Чистосердечное убийство (сборник)

– Можно еще допоздна самой пропадать на работе, – предложила Мария, усаживаясь за столик кафе, где, по заявлению Алены, варили самый замечательный кофе. Здесь же можно было выпить настоящего «Ламбруско дель Эмилия Бьянко», дивного белого игристого вина.

– А я пропадаю, Маша, и по вечерам, и днями. Только мужикам не это надо, им не нужна деловая леди. Им баба в доме требуется, а я не такая.

– Запуталась ты, Аленка, – мягко сказала Мария. – Ты просто начинаешь оправдывать себя, понимая, что упустила в жизни что-то важное, самое главное.

– А я пыталась! – нервно закуривая, ответила Алена. – Очень даже. Только один оказался мерзавцем и бабником, а второй – алкоголиком и извращенцем.

– Может, ты не там искала, не в том колодце воду брала?

– Да, надо было обращаться в полицию. – Алена засмеялась. – Отхватила бы себе полковника и успокоилась бы. А ты скажи мне, среди полковников не принято женам изменять?

– Полковники тоже всякие бывают, – глубокомысленно заметила Мария.

– Тихо! – Алена вдруг схватила Марию за руку. – А ну-ка, замри, подруга.

Мария сначала не поняла, чего приятельница от нее хотела, а потом увидела Гурова. Ее супруг в гражданском костюме, поглядывая на часы, усаживался за крайним столиком у огромного окна с видом на улицу. Вид у полковника был сосредоточенный и крайне задумчивый.

– Да ладно тебе. – Мария сбросила руку подруги и попыталась встать. – Брось ты эти детские игры.

– А вот проверим, Машенька! – Алена прищурилась, – давай поглядим, какие бывают полковники, настоящие ухажеры и джентльмены. Что, боишься?

– Ничего я не боюсь. Просто неловко как-то и нечестно по отношению к нему. Вроде как мы за ним следим, не доверяем ему.

– А так и есть! – Алена расплылась в хищной улыбке. – Проверим твоего полковника на вшивость. Скажи-ка, что ты будешь делать, если сейчас сюда войдет длинноногое существо с томным взглядом, а твой полковник кинется ей целовать ручку и усаживать за свой столик?

– Нет, Алена, этого не будет! – твердо заявила Маша и решительно встала.

Тут в кафе вошел крупный, какой-то угрюмый мужчина с лохматыми бровями. Он нашел Гурова взглядом и прошел к его столику. Они не протянули друг другу рук, а стали разговаривать так, как будто недавно расстались, не завершив беседу.

Мария многозначительно фыркнула и снова уселась за столик. Впрочем, Алене было уже не до Гурова. У нее в двадцатый раз за вечер зазвонил мобильник, и она снова окунулась с головой в административные и коммерческие вопросы. Теперь, как оказалось, ей предлагали спонсорство при проведении какого-то важного мероприятия, где нужно было причесать и привести в порядок нескольких ведущих и гостей.

Мария помешивала кофе и смотрела на широкую спину мужа. Она у него надежная, прочная. А ведь был же момент, когда она на долю секунды засомневалась. Вот ведь зараза эта Аленка, смогла пошатнуть веру в порядочность мужа. Мария виновато улыбнулась и мысленно попросила прощения у спины мужа. Потом она стала от нечего делать смотреть на его собеседника.

Гуров был настолько поглощен подготовкой к важному разговору с Коноваловым, что не заметил в кафе жены и ее подруги. Коновалов пришел без опоздания, плюхнулся на стул напротив московского гостя и сразу стал рассказывать. Он как будто демонстрировал, что все это время думал об их беседе, ни на минуту не переставал переживать по поводу смерти своего начальника и просто хорошего человека. Судя по его словам, Бурмистров был именно таким.

– Вы понимаете, Лев Иванович, за столько лет работы в администрации я повидал много начальников вообще и над собой в частности. Мне есть с кем сравнивать. И я вам скажу, что Дмитрий Сергеевич был человеком незаурядным. Он с первого же дня с таким энтузиазмом с головой бросился в работу, что заразил всех в аппарате этой жаждой. Как будто у коллектива открылось второе дыхание. Мы по-новому посмотрели на положение дел именно благодаря Бурмистрову.

– Свежая струя?

– Не только! Если хотите, то это обаяние настоящего талантливого руководителя. Я видел перед ним большое политическое будущее, и тут вдруг приключилось такое вот несчастье!

– Может, не вы один видели это его будущее? – спросил Гуров, пристально посмотрев Коновалову в глаза. – Может, кто-то еще его заметил и… испугался?

– Да. – Коновалов сразу остыл, немного осунулся и уставился в стол. – То есть нет, конечно. Я понял, к чему вы это сказали. Вам свойственно обвинять и приводить все возможные доводы.

– Это называется отрабатывать все мотивы преступления.

– Конечно. Но дело в том, Лев Иванович, что у Бурмистрова не было врагов. Он ни с кем не ссорился, всех умудрялся убеждать, не ломал людей и ситуаций, не штурмовал проблем, находил взаимоприемлемые выходы.

– Когда же он успел? – с сомнением спросил Гуров. – Бурмистров ведь в должности главы администрации района пробыл, если я не ошибаюсь, всего пару месяцев.

Сыщику опять показалось, что Коновалов смутился.

«Слишком он нахмурил свои брови. Я бы на его месте в этот момент сменил бы тему разговора. Хотя бы его направление, – подумал Гуров. – Что-то я неудобное спросил, а ему это не совсем понравилось. Он явно перехвалил своего покойного шефа, понял это и догадался, что я тоже сообразил. Что теперь?».

– Вы вот о мотивах говорили, – угрюмо продолжил Коновалов. – Я честно вам сказал, что у Дмитрия Сергеевича врагов не было. Я имел в виду его профессиональную деятельность. Есть еще частная жизнь каждого человека, и она порой преподносит нам огромные сюрпризы.

– Я так понял, что у кого-то все же был мотив убить Бурмистрова? – спросил Гуров, чтобы немного сократить количество пустых фраз.

– Был. – Коновалов кивнул и посмотрел московскому полковнику в глаза. – У участкового майора Ершова.

Гуров ждал чего-то подобного, какого-то неожиданного поворота, но чтобы вот так откровенно валить все на единственного обвиняемого!.. Или, вопреки всякой логике, именно Ершов и есть единственный претендент на роль убийцы? Невероятно. Хотя, если оглянуться на свой опыт, на годы работы в розыске, то можно вспомнить и не такие повороты сюжета.

– А подробнее? – попросил Гуров, ничем не выдав своих мыслей.

– А если подробнее, то у Ершова есть дочь. Большая умница, объективно говоря. Она еще школьницей участвовала в различных олимпиадах и побеждала в них, без проблем поступила в университет. Насчет нее уже есть договоренность, что после третьего курса она едет продолжать учебу в Кембридж. Причем за счет вуза. Ей прочат большое будущее. А у Бурмистрова есть сын, как вы понимаете. Они не просто знакомы, у них любовь. Этот паренек пытался совратить дочь Ершова, а тот их застукал. Вот так, товарищ полковник. Для Ершова вся порода Бурмистровых – враги рода человеческого, олицетворение крушения его идеальной дочери. Не могу судить, но никто ведь не знает, какой у них разговор возник, когда они неожиданно встретились за ангарами.

Для преподавателя вуза идеальные условия, если ему на подготовку нового курса дают год. Но часто бывает, что учебный план приходится менять срочно. Допустим, уходит кто-то из преподавателей. Его часы нужно кому-то отдать или срочно заменить один спецкурс другим.

Лидия Ивановна Смирнова, доцент и заведующая кафедрой экологии, попала как раз в такую ситуацию. Ей приходилось ежедневно тратить по нескольку часов на разработку курса лекций и семинарских занятий, сопутствующий им. Утвержденная программа, конечно, всегда одинакова, но каждый ученый привносит в нее нечто свое, собственное. У каждого преподавателя вуза свой подход к изложению материала, к построению лекций.

Сегодня в одиннадцатом часу вечера она никого не ждала. Накинув на плечи платок, женщина сидела за компьютером. Она не сразу сообразила, что уже некоторое время кто-то настойчиво жмет на кнопку дверного звонка.

Лидия Ивановна посмотрела на часы, поднялась из-за стола, включила в прихожей свет и приникла к глазку. На лестничной площадке стоял Владимир Константинович Захаров, молодой преподаватель их кафедры и ее коллега по научной тематике. Если бы не двадцать лет разницы в возрасте, то Лидия Ивановна могла бы расценить этот визит весьма однозначно.

– Здравствуйте! – Захаров расплылся в улыбке, когда дверь перед ним распахнулась. – Добрый вечер. Это я ломаю дверь.

– Вы что, выпили, Владимир Константинович? Первый раз вижу вас в таком состоянии.

– А я и есть в первый раз. Не находите, что наш разговор чем-то напоминает диалог из «Иронии судьбы»? Обобрали, подогрели…

– Господи, заходите же. – Женщина посторонилась, пропуская в квартиру коллегу. – Что случилось-то?

– Да вот захотелось поговорить с вами. Как со старшим товарищем.

– Очень деликатно с вашей стороны напоминать мне о моем возрасте, – с иронией сказала Смирнова. – Разувайтесь и проходите на кухню. Я вас буду крепким сладким чаем отпаивать, только сперва компьютер выключу.

– Работаете? – спросил Захаров. – Напрасно. Жизнь надо посвящать удовольствиям, духовному росту, а не заботам о неблагодарной природе.

– С каких это пор для вас, ученого-биолога, природа стала неблагодарной? – возвращаясь, спросила Смирнова. – Это что-то новое в вашем настроении.

– Новое, – повторил Захаров, повесив голову. – Мы с вами привыкли выискивать это новое, а оно караулит нас за другим углом. Зачем мы лезем в природу?

– Мы лезем, как вы это назвали, именно потому, что отвечаем за нее, – тоном педагога заявила Смирнова. – Мы столетиями брали от нее все, что только хотели, а теперь пришло время платить долги. Пора возвращать ей срубленные леса, распаханные степи, чистую воду и воздух, животный мир, который мы искоренили по своей жадности, но большей частью по глупости.

– А она в этом не нуждается. – Захаров расплылся в пьяной улыбке. – Природа нас игнорирует, справится без нашего вмешательства. У нее ведь непостижимый потенциал самовосстановления. Это мощнейший механизм, а мы лезем со своей смешной помощью. Как с детским совочком туда, где нужны экскаваторы. А еще есть человек. Он тоже является частью природы. С ним как быть?

Лидия Ивановна негодующе покачала головой, наливая в большой бокал крепко заваренный чай, куда она положила еще и толстое колечко лимона.