Метаморфозы

– Нет, не годится. Побьешь – неприятность, – философски заметил сосед. – Небьющийся какой-нибудь сувенир, оно будет надежнее.

– Я в прошлом году жене шахматы сувенирные за 12 рублей подарил, а она обиделась, – вставил чей-то голос.

Мужчины переглянулись.

– …Говорит, вместо этих шахмат лучше бы капроновые чулки купил, – продолжил голос и замолчал, а его владелец сконфузился.

– И правда, – обрадовался мужчина в сером пальто. – Заглянем в «Женскую одежду».

– Ты знаешь, что носит твоя жена? – удивился тот, которого звали Ваней.

– Не-е-т… – растерянно произнес мужчина в сером пальто.

– То-то же. Однажды я проявил инициативу. На целых два размера промахнулся.

– Ну и забот дает нам этот женский день, – продолжил разговор рядом стоящий мужчина.

– Не говори, – ответил тот, которого звали Ваней.

– А ведь у них, этих женщин, как-то все просто и легко получается.

– Это у них от природы.

– …Я не знаю, а моя жена знает, какой мне костюм или рубаху купить.

– Это тоже у них от природы.

– Ты думаешь?..

Усталый и измученный, Вениамин плелся по улице. На руке, опущенной в карман пальто, болталась пустая авоська. «Женщинам хорошо, – сокрушался он. – Сбегают в магазин, продуктов накупят – и все их заботы. В очереди отдохнут – и к плите, в тепло. А ты по холоду из магазина в магазин мотайся. Голову ломай, мозги выкручивай, думай, чего у них нет, чего им не хватает. А чего? Всё у них есть. Всё они сами себе умудряются купить. Вот если бы…»

– Дяденька, а дяденька, купите цветы.

– Какие цветы?! Откуда ты на мою голову? – недовольным тоном произнес Вениамин Филаретович.

– Мы с папой маме розы приготовили, а она срочно уехала в командировку. Купите, а?

– Розы? Гм… розы… А может, и правда купить? Ну давай сюда свои розы…

– Веня, милый. Ты наконец вспомнил наши свадебные цветы, – вдыхая нежный сладкий аромат чайных роз, ворковала возбужденная жена.

– Парень вот… – смущенно начал Вениамин.

– Какой парень? – насторожилась жена.

– Да это я о работе, – спохватился муж.

– Венюра, какая работа!

Жена прижалась к мужу и ласково погладила его шершавую щеку.

«Трудно понять этих женщин, – краснея от удовольствия, подумал Вениамин. – Пустяк такой, а они от радости на седьмом небе».

Откровенный разговор

Петр Ефимович Липкин, литконсультант «Литературных всходов», прикрывая левой рукой рот, сладко зевнул. Он только что вкусно отобедал и был совершенно не расположен к работе. Хотелось помечтать, расслабиться, отдаться дреме. Но на столе лежала гора бумаг и нагло требовала к себе внимания. Все удовольствие от обеденной трапезы грозило безвозвратно исчезнуть в надоевших рукописях.

– Минуты спокойно отдохнуть не дадут. Писак расплодилась целая уйма, – ворчал Петр Ефимович, глядя на стопку бумаг. – Всё что-то пишут, пишут, выцарапывают, выковыривают, выкапывают, выискивают, выдумывают. А ты их рецензируй, отвечай им. Да еще уважаемым называй каждого. А вот если их не за что уважать?

Неизвестно, чем бы окончились рассуждения Петра Ефимовича о младших братьях по перу, но дверь тихонько приоткрылась и в кабинет заглянула голова с аккуратно приглаженными волосами.

– А-а, это ты, Журавский? Заходи, коль уж пришел, присаживайся, – и Липкин кивнул на стоящий недалеко от него стул.

Посетитель аккуратно переступил порог и неуверенной походкой подошел к столу, за которым сидел литконсультант.

– Петр Ефимович, здравствуйте.

– Здравствуй, здравствуй…

Журавский отошел от стола, присел на стул, достал из папки бумаги и протянул Липкину.

– Ну-с, с чем пожаловал? Рассказ? Хорошо, хорошо… – непонятным для посетителя тоном произнес Петр Ефимович.

Он взял из рук Журавского рукопись, пробежал глазами первый и последний листы и положил на край стола.

– А я, как видишь, рецензирую. Вот, даже вздохнуть некогда. На производствах механизацию, автоматизацию применяют, труд облегчают, а у нас что? Безобидный штампик для быстроты дела с готовым отзывом и то изготовить нельзя. Там, наверху, – Петр Ефимович многозначительно посмотрел в потолок, – обезлички боятся. А какая там обезличка, если у всех написано одно и то же? Ну, одно и то же.

Липкин наугад взял со стола первый попавшийся под руку лист рукописи, просмотрел несколько строк и положил обратно.

– Про любовь написано. Да если бы нас заинтересовала подобная тема, чего проще, перепечатай Чехова или Тургенева – и готово.

– Но ведь и до, и после них писали о любви… – неуверенно начал Журавский.

– Писали? Ты говоришь, писали? – переспросил Липкин. – Но кто писал! Может, ты знаешь сочинения вот этого Мормышкина? – литконсультант кивнул головой на стопку из рукописей. – Вот видишь, не знаешь. И я не знаю. Станет членом Союза писателей, тогда, пожалуйста, будем печатать. Сам знаешь.

– А как он может стать, если его не будут печатать? – поинтересовался приглушенным голосом Журавский.

– Это его проблемы.

– Понимаю, понимаю…

О, он прекрасно осознавал, что это только благодаря ему, Петру Ефимовичу, наметилась перспектива пробиться в профессионалы. Вроде бы и неизвестная в писательских кругах фамилия Липкин, вроде бы он сам ничего и не пишет, но в редакции он правит бал.

– Где на всех желающих бумаги набрать? – продолжал Липкин. – На членов союза и то не хватает. А им, этим Иванам да Демьянам, все неймется, всё они за свое. Видишь ли, писателями все хотят стать.

Представив неутомимых Ивана и Демьяна, которые к этому времени уже что-то сочинили и, возможно, отправили ему на рецензию, литконсультант глубоко вздохнул:

– Ну и замучили все меня.