Встань и иди

Взошла огромная луна, освещая горы желтым призрачным светом.

– Давай, попробуем выяснить, где находятся наши, – предложил ротный.

Он пустил в воздух одну ракету, затем вторую. Ответные ракеты взле тели справа и слева.

– С флангов мы вроде прикрыты, – сказал Тарасевич. – Давай, попробуем самим выйти на дорогу. До неё уже недалеко. Пойдешь с первой группой?

Агафонов согласился.

Собрали всех, кто мог ходить, начали выдвигаться. Метров через сорок начался крутой обрыв.

– Если спрыгнуть с него еще можно, – доложил он ротному, – то подняться назад будет проблематично. Тем более вытаскивать раненых и убитых.

Ротный доложил о ситуации в штаб батальона.

– Оставайтесь на месте, – распорядился комбат. – Днем к вам прилетят вертолеты за ранеными и убитыми. Подыщите площадку для их посадки.

Офицеры пошли посмотреть, где может сесть вертолет, но так ничего путного не нашли и решили вернутся в дувал. Агафонов вошел первым, Тарасевич – вторым, и тут же, ойкнув, упал: через закрытую дверь, пуля, пробив доску, ранила его в колено.

Утром прилетели вертушки. Один вертолет завис прямо над крышей здания. «Но кто будет грузить раненых?» – подумал Агафонов. И тут, словно из-под земли, появились шесть богатырей.

– Мы из разведроты дивизии, – сказал дюжий сержант.

Разведчики быстро погрузили раненых в вертолет, и он взмыл в небо.

Стали ждать второй вертолет, чтобы погрузить убитых, оставшееся оружие и имущество. Где-то через час вертолеты прилетели вновь. Опять такая же смелая посадка на крышу. Опять помогли дивизионные разведчики. Когда вертолеты улетели, остатки роты вышли к основным силам батальона. Встретил их комбат.

– Общие потери батальона – 36 убитых и 90 раненых, – доложил майор Кустрё в штаб дивизии. – Один солдат пропал. Нет ни среди мертвых, ни среди живых.

– Ищите! – потребовали сверху.

Без потерь выполнила свою задачу только 8-я рота, хотя и шла на главном направлении. У них был один раненый. Может быть потому, что с ней был комбат со своим штабом, начальник штаба дивизии с разведчиками, авианаводчик, взвод АГС-17.

Наибольшие потери понесла 9-я рота. Её высадили дальше всех, и как только развернулись в боевой порядок и начали выдвигаться к намеченному рубежу – появились раненные. Мятежники отходили, оставляя в укрытиях группы по 3—5 человек и вели огонь с тыла, создавая видимость окружения. Командир роты капитан Владимир Хапин начал подавать сигналы кружившим вертолетам, чтобы забрали раненых. Один из них принял десантников за мятежников и ударил залпом нурсов. К раненым добавилось 6 убитых. Две бомбы сбросил на десантников МИГ-24 и появилось еще два трупа. К намеченному рубежу пробился только 2-й взвод и три сапера во главе с заместителем командира саперного взвода старшим сержантом Николаем Чепиком. Воспользовавшись замешательством, мятежники атаковали их. Завязался бой на расстоянии броска гранаты. Николай Чепик находился на правом фланге. Раненный в обе ноги, он не мог двигаться, лежа отстреливался от духов, которые решили взять его живым. Когда они приблизились, сапер подорвал мину направленного действия. В живых остались только раненый взводный и два солдата.

Разведрота дивизии прикрывала десантный батальон с тыла и постоянно вела бой. Заместитель командира разведроты старший сержант Александр Мироненко с тремя разведчиками тоже оказался отрезанным от своих. Связи не было, и он сигнальной ракетой обозначил себя. На зов бросились мятежники. Когда товарищи погибли, Мироненко подорвал гранатой себя и приближающихся афганцев. Оба еще в Витебске на тактических учениях проявили себя: Мироненко – как лучший разведчик ВДВ, а Чепик – лучший сапер ВДВ. Оба ездили в Москву на встречу с командующим Маргеловым.

На помощь десанту пришел 3-й парашютно-десантный батальон, который по сути был в резерве, и душманы отступили, ушли в ущелье Шигал. Лишь к вечеру тактический воздушный десант смог пробиться к своим основным силам.

Наступавшие вдоль Кунара тоже особыми успехами похвастать не могли. 2-й мотострелковый батальон, начав выдвижение с северо-восточной окраины Асадабада, с боем овладел кишлаком Шинкорак. Но дальше продвижение застопорилось. Мотострелки увязли в стычках с мелкими группами противника. А вскоре первые машины наткнулись на огромный ров шириной до семи метров и глубиной три метра, который пересек единственную дорогу: ни объехать, ни обойти. Весь личный состав, кроме боевого охранения, делал переход через препятствие.

1 марта продолжилось наступление на Асмар. Разведчики захватили мост через Кунар, и третий десантный батальон начал прочесывать ущелье Шигал. По их наводке вертолеты уничтожили 5 опорных пунктов. Но войти в Асмар смогли только к вечеру после авианалета, а перевалочный пункт Дангам на караванном маршруте заняли только к исходу 2 марта.

На совещании в Кабуле Тухаринов подводил итоги операции:

– Наши подразделения захватили 2 вертолета Ми-4, 2 бронетранспортера, более 20 радиостанций, 57 автомашин, 5 минометов, 80 ящиков с минами и снарядами, документы разгромленных штабов Рауфа и Баки, 2 перевалочные базы, 17 опорных пунктов и свыше полторы тысячи душманов. Но победа досталась дорогой ценой: 52 убитых, 43 раненых, один пропавший без вести. И хотя многие солдаты, сержанты и офицеры проявили подлинный героизм, кунарская операция выявила слабую подготовку подразделений для боя в горах. Шли по долинам, а с господствующих высот по ним стреляли душманы. Сожгли столько топлива, расстреляли уйму боеприпасов, – не преминул упрекнуть офицеров Тухаринов, – а результат – кот наплакал. А вот только после одного обстрела территории 108-й дивизии взлетели на воздух почти все склады с запасами продовольствия и боеприпасов, полк едва не лишился боевого знамени. Один офицер и пятеро солдат погибли.

На протяжении всех десяти дней и позже, во время итогового доклада, чувствовалось большое недовольство командарма результатами проведенных боевых действий. И все же в ходе боевых действий генералы, офицеры и солдаты Ограниченного контингента приобрели колоссальный опыт. Было пересмотрено многое – начиная от подготовки и построения войск для движения в колоннах и заканчивая отработкой взаимодействия с авиацией, артиллерией и управления ими. Для Афганистана срочно начали готовить горные батальоны, артиллерийских корректировщиков и авиационных наводчиков. Этих специалистов охраняли лучше, чем любого командира.

Понимая важность контроля над провинцией Кунар, перекрытия государственной границы, саперы подорваны караванные тропы на перевалах Биншайкандао, Лобкам, Кача, Нава, Чартана, Спинацука, Гулпрай, через которые шли караваны с оружием и боеприпасами в Наранг, Коткай и далее в горы Гиндукуша к Ахмад Шаху Масуду и другим полевым командирам. Были восстановлены гарнизоны частей 9-ой горно-пехотной дивизии, батальоны службы безопасности – ХАД, царандоя, в Асадабаде развернут оперативный батальон Главного управления защиты революции, по типу подразделения наших внутренних войск. В них прислали советников. 1 марта 1980 года была создана 66-я отдельная мотострелковая бригада. В Джелалабаде расположился её штаб, 1-й батальон и подразделения обеспечения. В Асадабаде – 2-й, а в Асмаре – 3-й батальон. Казалось, что в Кунаре должны воцариться мир и спокойствие. Однако эти надежды оказались тщетны. Вместо разгромленных отрядов из Пакистана пришли новые, еще лучше вооруженные и обученные.

11 мая 1980 года в долине реки Печдара у кишлака Хара, неподалеку от Асадабада, написана кровью одна из наиболее драматичных страниц афганской войны. Операция началась в 5 часов утра с высадки тактического десанта в составе 1-го батальона 66-й отдельной мотострелковой бригады. 1-я рота и взвод ДШБ лейтенанта Суровцева и взвод лейтенанта Котова занимали позиции на вершине горы высотой 3 тысячи метров. В 8.30 поступила команда «Дорога». Взвод АГС-17 пошел по гребню, взвод Котова – разведдозор и основной состав роты спустились к реке, взвод ДШБ шел в замыкании. По команде замполита старшего лейтенанта Шорникова рота стала строиться в походную колонну. И в этот момент по ней со всех сторон открыли шквальный огонь мятежники. Около 30 человек сумели укрыться в ближайшем строении, выдержали несколько атак, потеряв около десяти человек убитыми и ранеными. Пытались вызвать подмогу, но безуспешно. Ночью выбрались из окружения с боем, переходившим в рукопашную, по горло в воде, вынесли на себе раненых и оружие. Многие утонули. Общие потери – 31 убитый, 25 ранено.

К лету весь Ограниченный контингент втянулся в войну. Подстрекаемые США и их союзниками, многие афганцы взялись за оружие и, ослепленные ненавистью, решили изгнать шурави, которые строили им дороги, заводы, бесплатно учили молодежь, кормили и одевали чуть ли не все население страны.

В Советском Союзе началась пятилетка похорон, и руководству страны было не до Афганистана. В декабре 1980 году умер председатель Совета министров СССР Косыгин. Еще полный сил и жизненной энергии, но лишенный расположения товарищей по партии, он угас в одночасье. Потом хоронили генсеков Брежнева, Черненко, Андропова. Зачинателей афганской войны провожали в мир иной пышно, со всеми воинскими почестями, а геройски погибших в Афганистане закапывали тайком, запрещая вскрывать цинковые гробы и писать на надгробиях место и причину смерти.

Часть третья

МУШАВЕРЫ КУНАРА

Глава 15. СОВЕТНИК ИВАН ДУГИН

Капитан Дугин торопливо шагал в штаб дивизии, теряясь в догадках: зачем это он понадобился начальнику политотдела. По службе вроде никаких проколов не было. Полковник Гриенко сразу прояснил ситуацию:

– Иван Семенович, мы должны направить трех человек в Афганистан советниками командиров отрядов Главного управления защиты революции по политчасти. Как вы смотрите в отношении командировки за речку.

Дугин удивленно вскинул брови:

– Александр Иванович, я же пропагандист танкового батальона!

– Карта пала на вас, – сказал начпо твердым голосом, не допускающим возражений. – Мы обсудили вашу кандидатуру и уверены, что с этой работой справитесь. Там ведь нужно не только словом увлекать, но и личным примером. Вы и с автомата стреляете отлично, и артиллеристом служили, не только в политических вопросах, а и в технике хорошо разбираетесь, так что ваша кандидатура вполне подходящая. К тому же, только окончили высшую партийную школу. Вот и будете полученные знания закреплять практическими делами в боевой обстановке.

– Ну, могли хотя бы сначала посоветоваться.

– Да, вроде я тебя за десять лет не изучил, – хитровато прищурившись, Гриенко перешёл на «ты», – я же твой девиз знаю: «На службу не напрашиваюсь – от службы не отказываюсь».

Несмотря на всю свою старательность, к тридцати восьми годам Дугин служебной карьеры не сделал, да и богатств не нажил. Главное его богатство – жена Раиса Павловна. Они знакомы еще с детства, учились в одном классе в средней школе станицы Михайловской Урюпинского района Волгоградской области. Она родила ему дочь Леночку. В подмосковной Балашихе им дали двухкомнатную квартиру. Только обжились. И вот нужно все бросать и ехать.

– Надо так надо, – сказал Дугин. – Я согласен!

– Пишите рапорт и отправляйтесь в отпуск.

Жене о командировке решил пока ничего не говорить. Бывало, начальство свое решение отменяло, а зачем ей лишние переживания.

– Меня в отпуск отправили, – сказал он супруге, вернувшись со службы.

– Мы же по плану должны в июне идти, – удивилась Раиса Павловна.

– Меня никто не отпустит.

– Ну, вот так начальство решило, – неопределенно сказал Иван Семенович. – А с начальством спорить не хочу. Я тогда сам на недельку в станицу съежу, с родней повидаюсь.

Станица Михайловская стоит над Хопром. Добротный бревенчатый дом в поселке Подгорном, в котором вырос Иван, располагался в трехстах метрах от низкого берега, и по весне в половодье вода подступала к крыльцу. В школу добирался вплавь на отцовском баркасе, прихватив соседских ребятишек. Возле школы стоял якорь, как напоминание о временах, когда царь Петр Первый строил здесь флот для похода на турок под Азов и подумывал перенести в эти казацкие места столицу Российской империи.

Свою станичку они с женой любили, и каждый год навещали, регулярно участвовали во встречах одноклассников. Классный руководитель Таисия Николаевна Камаревцева преподавала математику. Благодаря её таланту, алгебру, геометрию дети любили и учились отлично. Преподаватель географии Козловцев Василий Иванович в войну был чекистом, служил в СМЕРШе, как тогда сокращенно называли подразделения КГБ «Смерть шпионам». Он был очень жесткий, требовательный, но справедливый человек. Иван брал с него пример и вскоре стал заместителем секретаря комсомольской организации школы, выпускал «Комсомольский прожектор», в котором часто критиковал нерадивых, и его даже немного побаивались. Как активист, в 1964 году ездил на Черное море в пионерлагерь «Орлёнок» на слет комсомольских вожаков. В их классе все получили высшее образование, а Валентина Земцова стала директором Михайловской школы. В 1965 году Дугин получил аттестат о среднем образовании и удостоверение тракториста-машиниста. Тогда любовь к технике на селе мальчишкам прививали сызмальства. Иван все умел: и мотор починить, и радиоприемник на транзисторах собрать. После школы сразу пошел работать в колхоз, сел за рычаги ДТ-54 с гидравликой. Вспахал поле под колхозный сад, но сажать деревья не пришлось: в декабре принесли повестку в военкомат. Его призвали служить во внутренние войска. Когда в подмосковной Электростали заканчивал школу сержантов, ему посоветовали поступать в Саратовское среднее училище МВД. Успешно окончил его, получил звание «лейтенант», дипломом радиоэлектромеханика. При распределении, заместитель председателя комиссии по выпуску полковник Ларгин с любопытством посмотрел на новоиспеченного офицера и сказал:

– Иван Семенович, на вас пришли три запроса: из части, где вы начинали службу, из школы сержантов, и из полка, где вы проходили стажировку. Куда бы вы хотели поехать?