Бархатное убийство (сборник)

– В том-то и дело, что нет. Петриченко врет так же, как управляющий. Мы с ним дважды беседовали, и он ни словом не упомянул об этой встрече. Я специально не стал его прижимать – понимал, что он спешно выдумает какое-нибудь подходящее объяснение, а сам будет настороже. А мне не хотелось, чтобы он был настороже. Дело в том, что, как я установил, Петриченко врет не только в этом пункте. Он вообще неправильно описывает, как проводил тот вечер, когда убили Тишкина.

– А в чем расхождения?

– Повар заявил, что смотрел телевизор вместе с водителем Жилкиным. И это правда – это подтверждает и Жилкин, и Настя Тишкина говорила мне, что видела, как повар с водителем смотрели телевизор. Но в одиннадцать часов бокс кончился, и водитель ушел спать. Петриченко говорит, что он продолжал сидеть у экрана еще долго – смотрел боевик с Харрисоном Фордом. Так вот, я проверил: никакого боевика с Фордом в тот вечер не показывали.

– Может, он просто актера спутал? – предположил капитан. – Ничего особенного, со многими бывает.

– Нет, дело не в Форде. Вообще боевиков в это время не показывали, понимаешь? Ни по одному каналу! Мелодрамы шли, мистика всякая шла – а боевиков не было. И это означает одно: повар лжет. Почему? Вот это я и хочу выяснить.

– Но почему в поселке?

– Потому что повар каким-то образом связан с управляющим, – объяснил Гуров. – А где у них могут быть какие-то особые отношения? Ясное дело, что не в усадьбе – здесь каждый человек на виду у еще девяти других обитателей виллы. По крайней мере, до этих убийств так было. Сейчас стало на двух свидетелей меньше… Может быть, в этом как раз и были заинтересованы повар и управляющий? В общем, я считаю, что у повара Петриченко, помимо его дневной жизни, проходящей на глазах у всех, есть и другая – ночная. И протекать она должна в поселке. Или еще дальше. И эту ночную жизнь повара я хочу проверить.

– Но Петриченко не может после двенадцати выбраться из усадьбы, а потом незаметно вернуться! – воскликнул Синичкин. – По двум причинам. Во-первых, территория охраняется собаками. А они слушаются только двух людей – охранника и управляющего. А во-вторых, ворота заперты, и ключ только у охранника.

– И в этом ты тоже ошибаешься, – заявил Гуров. – Обе твои «неодолимые преграды» можно легко обойти. И Петриченко, уверен, их давно научился обходить.

– Каким же образом?

– Скажи, какому человеку, кроме хозяина – а для собак таким хозяином являлся охранник, который их кормил, – легче всего получить симпатию косматых сторожей? Тому, кто распоряжается пищей. Кто всегда может найти кусочек мяса или косточку, чтобы дать их Багире и Рексу? Если повар хотел задобрить собак – он мог это сделать за неделю. А что касается ключа… Во-первых, можно сделать дубликат, а во-вторых, ключ можно попросить у того же охранника. И если сопроводить просьбу каким-то подарком – думаю, он не откажет.

– То есть вы полагаете, что Петриченко ночью куда-то отлучается? И охранник об этом знает?

– Знает, и получает за каждую такую отлучку свою мзду.

– Значит, вы хотите отправиться в поселок, к дому Чанбы, и полагаете, что Петриченко тоже туда придет?

– Да, мне так кажется. Хотя, конечно, было бы правильнее, если бы кто-то один дежурил возле дома управляющего, а другой следил за ночным походом повара…

– Я вас понял, – сказал Синичкин. – Конечно, я вам помогу. Где вы хотите, чтобы я был? Чтобы следил за Петриченко?

– Совершенно верно, – кивнул Гуров. – Дело в том, что я для себя уже выбрал способ, с помощью которого прослежу за домом управляющего и останусь при этом незамеченным. К тому же у меня нет машины, да и годы не те, чтобы за поварами бегать.

– Хорошо, я сегодня сразу после одиннадцати засяду возле виллы и буду следить, – пообещал Синичкин. – Если Петриченко направится к дому Чанбы, мы с вами там встретимся. Если в другое место – я вам потом расскажу куда.

– В любом случае давай завтра в девять утра встретимся здесь, в санатории, – предложил Гуров. – Обменяемся впечатлениями о ночной прогулке и наметим план дальнейших действий.

Глава 13

Константин Семенович Чанба обитал в крепком двухэтажном доме в десяти минутах ходьбы от моря. Кроме двух основных этажей, дом имел еще обширную веранду, два флигеля, а на крыше – современную мансарду. Хорошо положенная штукатурка, стеклопакеты в окнах, кондиционеры на каждой стене – можно сказать, что дом управляющего виллой «Аркадия» был одним из самых больших и богатых в поселке. Никакого душа на улице, тем более туалета – жилище Константина Семеновича имело все положенные удобства. И прилегавший двор, и забор тоже были под стать дому. Забор, правда, не очень высокий – в поселке Солнечная бухта, как и на всем Черноморском побережье, не приняты трехметровые заборы, их только приезжие строят, – зато крепкий и надежный. А двор выложен камнем, в который были вделаны цветные фонарики: ночью они загорались, и получалось очень красиво.

Собак Константин Семенович не держал – ни к чему это, одно беспокойство от псин. И постояльцев не пускал – он зарабатывал достаточно, не нужно ему было все лето тесниться, на чужое белье смотреть, всякие глупости слушать. Каждый вечер в половине двенадцатого Константин Семенович запирал калитку и уходил в дом. Весь его вид при этом говорил – все, спать ложимся.

Так поступил он и в этот вечер. Прошел через двор, выглянул на улицу. Все было как обычно. Солнце давно село, стало прохладно. В воздухе одуряющее пахло магнолиями, лавром, какими-то цветами. Чуть ниже по улице, на повороте, горел фонарь на маленьком пятачке. Там стоял столик, вокруг него сидела группа местной молодежи – в нарды играли. Возле низкой ограды на скамейках сидели несколько отдыхающих – две женщины средних лет и старик с палкой, смотрели на море. Чанба тоже посмотрел. С моря дул сильный ветер, там собирались тучи, время от времени сверкали молнии. Значит, ночью дождь будет, решил Константин Семенович. Впрочем, его планам дождь не мешал.

Он запер калитку, прошел к дому, однако внутрь входить не стал. Вместо этого обогнул дом, вышел к той стороне двора, что примыкала к горе. Там в стене была еще одна калиточка, совсем неприметная, зато снабженная электронным замком и еще телекамерой. Чанба проверил, работает ли замок, все ли в порядке. Тут как раз послышались шаги, и к калитке подошел человек, хорошо знакомый Константину Семеновичу, – Георгий Лакоба, живший в трех кварталах от него.

– Добрый вечер, Константин Семенович! – приветствовал он хозяина. – Как, войти можно?

– Входи, дорогой, – ответил ему Чанба. – Ты сегодня первый, придется тебе немного подождать.

– Ничего, я подожду, – согласился гость.

Константин Семенович нажал кнопочку, открывая гостю калитку, после чего они вместе ушли в дом. Прошло еще немного времени – минут пять или десять, – и возле калитки появился еще один человек. Он тоже был местный, и его Чанба тоже встречал лично.

– Ну что, люди собираются? Работа будет? – спросил гость.

– Обязательно будет! – заверил его хозяин. – Один уже дожидается, сейчас и остальные появятся.

Они вошли в дом, и больше хозяин на встречу с гостями уже не выходил. А те, как верно заметил Чанба, появлялись один за другим. Все нажимали неприметную кнопку звонка, расположенную на ограде рядом с калиткой, при этом вставали так, чтобы их было видно в телекамеру. Слышался щелчок, калитка распахивалась, и очередной гость входил во двор, после чего запирал за собой калитку. Часть пришедших составляли местные жители, но большей частью это были приезжие, жившие кто в санаториях и домах отдыха, кто на квартирах. Все мужчины – ни одной женщины. И еще одна общая черта была у ночных гостей Константина Семеновича – по их одежде, а также по манере держаться можно было заключить, что они – люди далеко не бедные.

Некоторые из гостей шли к калитке прямо, не оглядываясь, а некоторые (в основном местные), перед тем как свернуть с улицы в узкий проулок, ведущий к калитке, посматривали по сторонам. Однако и эти внимательные люди ничего подозрительного не видели. Игроки в нарды уже закончили свою игру и ушли, отдыхающие, любовавшиеся морем, тоже разошлись, на всей улице не осталось ни одного человека.

Правда, если бы кто-то из гостей задержался и внимательнее вгляделся в покрытый лесом холм, примыкавший к задней стороне дома Константина Семеновича, то он, при хорошем зрении и наблюдательности, мог бы заметить фигуру человека, спрятавшегося за одним из стволов. А если такой бдительный гость захотел бы войти в лес и проверить, что это за наблюдатель, он бы обнаружил, что это тот самый старик с палкой, который два часа назад прогуливался вокруг дома Чанбы, а час назад вместе с группой отдыхающих сидел на углу возле ограды и любовался на море. Однако никто из гостей Константина Семеновича такой любознательности не проявлял, и любопытный наблюдатель оставался незамеченным. Он внимательно следил за приходом гостей, ведя им счет. Особенно его заинтересовал худощавый парень, явно не из местных, который подошел к калитке одним из последних. Наблюдатель, притаившийся на горе, проследил, как парень вошел в дом, после чего стал приглядываться к улице. Вскоре на ней появился еще один человек. Он дошел до проулка, ведущего к калитке, заглянул в него, однако к калитке подходить не стал. Вместо этого перешел на другую сторону улицы и занял позицию за густым деревом, за которым его было практически не видно. Тогда старик с палкой покинул свою позицию на склоне холма и направился прямиком к этому наблюдателю.

– Ну, что, капитан, хорошо спрятались? – негромко спросил он, подойдя поближе.

– Вот это да! – воскликнул в ответ человек за деревом. – Лев Иванович! Никогда бы не узнал вас в этом маскараде! Отлично замаскировались!

– Давайте-ка я к вам присоединюсь, – сказал Гуров, который и скрывался под обликом отдыхающего пенсионера с палочкой. – Нечего мне посреди улицы торчать. Не ровен час, кто-нибудь из дома выглянет, увидит. – Он зашел за дерево, где стоял капитан Синичкин, и спросил: – Я вижу, ваш подопечный уже там. Ну, как он открывал ворота – свои ключом или ему открыл охранник?