Бархатное убийство (сборник)

– Поговорил, – кивнул капитан.

– И что он? Рассказал что-нибудь существенное?

– Нет, ничего путного, – покачал головой Синичкин. – Ничего не видел, ничего не слышал. Но кое-что новое он все же сказал.

– Что же?

– Что он больше не доверяет своему телохранителю Сергею Жилкину.

– Вот как? – удивился Гуров. – Что, он подозревает его в этих убийствах?

– Ну, так прямо он мне этого не говорил, но дал понять. Сказал, что два таких похожих убийства, скорее всего, совершил один и тот же человек и что это кто-то из живущих в усадьбе. А среди ее обитателей есть только один, кто способен на двойное убийство. И он рассказал мне о криминальном прошлом Жилкина.

– Но ведь ты и раньше об этом знал, верно?

– Знал, конечно, – кивнул капитан. – Я еще вчера утром весь архив перерыл, на каждого обитателя усадьбы личную карточку составил. А вы-то откуда об этом знаете? Что, в Москву звонили?

– Нет, не звонил, – покачал головой Гуров. – Мне сам Жилкин об этом вчера рассказал.

– Вот как? Интересно… – протянул Синичкин.

– Ничего особенно интересного. Психологически понятный поступок. Жилкин – из тех людей, которые в случае опасности не бегут от нее, не прячутся, а спешат ей навстречу. Из таких людей и уголовники получаются, и наш брат – милиционер. То есть, по-новому, полицейский. А рассказал, чтобы показать, что он ничего не боится и не скрывает. Значит, Кривулин заявил, что утратил к нему доверие?

– Да, именно так, – подтвердил капитан. – Сказал, что сегодняшнюю ночь он, скорее всего, проведет в отеле «Жемчужина». И вообще намерен жить там до конца расследования. «Так мне спокойней будет», – заявил.

– Что ж, если ему там спокойнее, пусть там и живет. Ну, давай установим очередность дальнейших следственных действий. Мы допросили владельца усадьбы, его любовницу, повара и охранника. У нас остались садовник Вишняков, управляющий Чанба, егерь Муртазин и тот самый Жилкин, о котором мы уже говорили. Предлагаю начать с садовника. И знаешь почему?

– Из-за перчаток, да?

– Угадал. Я согласен с Кривулиным: похоже, что оба убийства совершил один и тот же человек. В первом случае он действовал в хлопчатобумажных перчатках, в каких чаще всего работает садовник. Возможно, так же обстояло дело и вчера. Надо бы посмотреть, где хранятся эти перчатки. И вообще побеседовать с Александром Ермолаевичем поподробнее.

– Что ж, пошли искать садовника, – согласился капитан. – А пока расскажите, что вам сообщила Татьяна. Что там у нее за секреты?

– Да ничего особенного, – ответил Гуров. – Наша фотомодель призналась, что уже месяц изменяет своему покровителю.

– И с кем же?

– С охранником Глушаковым. И в ночь первого убийства тоже с ним развлекалась. Так что одну тайну позавчерашнего вечера мы раскрыли. Но это нам ничего не дает. К разгадке убийства мы не приблизились.

– Может, садовник что-нибудь интересное скажет, – предположил капитан.

Однако беседу с садовником оперативникам пришлось отложить. Едва они двинулись по дорожке, ведущей в глубь парка, как увидели идущего навстречу человека лет сорока. Гурову он был незнаком. Встретившись с оперативниками, человек остановился, взглянул сначала на Синичкина, потом перевел взгляд на Гурова и произнес:

– Мне жена сказала, что меня тут из полиции искали. Вот я и приехал.

– Ага, значит, вы – Муртазин? – догадался Лев.

– Да, это я.

– Я – полковник Гуров, а это – капитан Синичкин. Давайте пройдем в дом, там поговорим, – предложил Гуров.

Они вернулись в дом, вошли в гостиную. Сыщики сели по одну сторону стола, егерю предложили место напротив.

– Скажите, Муртазин, а у вас перчатки есть? – задал Гуров первый вопрос.

Как видно, этот вопрос оказался для их собеседника не таким простым. Егерь в растерянности опять посмотрел сначала на одного оперативника, потом на другого, затем ответил:

– Ну, есть, конечно. А что?

– Вы их давно надевали? – спросил Гуров.

– Перчатки-то?

– Ну да, перчатки. Когда вы их в последний раз надевали?

– Когда, когда… Вчера, что ли? Или третьего дня? Вроде третьего дня…

– А зачем?

– Как зачем? Ежевика замучила, – объяснил егерь. И, видя недоумение на лицах своих собеседников, пояснил: – Ежевика у нас в сад лезет. С обрыва, значит, лезет. Я уж ее и выкапывал, и тасолом поливал, и бензином – ничего не помогает. Вот я третьего дня взял секатор и опять принялся ее вырезать. А без перчаток там делать нечего – все руки исцарапаешь. Хотя у меня руки привычные, а все равно защита нужна.

– А почему вы решили, что мы имеем в виду именно хозяйственные перчатки, из «хэбэ»? – вступил в разговор Синичкин. – Ведь полковник этого не говорил.

– А какие же еще? – удивился егерь. – Мы других не держим. Это у вас там, на севере, рукавицы нужны. Нам без надобности. Только почему вы говорите: «хэбэ»? Никакое не «хэбэ», я брезентовые перчатки надевал. «Хэбэ» для ежевики не годятся – подерутся все, и толку не будет.

– Так у вас их что, совсем нет? Только брезентовые? – спросил Гуров.

– Почему нет? Есть, – нехотя признался Муртазин.

– А где вы их покупали? В каком магазине? – продолжал наступать полковник.

Этот, казалось бы, невинный вопрос привел егеря в сильное смущение. Он почесал затылок, поглядел в потолок, будто что-то припоминая, потом признался:

– Тут знаете, какое дело… Если правду сказать, я их не покупал.

– Откуда же они у вас взялись? – не отставал Гуров.

– Да взял я их, – признался егерь. – Здесь, в усадьбе, и взял.

– Это где же?

– Да у Сашки-садовника. У него домик есть, возле оранжереи, он там инструменты всякие хранит, химикаты, удобрения. Вот там и взял. Вы только Егору Борисовичу не говорите, – попросил егерь, – а то он расстроится.

– А ведь ты, Муртазин, наверное, немало денег у Кривулина получаешь, – заметил капитан. – Сколько он тебе платит?

– Ну, так тридцать тысяч, – ответил егерь. – А если охота удачная случается, то еще двадцать добавляет – это вроде премия.

– Неплохие деньги, – заметил Гуров. – А вы ведь еще дом свой сдаете, во флигель всей семьей переезжаете. Тесно, наверное, во флигеле. У вас сколько детей?