Московский инквизитор (сборник)

– Степа! Пойми! Я уже в теме, я знаю, что нужно спрашивать и на что обратить внимание, – начал убеждать Савельева Лев.

– Введите меня в курс дела, и я буду знать столько же, а уж как я умею втираться в доверие, не мне вам рассказывать, – стоял на своем Степан.

– Черт! Да я бы даже разговаривать с тобой не стал, а просто взял и поехал, если бы у меня были деньги! – вспылил Лев.

– Нарываться изволите, господин полковник! – назидательно произнес парень. – По Москве еще туда-сюда, а вот с ментами на вокзале и в аэропорту я бы вам сталкиваться не советовал – а ну как срисуют?

– Что, все-таки объявили в розыск? – спросил Гуров, хотя уже и так это понял.

– Некоторые господа вне себя от служебного рвения, копытом землю роют, – кивнул тот.

– Вот как хочешь, так и придумывай, но в Саратов мне надо! – твердо заявил Лев. – Иначе мы будем ковыряться в этом деле до морковкиного заговенья! Потому что там нужно концы искать! Именно там! Звони тестю, может быть, он предложит что-то рациональное.

Поколебавшись, Степан позвонил Попову и рассказал о том, как обстоят дела. Тот поколебался, но согласился, что ехать надо, а вот как все организовать, пусть Степан сам думает.

– Не было печали! – буркнул парень, отключив телефон – видно, он рассчитывал, что тесть согласится именно с ним и именно его пошлет в Саратов – авантюристом Степан был отъявленным, но раз карта легла иначе, то надо было что-то придумывать, и он начал рассуждать: – Самолет быстро и удобно, но опасно – в аэропортах народ бдит изо всех сил. Остается междугородний автобус или поезд, что выбираете?

– Лучше поезд, потому что просидеть черт знает сколько часов, а потом еще и работать мне будет трудно – не мальчик я уже, в конце концов, – решил Гуров.

– Значит, нам нужен проходящий, в плацкарте, и садиться вы будете не в Москве. Вас объявили в розыск, фотографии на разводе раздали, и вы сейчас в памяти у пэпээсников еще свеженький. Срисуют на раз! Документы у вас – не подкопаешься, но ведь могут задержать до выяснения обстоятельств, а это никому не надо. Таким образом, я вас довожу на машине до первой станции после Москвы. Можно было бы и на электричке, но там вас опять-таки могут увидеть полицейские, так что рисковать не будем. На этой станции вы садитесь в поезд, тут риску гораздо меньше – пока еще туда информация дойдет. Надолго собираетесь задержаться в Саратове?

– Нет, – покачал головой Лев, – постараюсь обернуться за один день. Если же потом потребуются какие-то уточнения, то их уже отсюда можно будет запросить.

– Значит, обратно будете возвращаться тем же путем. Позвоните мне и скажете, каким поездом едете, а я вас буду встречать на той же станции. Сейчас посмотрим, какой у нас расклад.

Степан достал свой ноутбук и стал искать нужную информацию, а Гуров пошел на кухню за вторым бокалом кофе – спать хотелось все сильнее. Когда он вернулся, Степан уже определился.

– Поступим следующим образом. В два с минутами с Павелецкого вокзала уходит поезд 047 Москва – Балаково. Первая остановка у него Узуново, но она длится 23 минуты, а это нам не подходит – слишком долго, а вот следующая Михайлов, куда поезд приходит в 17.46 и стоит всего 2 минуты, это то, что нам нужно. Вагоны есть сидячие и плацкартные, сидеть вам будет трудно, а вот плацкарт подойдет. В Саратове будете в полшестого утра. Нормально?

– Подойдет, – согласился Лев. – Пока я там найду нужную улицу, время и пройдет. Главное, чтобы билеты были.

– Это уже моя проблема, – отмахнулся Степан. – Ну а с обратным выездом вы там на месте разберетесь. Я сейчас пойду, а вы лягте да поспите, а то видок у вас, вы уж извините, очень сильно не цветущий. Но перед сном соберите сумку, а то без багажа вы будете вызывать подозрение – там в коридоре в шкафу есть кошелка потрепанная, ее в случае чего и бросить не жалко. Ну а одежда у вас сейчас такая, что вполне сойдете за небогатого пенсионера. Только бриться не вздумайте!

– Ну поучи меня еще, поучи! – возмутился Гуров, закрывая за парнем дверь.

Но сумку он все же предварительно собрал и лег спать – действительно, не молоденький уже, чтобы после бессонных ночей мячиком скакать. Он проснулся от того, что кто-то возился на кухне – это был Степан. Парень приготовил ему в дорогу три бутерброда с сыром, сварил вкрутую яйца, а соль насыпал в спичечный коробок.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал он, увидев Гурова. – Теперь вы самый обычный дедок, что едет к родственникам. Билет я вам купил в плацкартный вагон, но – уж простите, на верхнюю полку – там вы незаметнее будете. Десяти тысяч вам на один день и обратный билет должно хватить. Сейчас перекусим – и в путь.

Поев, они поехали на станцию Михайлов. По дороге Степан спросил:

– Лев Иванович, вы взяли с собой наш телефон? – Тот кивнул. – Если возникнет нештатная ситуация, немедленно звоните. Денег на его счет положено достаточно, так что об этом не волнуйтесь. Еще. Вы помните о том, что теперь вы Илья Семенович Порфирьев? – В ответ Гуров только поморщился. – Это я к тому, что вдруг вы случайно захватили с собой какие-нибудь документы на имя Гурова.

– Не считай меня дураком, – буркнул Лев.

И… соврал! Служебное удостоверение он как раз прихватил на всякий случай с собой – мало ли, как дела могут повернуться? Вдруг и пригодится?

К поезду они успели, и Гуров, повесив куртку на крюк, засунул сумку под подушку и сразу же, забравшись на свою полку, уснул – выспаться-то он так толком и не успел.

А в это время Алексей Юрьевич Попов, предварительно договорившись о встрече, уже сидел в «Алмазном фонде» напротив пожилого эксперта, как ему сказали, лучшего в своем деле.

– Ну-с? С чем пожаловали? – поинтересовался тот. – Что могло заинтересовать в нашем ведомстве сотрудника Администрации Президента?

– Сначала вот это, – сказал Попов, положив перед ним лист бумаги.

– А! Подписка о неразглашении! – глянув на собеседника, хмыкнул эксперт. – Знали бы вы, сколько я их уже подписал! – Но подпись свою поставил и, возвращая листок, поинтересовался: – Так в чем дело?

– Вот в этом, – ответил Алексей Юрьевич и, достав из внутреннего кармана пиджака все тот же файл, выложил на стол колье и расправил его.

– Не может быть! – схватившись за сердце, ахнул эксперт. Он судорожно сглотнул, склонился над украшением, но тут же выпрямился и возмущенно воскликнул: – Что за гадость вы мне принесли?

– А вот вы мне сейчас и расскажете, что это за гадость, – спокойно ответил Попов.

– Это даже не подделка! Это дешевая копия! – бушевал эксперт.

– Копия чего? – уточнил Алексей Юрьевич. – Делайте поправку на то, что имеете дело не со специалистом.

– Извините, – пробормотал эксперт. – Но вы должны меня понять. Оно столько лет считалось пропавшим, а тут вы вдруг приходите и приносите его. В файле! – язвительно добавил он. – Счастье великое, что это копия, а то бы я вам…

– Я жду! – нетерпеливо напомнил Попов.

Как любой фанатик своего дела, а эксперт был именно таким, он мог говорить об интересующих его вещах бесконечно и поэтому начал издалека:

– Это колье княгинь Шеловских. Сейчас я вам покажу, как оно выглядит по-настоящему.

Он, подъехав на своем кресле с колесиками к стеллажу, достал оттуда фолиант, полистал его, открыл на нужной странице и положил перед Поповым.

– Вот, полюбуйтесь. Это первая княгиня Шеловская. Точнее, не первая, конечно, но оно было именно ей подарено. Это колье уникально по технике исполнения и занесено во все каталоги, его знают все ювелиры мира.

Попов увидел портрет необыкновенно красивой зеленоглазой женщины в придворном платье, а на шее у нее было именно такое колье.

– Любая вещь такого уровня имеет свою историю. Все началось во время правления Николая Первого. Среди фрейлин его супруги была Анна Павловна Оболенская-Тверская. Красавица, как вы видите, необыкновенная. Судя по всему, между ней и императором была не интрижка, а самая настоящая любовь, уж с его стороны – точно. Конечно же, все обо всем знали. И тем большим сюрпризом для всех стало известие о том, что Анна Павловна выходит замуж за князя Шеловского. Это, надо вам сказать, один из самых древних дворянских родов России, Гедеминовичи! А князь этот входил в ближайшее окружение императора!

– По всей вероятности, девица оказалась в интересном положении, император не захотел, чтобы его ребенок рос байстрюком и воспитывался где-то на задворках в самом дальнем имении, вот и попросил князя покрыть его позор, – предположил Попов.

– Ну, никаких письменных свидетельств этого нет, – развел руками эксперт. – Но! По высочайшему повелению придворными ювелирами к свадьбе Анны Павловны и Шеловского было изготовлено это колье из изумрудов с бриллиантами – у Анны Павловны, как вы, наверное, заметили, были зеленые глаза. И табакерка с портретом Николая Первого и надписью: «Князю Андрею Дмитриевичу Шеловскому в знак вечной дружбы». Полагаю, это о чем-то говорит!

– Значит, в жилах Шеловских течет кровь Романовых?

– Нет! – вздохнул эксперт. – Старший ребенок Анны Павловны и Андрея Дмитриевича умер во младенчестве. Однако брак этот, хоть и заключенный не по доброй воле, а по монаршему повелению оказался удачным. С тех пор это колье переходило из поколения в поколение старшим из княгинь Шеловских. Такая вот семейная реликвия!

– И оно затерялось во время революции? – спросил Попов.

– Опять-таки нет! После революции, во время Гражданской войны практически все Шеловские, а род этот довольно большой, разветвленный, покинули Россию. Время было страшное, многого взять с собой они могли, а может, и не хотели, потому что рассчитывали со временем вернуться, но табакерка в числе прочего уехала вместе с ними. По слухам, она сейчас во Франции. А вот с колье произошла другая история. Константин Николаевич Шеловской был, как и все его предки, военным. Он долго не женился, потому что родители не давали согласие на его брак с, конечно же, дворянкой, но из весьма незнатного рода. А тут, не вынеся крушения жизненных устоев, умер его отец, и старшим в роду стал он. Тут-то он и женился в 1920 году на любимой девушке, и колье перешло к ней. Эмигрировать он отказался, потому что был настоящим русским патриотом и служил не правителям, а России. Он был выдающимся специалистом по фортификационным сооружениям. А в стране таких в то время было очень мало, точнее, не осталось. Его не стали трогать, назначили военспецом и приставили комиссара, чтобы за ним присматривал. Ему даже оставили московскую квартиру, ничего в ней не тронув. Многочисленные имения по всей России, конечно же, отобрали.

– Значит, 1937 год, – заключил Попов.

– Совершенно верно! – подтвердил эксперт. – Константин Николаевич много работал по всей России, а его жена с сыном Александром – он у них родился в 1921 году, ездили везде вместе с ним. И вот в Туркестане его жена умерла. Глупая, нелепая смерть от укуса тарантула. Потом он вернулся в Москву, а был он в то время уже, считая по-современному, полковником. Жил он с сыном по-прежнему в своей квартире, преподавал в академии и в 1931 году снова женился, а на следующий год у них родилась дочь Ольга. Что творилось в 1937 году, теперь известно всем, и, когда за ним пришли, он успел застрелиться.