. Почему, собственно, убит? Кто это установил? Яд в бокале – вдруг он сам отравился? Несчастный случай или самоубийство? Почему никто не отрабатывает эту версию? Самоубийство нужно отработать в первую очередь, прежде чем переходить к расследованию убийства!

Записки, судя по всему, не было. С ней было бы проще. Нет, проверку, конечно, все равно проводили бы. Но не столь тщательно. Ну, поехал бы Лева в отель, опросил постояльцев, администрацию, осмотрел номер – все как полагается. Но его, Станислава Крячко, никто не стал бы посылать в Москвореченск. Эта поездка имела бы смысл, если бы версия об убийстве вышла на первый план. Следовательно, она вышла. Почему? На основании каких фактов?

Ответа на этот вопрос Крячко не знал и решил выяснить у Гурова. Он полез в карман и, достав телефон, набрал номер своего друга. Однако у Льва было занято. Спустя несколько минут Крячко повторил попытку, но результат был тот же.

«Ладно, – подумал Станислав, убирая телефон. – Спрошу при встрече».

Глава 3

К вечеру того же дня, оказавшегося долгим и богатым на события – особенно для Крячко с его предыдущей зубодробильной ночью, – сыщики собрались в кабинете генерал-лейтенанта Орлова. Гуров держал на коленях папку, в которой – можно не сомневаться! – были аккуратно рассортированы по файлам отпечатанные и написанные от руки бумаги: протоколы осмотра места происшествия и допроса свидетелей, опись вещей погибшего…

У Крячко в руках не было ничего. Он сидел, скрестив их на животе, и имел благодушно-ленивый вид. Все сведения хранились в его голове. Единственным предметом, который мог хоть как-то сойти за официальный документ, была замусоленная записная книжка, но демонстрировать ее Станислав не спешил. Он точно знал, что Орлов в первую очередь будет слушать Гурова, и потому сидел спокойно и даже собирался немного вздремнуть под мерный доклад Льва. Все равно потом в кабинете Гуров перескажет ему основные моменты разговора.

– Ну что, Крячко, докладывай, что узнал! – В голосе Орлова угадывалась скрытая ехидца.

– А чего я-то? – заартачился Станислав, удивленный таким раскладом. – Меня на осмотре не было!

– Тебя и на работе с утра не было! – напомнил Орлов.

– Петр, вот что ты опять начинаешь? Я же уже все объяснил! И между прочим, успел смотаться в Москвореченск, опросить кучу народа и вернуться обратно! А ты меня все утром попрекаешь, хотя знаешь, что у меня уважительная причина! Нет, в следующий раз я точно больничный возьму на неделю, как и положено трудовому человеку! А то пашешь-пашешь – и никакой благодарности!

Выплеснув праведный гнев, Крячко сделал вид, что смертельно обиделся, и отвернулся к окну. Орлов лишь усмехнулся и поправил очки. Он очень хорошо знал непростой характер Стаса.

– Ладно. Лева, докладывай по осмотру, – махнул рукой генерал.

Гуров достал папку, вынул из нее первый файл с документами и принялся методично перечислять все, что ему удалось выяснить при осмотре места преступления. Орлов слушал внимательно, лишь иногда коротко кивая. Крячко делал вид, что его вообще нет в кабинете.

– … Смерть наступила примерно около часа ночи, – сообщал Гуров. – Это предварительные данные, точнее эксперты скажут позже. По их предварительному мнению, причиной смерти явилось отравление. По записи в регистрационной книге удалось выяснить, что Никонов вернулся в отель около полуночи. При себе у него была спортивная сумка – ее обнаружили в номере. В сумке ничего особенного, всякие мелочи. Пока точно неизвестно, принес ли он отравленную бутылку с собой в сумке или она уже была у него.

– А яд был именно в бутылке? – сдвинул брови Орлов.

– Да, – твердо сказал Гуров. – Это эксперты уже установили однозначно. Не исключено, что кто-то ему эту бутылку подсунул.

– Что за бутылка? – спросил Орлов.

Гуров назвал довольно дорогую марку испанского вина.

– В баре отеля такое вино не продается, – заключил он.

– А в Москвореченске такое вино продают? Крячко! – окрикнул подчиненного Орлов.

– А? Что? – Станислав, который уже начал клевать носом, встрепенулся. – Бутылка? Я этого не устанавливал! Я ж не знал про нее! Надо будет сделать запрос.

– Вот и сделайте, – проворчал Орлов.

Крячко, радуясь, что так легко отделался, снова закрыл глаза. Гуров рассказал о том, что Никонов заселился в отель позавчера, что к нему никто не приходил, а сам он выходил пару раз, но никому не сообщал куда. Впрочем, его никто и не спрашивал.

– А ты пытался выяснить, куда выходил Никонов? – Орлов внимательно смотрел на Гурова. – Это же в первую очередь нужно установить! Зачем он приехал в Москву? С какой целью?

– Петр, ну ты слишком много хочешь за несколько часов, – посетовал Гуров. – Пытались, конечно, насколько это возможно. Но никто из бывших в отеле этого не знает. Опросили возможных свидетелей: я послал оперов пробежаться по близлежащим заведениям – магазины, кафе и прочее – на предмет того, не узнает ли кто-нибудь Никонова по фото. Пока никаких сведений.

– А он на машине передвигался по Москве?

– В том-то и дело, что нет! Без машины он был. В Москву приехал электричкой.

– У него вообще нет машины! – подал голос Крячко, довольный своей осведомленностью. – Это выяснено с абсолютной точностью и достоверностью!

– А телефон? – обвел глазам подчиненных генерал-лейтенант.