Московский инквизитор (сборник)

– Да, дядя Лева, – вздохнув, согласился Саша. – Я обещаю, что буду присматривать за Марией и здесь, и там, куда нас отвезут. А это надолго?

– Ничего не могу обещать, но отпуск тебе будет оформлен с сегодняшнего дня. Кстати, хорошо, что вспомнил – пиши заявление.

Забрав заявление Вилкова и список необходимых жене вещей, который, даже написанный мелким почерком, не поместился на одной стороне листка, а перешел на его обратную сторону, Гуров направился к врачу. Тот встретил его со всем возможным радушием, как, впрочем, в частных клиниках и полагалось.

– Мою жену сегодня перевезут в Кремлевку, – сообщил ему Лев.

Тот на это понимающе кивнул и с готовностью заявил:

– Деньги вам, конечно же, вернут. Нужно написать заявление на имя…

– Я всем этим займусь, но позже, сейчас мне некогда, – перебил Лев врача. – Я вас прошу, подготовьте все документы на выписку уже сейчас, чтобы потом не задерживать «Скорую».

И провожаемый заверениями врача, что он немедленно этим займется, Лев ушел. Дальше все шло по заранее намеченному плану. Оказавшись в машине рядом со Степаном, Гуров попросил:

– Ты скажи тем врачам, которые будут забирать Марию, если они действительно врачи, чтобы в машине ей вкололи снотворное, а то, поняв, что ее везут не в Кремлевку, а неизвестно куда, она так разойдется, что машину на кусочки разнесет.

– Вы ей ничего не сказали? – удивился парень.

– Нет, она бы тут же закатила скандал по поводу того, что ей там будет нечего надеть, – вздохнул Лев.

Степан посмотрел на него и ничего не сказал, но думал, что вот умный мужик Гуров и с характером все в порядке, а дома – тряпка тряпкой. И угораздило же его жениться на актрисе! Словно не было вокруг нормальных женщин без закидонов и тараканов в голове, одна из которых могла бы стать ему хорошей женой. И не знал Степан, что Гуров в этот момент подумал о том же самом! Больше на эту тему они не говорили.

– Объясняю ситуацию, – начал Степан. – Квартира, как вы понимаете, конспиративная, однокомнатная, но для нормальной жизни там все есть. Чистое постельное белье и полотенца – в шкафу. В холодильнике тоже не пусто, но я тут кое-что еще прихватил. Теперь о вас. С этой минуты вы Илья Семенович Порфирьев – документы в бардачке.

Гуров полез туда и вытащил полиэтиленовый пакет, в котором лежал паспорт на это имя, но с его, гуровской, фотографией, свидетельство ОМС, документы на машину и все прочее, что может потребоваться Льву в ближайшее время, и два ключа на кольце. И все это было не новеньким, а потрепанным – видно было, что пользовались этим давно.

– Запасные ключи от квартиры у меня есть, – сообщил Степан и стал рассказывать дальше: – Адрес регистрации сами посмотрите в паспорте, а легенда такая: после развода жена вас выставила из дома, дав в качестве утешительного приза эту машину. Вы не смотрите, что она неказистая, внутренности у нее такие, что до ста километров разгоняется за несколько секунд – это на всякий случай, а то мало ли, как дела повернутся.

– Если будут проверять по месту регистрации? – поинтересовался Лев.

– Жена продала квартиру и убыла в неизвестном направлении, – объяснил Степан и продолжил: – Детей у вас не было. Вы же сняли эту квартиру через риелторское бюро «Милый дом». Договор в пакете, данные на жену – там же. Временно безработный, и поэтому «бомбите». Вроде все.

– Степан, где же ты работаешь? – удивленно спросил Гуров.

– Какая разница? – усмехнулся парень. – Фирма веников не вяжет, и это главное. И учтите, что все эти документы мне нужно будет потом вернуть в целости и сохранности.

Тем временем они подъехали к длиннющей многоэтажке в Текстильщиках. Доставая из багажника сумки, Степан пояснил:

– Супермаркет и круглосуточная аптека – бог даст, не потребуется – находятся прямо в этом доме, да и все остальное поблизости. Очень удобно.

Сумок было три. Степан взял две, Лев одну, и они пошли. Квартира действительно оказалась приличной, и пока Лев ее осматривал, Степан разгружал сумки. В одной оказались продукты, которые парень положил в холодильник, во второй – вещи, но такого качества, что Гуров никогда в жизни не надел бы их даже для поездки на дачу к Крячко. Увидев, как Лев смотрит на них, Степан усмехнулся:

– А ведь пол-России в такой одежде ходит, и ничего! Если же подгладить что-то надо, то утюг здесь есть.

С этими словами он поставил на стол в комнате третью сумку, достал оттуда ноутбук и предупредил:

– Интернетом пользоваться не стоит, вместо него у вас есть я. – Потом он достал из той же сумки папки с документами, и сказал: – На данном этапе все, а я поехал, мне еще ваших друзей успокаивать и колье доставать.

– Хорошо, что напомнил, – спохватился Гуров и протянул Степану заявление Вилкова на отпуск: – Вот, передай им.

Савельев ушел, а Лев, приготовив себе на скорую руку поесть, сел изучать документы, причем там были не только ксерокопии старых дел, но и пометки на них, сделанные, вероятно, рукой Попова. Итак, всего было восемь якобы несчастных случаев, закончившихся смертью пострадавших.

Первым был глава районной администрации Дмитриев, в должности этой он находился уже давно, нареканий у руководства особых не вызывал, так, средней руки менеджер. И вот, в мае 2005 года, когда он был дома один, потому что семья отдыхала на даче, в его квартире почему-то произошел взрыв бытового газа. Дмитриев умер в больнице, не приходя в сознание. Следствие велось самым тщательным образом – не рядовой же гражданин пострадал. Как показала экспертиза, газовое оборудование было в полном порядке, впрочем, в квартире руководителя такого уровня иначе и быть не могло. Из протокола осмотра было ясно, что и металлическая, и деревянная двери в его квартиру на четвертом этаже были заперты изнутри, да еще для надежности наружная была закрыта на защелку, а внутренняя – на цепочку. Окна в квартире, кроме того, что в спальне, а она, судя по плану квартиры, находилась далеко от кухни, были закрыты. А вот все пять вентилей на газовой плите, включая духовку, оказались почему-то открыты. Судя же по выключателю, свет в туалете, который как раз находился недалеко от кухни, Дмитриев зажег.

Ну и какой вывод из этого можно сделать? Предположим, Дмитриев с вечера крепко выпил, решил чаю попить, поставил на плиту чайник и забыл о нем. Или, например, поставил пельмени вариться. Закипевшая вода залила конфорку, газ начал заполнять квартиру – окна-то, кроме спального, были закрыты. Потом Дмитриев пошел в туалет, в полусонном состоянии не поняв, что пахнет газом, включил свет, и вот тебе взрыв. Да вот только не было у него в крови ни алкоголя, ни снотворного, ни наркотиков, ни других веществ, а главное, зачем ему было все пять конфорок включать?

Или это было такое изуверское самоубийство? Ну не поверил мужик в то, что ему и газа хватит, вот и решил для верности еще и взорвать себя, а в придачу две соседние и одну верхнюю квартиры изуродовать. Может, тогда ему следовало бы лечь спать прямо в кухне на полу? Только, судя по отзывам, сумасшедшим Дмитриев не был, за должность свою держался мертвой хваткой, жена от него уходить не собиралась, уголовных дел против него не возбуждали. Словом, жил человек да радовался! Не было у него причин для самоубийства! Значит, это было убийство! И судя по приписке, вероятно, рукой Попова: «На место Дмитриева в июне 2005 года был назначен Жданов, а в июле тендер на проведение ремонта дорог в районе выиграла подконтрольная Егорову фирма». Значит, именно Егорову была выгодна эта смерть. Но вот кто и как совершил это убийство?

Второй жертвой в июле того же года был мэр Власенко. Ну, тут и следствие проводить не стали. Собираясь на работу, зашел себе человек в ванную, чтобы душ, предположим, принять, поскользнулся и разбил себе голову о раковину. Только вот непонятно, откуда вдруг на полу мыльная вода взялась, если он был один в своей запертой изнури квартире на шестом этаже? И опять-таки, судя по приписке, его преемник не стал ссориться с Егоровым.

Третьим в апреле 2006-го погиб мэр Яковлев. Был он опять-таки один, опять-таки в запертой изнутри квартире на третьем этаже элитного дома и, будучи совершенно трезвым, умудрился выпить смертельную дозу снотворного. Это списали на самоубийство, хотя ни малейших причин для этого у него не было, да и предсмертной записки он не оставил.

Опять-таки в апреле того же года глава районной администрации Ткачук, планировавший провести с семьей в деревне майские праздники, поехал туда со своим водителем, чтобы протопить выстывший за зиму дом, где они собирались потом заночевать, чтобы утром вернуться в город. Ну как мог много лет проживший в частном доме с печным отоплением человек закрыть вытяжку, а потом еще подбросить на раскаленные угли в печку сухие дрова? Тут угорел не только он, но и его водитель. Но если Ткачук принял для сугрева на грудь, то водитель-то, по данным экспертизы, был трезвехонек! И дверь опять-таки была закрыта изнутри не только на замок, но и на накидной крюк. Вывод был однозначный – несчастный случай.

Пятым был глава районной администрации Алопаев. Этот жил в собственном навороченном коттедже с непременным камином, и ведь надо же было такому случиться, что в мае 2007-го упал он там с собственной лестницы и сломал себе шею. И опять-таки был он дома один, и дом был заперт изнутри.

Шестым пострадал мэр Гречушкин. Летом 2007-го он решил после тяжкого трудового дня поразвлечься с секретаршей, а для бодрости духа, и не только его, хватанул от души коньячку. Но с такой дозой клофелина, что припозднившаяся по причине проведения некоторых гигиенических процедур девица застала его уже без сознания. Спасти не удалось. А ведь коньяк из этой бутылки, как потом выяснилось, он и до этого пил. И опять-таки в комнату отдыха при его кабинете никто не заходил.

Седьмой жертвой стал глава районной администрации Щербаков. Этот, хоть и страдал гипертонией, был любителем русской бани, чтобы из парной да в прорубь! Там-то, прямо в бане, в феврале 2008 года его и накрыл инсульт с летальным исходом. И тут оказалось, что во флаконе с лекарством для снижения давления у него были таблетки, обладающие как раз противоположным действием. Как они могли туда попасть, если он с этим флаконом не расставался, выяснить не удалось. Будучи вдовцом, имел любовницу, но ей от его смерти никакой выгоды не было, а дети давно жили в Москве и к отцу наезжали только по праздникам.

Восьмым и последним погиб мэр Сидоров, человек молодой и очень честолюбивый. За здоровьем своим следил самым внимательным образом – не пил, не курил, занимался в фитнес-центре, словом, собирался жить долго и счастливо. И вот этот человек, находясь один в своей квартире на восьмом этаже, летом 2008 года по совершенно загадочной причине выпал ночью со своего застекленного балкона. Тут уж причин для самоубийства никто даже искать не пытался – не было их, и быть не могло. Сидоров только что дорвался до вожделенного кресла, и планов у него было громадье!

Конечно, это была не последняя смерть: мэров и глав администраций убивали и потом, но все эти убийства были обычными и объяснимыми: стреляли, нападали с ножом, взрывали, но вот таких непоняток больше не было. Все эти восемь убийств объединяло то, что все жертвы погибли, находясь в одиночестве, в запертых изнутри квартирах, и все их преемники рвались дружить с Егоровым и оказывать ему всяческое содействие в построении лично его, егоровского, материального благополучия. Само собой, что внакладе они не оставались, но по сравнению с тем, что они могли бы иметь, присосавшись к такой кормушке самостоятельно, это была мелочь, но жизнь, как выразился сбежавший мэр Кабанов, дороже.

Оставив бумаги на столе, Гуров начал мерить шагами комнату, мысленно рассуждая на ходу. Итак, последний якобы несчастный случай произошел в 2008 году, а потом их не было. Почему? То ли все дружно признали неоспоримое право сеньора и больше не возражают, то ли у сеньора больше не было способа убеждения непокорных в своей власти. А значит, нужно выяснить, как складываются у Егорова отношения с новыми руководителями – не может быть, чтобы с 2008 года главы администраций и мэры нигде не поменялись. Если подконтрольные ему фирмы продолжают благоденствовать, то люди просто запуганы и не ропщут, если же новые руководители начали проявлять самостоятельность, причем безнаказанную, это будет говорить о том, что прежних методов убеждения-принуждения у Егорова больше нет. Остановившись возле стола, Лев написал на чистом листе бумаги первый пункт из того списка поручений, которые собирался дать Степану, а потом стал вышагивать дальше.

Больше всего его заинтересовал последний случай с Сидоровым. Ну что тот мог делать ночью на балконе? Зачем он туда вышел? Покурить? Но он не курил! Напрашивалось другое предположение – его что-то насторожило, но что? Сработавшая сигнализация его машины? Служебная, естественно, была в гараже, а личная? Проверить, где она была. Узнать у соседей, не было ли в ту ночь во дворе шума, драки, криков. Гуров занес в список еще один пункт и стал размышлять дальше. Если окажется, что вокруг стояла тишь да гладь, то можно будет предположить, что Сидорова привлек шум на собственном балконе. Например, кто-то попытался к нему проникнуть. Но квартира-то на восьмом этаже! А если это был вор-домушник, а по совместительству верхолаз? Но нужно быть идиотом, чтобы лезть в квартиру, не убедившись в отсутствии хозяев. И тут Лев застыл, потому что вдруг все понял. Наличие хозяина именно и предусматривалось! Как и во всех остальных случаях! И с Сидоровым тоже должен был произойти какой-нибудь не вызывающий подозрений несчастный случай. Но он, видимо, чутко спал и, услышав даже небольшой шум, проснулся. Понадеявшись на свою физическую подготовку, он решил задержать вора сам, но что-то пошло не так, и закончилось это для него очень плачевно.

Быстро вернувшись к столу, Гуров достал из всех папок фотографии с мест происшествий и стал внимательно их изучать. И чем дольше он смотрел, тем больше убеждался в собственной правоте. Да, это был вор-домушник высочайшей квалификации! Виртуоз-форточник! Эти преступники должны быть обязательно маленького роста, очень худые, гибкие, и им пролезть в любую, недоступную для человека нормальных габаритов щель не составляет никакого труда. А он еще и очень сильный физически, раз может спускаться по веревке с крыши, а потом залезть обратно. Да, такому ничего не стоит и флакон с лекарством подменить, и снотворное подсыпать, и через каминную трубу в дом попасть, и все остальное. Но люди этой специальности не занимаются мокрыми делами, значит, этот почему-то изменил своим принципам, почему? Или правильнее спросить: ради чего? Деньги? Но при такой квалификации бедствовать он не должен. Или здесь присутствуют личные мотивы, старая дружба, например? Нужно срочно выяснить, не было ли среди знакомых Егорова щуплых людей маленького роста и с уголовным прошлым. Это, конечно, еще не доказательство, но уже зацепка. И в списке поручений появился еще один пункт.

За окном уже была глубокая ночь, но Гурову совсем не хотелось спать, а вот есть – да. Наделав себе гору разнообразных бутербродов – Степан чего только не накупил! – и, разведя большой бокал кофе покрепче – черт с ней, с поджелудочной! – он вернулся в комнату и стал изучать материалы уже на самого Егорова.

Итак, Егоров Николай Владимирович, 1968 года рождения, уроженец города Саратова. В личном листке по учету кадров, как его называли раньше, все было обычно, только вот наличие высшего образования вызывало большие сомнения – попадались грамматические ошибки. Так что диплом наверняка купленный. Гуров тут же внес в список поручений еще один пункт – проверить подлинность диплома Егорова, потому что окажись тот фальшивым, в чем лично Гуров не сомневался, это будет уже очень серьезно. Перечень мест работы Николая Владимировича после армии тоже доверия не внушал: из слесаря судоремонтного завода – сразу в помощники депутата гордумы Валентина Григорьева. С чего бы вдруг такой карьерный рост? В Москву он приехал в 1993 году в обозе Григорьева, выдвинутого на повышение. Был здесь сначала его помощником, потом подвизался на небольших должностях в правительстве Московской области, куда был пристроен не иначе как стараниями того же Григорьева, а венцом его карьеры стала должность министра в 2004 году. А если учесть, что с 2005-го и началась череда странных несчастных случаев, то здесь есть о чем подумать! Ладно, к этому еще вернемся.

Автобиография Егорова была написана короткими скупыми фразами, но ошибок в ней было еще больше. Так, семья самая простая: родители работали на том же заводе, что и он сам потом, и обоих уже нет в живых: отец погиб в результате несчастного случая в 1982 году, мать умерла от рака в 1985-м. Имелась сестра Екатерина, но тоже скончалась в результате несчастного случая в 1986-м. Что-то вокруг Егорова слишком много несчастных случаев! Женился Егоров, как тогда было принято, сразу после армии в 1988-м, в 1989-м у него родился сын Владимир. Брак был расторгнут в 1993-м. А почему? А, видимо, потому, что брать с собой жену и сына в Москву Егоров не планировал. В 2004-м сын скончался в результате несчастного случая – просто эпидемия какая-то! В столице Егоров долго наслаждался прелестями холостой жизни, а потом, видимо, для респектабельности женился в 2007 году, детей не было. Развелся он через два года после свадьбы. Судя по тому, что в третий раз он женился на светской львице через два месяца после развода, ради нее все и произошло. Тут в перечень поручений были внесены еще два – поговорить с его бывшей женой, потому что обиженная женщина очень охотно выложит всю подноготную о муже. Да и с нынешней супругой побеседовать ненавязчиво тоже не помешает – эти особы умом не блещут, так что можно будет узнать что-то интересное.

Покончив с этим делом, Лев перешел к протоколам допросов людей, которые в разное время работали с Егоровым. Ну, те, кто знал его в должности помощника Григорьева, ничего интересного не сказали: предан, исполнителен, но недалек. А вот те, кто работал с ним уже в правительстве Московской области, дали гораздо больше информации. Практически все удивлялись тому, что его назначили министром, потому что покровитель покровителем, но и в голове нужно что-то иметь, а в ней, по их мнению, было негусто. А вот некоторые из них хоть и смущались, хоть и говорили, что сами в такое не верят, но куда от фактов деваться? Короче, они считали, что у Егорова дурной глаз, потому что он говорил человеку: «Никто ни от чего не застрахован. Все под богом ходим. Никто с ним контракт не подписал» – а потом с тем человеком несчастный случай происходил.

Отложив в сторону эту стопку документов, Гуров всерьез задумался: по всему получалось, что разработать такую хитроумную схему хищения бюджетных средств Егоров сам явно не мог. Как там говорили? «Предан, исполнителен, но недалек». Получается, кто-то думал за него. Просмотрев список ближайшего окружения Егорова, Гуров не нашел там людей, способных на подобную благотворительность: каждый из них занят своим делом и такие богатые идеи никому дарить не будет, а применит их сам. Да и окружение самое обычное для человека такого уровня: коллеги по работе, банкиры, госслужащие, подруги жены с солидными мужьями или папиками.

Надо копать глубже! Искать в молодости, в детстве, среди школьных друзей, потому что именно тогда завязываются самые прочные, на всю жизнь связи. Необходимо ехать в Саратов и разбираться на месте, потому что передоверить такое дело Гуров никому не мог. Легко сказать: ехать, но как? По чужим документам, хотя они на самом деле настоящие? И тут Лев понял, что совершил страшную ошибку, не сняв с карточки еще днем деньги, а сейчас это делать было уже опасно – все банкоматы оборудованы видеокамерами. Те, кто за ним следил, потеряли его после того, как он вошел в ресторан, и, естественно, доложили по инстанции. Домой он не вернулся, на связь с Орловым и Крячко не выходил. Если его вдруг вызывали, предположим, на допрос в управление собственной безопасности, а он оказался недосягаем, его вполне уже могли подать в розыск – с Дубова станется, а счет заморозить. Если же, не приведи господи, почему-то выяснилось, что Мария и Сашка в Кремлевку не приезжали, а перепроверить это вполне могли, то могли подать в розыск и их. Те, кто затевал эту провокацию, никак не могли ожидать, что ситуация выйдет из-под их контроля, и теперь им жизненно необходимо либо убедить всех в своей правоте, то есть сделать из Гурова оборотня в погонах, а Марию – его соучастницей, либо ликвидировать их по принципу: нет тела – нет дела. А ехать в Саратов надо! Что предпринять? За окном начало уже сереть, когда Гуров решил, что все-таки стоит лечь и поспать. Вот приедет завтра, то есть уже сегодня Степан они все и обсудят.

А Степану в тот день тоже пришлось нелегко. Во-первых, надо было как-то связаться с Крячко, чтобы успокоить его и Орлова, а то они, тревожась за Гурова, действительно могли наломать дров. Но это он решил поручить отцу – он со Станиславом Васильевичем дружит, вот пусть и выкручивается.

Николай Степанович Савельев, ворочавший миллионами, причем не рублей, исполнительный директор и главный акционер ЗАО «Сибирь-матушка», имевшего филиалы во всех крупных городах Сибири и Дальнего Востока, давно уже смирился с тем, что его сын живет своей, совершенно непонятной для него жизнью и совсем не собирается идти по его стопам, и теперь делал главную ставку на внука, проча его в свои преемники – то, что малыш еще даже говорить толком не умел, его не смущало. Выслушав просьбу сына пригласить к себе в офис Крячко, потому что ему нужно передать ему кое-что от Гурова, Савельев только вздохнул и снял трубку – о том, что случилось со Львом и Марией, он уже знал из новостей по телевизору и понимал, что это для дела.

А Стас и Петр к вечеру уже вконец извелись. Они сидели в кабинете генерала, и Орлов кипел от возмущения: