Осень. Фантастическая повесть

– Да, у меня то же самое.

– Значит, мы с вами коллеги. Я часто в командировки езжу. Привык обходиться малым. Женя, давайте я посторожу квартиру и позвоню Вадиму, а вы пока домой сходите.

Он говорил и медленно проходил вперед, выталкивая меня с порога, а мне хотелось, наоборот, войти как можно дальше в его квартиру. Мы немного потолкались в прихожей и, поняв, что пройти не удастся, я вышел на лестницу, соглашаясь поесть. Тем более что в желудке уже урчало.

Только дома я почувствовал усталость. Да-а, хорошо выходные проходят. За весь день не присел. В холодильнике нашлись только старые сосиски. Не было даже яиц. Собирался сходить сегодня в магазин, но с этими походами в больницу обо всем забыл.

Поставил воду и кинул туда сосиски. Пока они варились, я стоял и смотрел в окно. Уже совсем стемнело, и на улице были видны только освещенные окна соседнего дома и фонарь напротив. В свете фонаря кружились снежинки. Они падали поднимались вверх, застывали на месте и снова падали, как стая белых бабочек, слетевшихся на свет.

Вода в кастрюле выкипела, и сосиски начали жариться.

Я сидел с откушенной подгоревшей сосиской на вилке и думал. Я за всю свою жизнь столько не думал, как за прошедшие два дня. Это нужно прекращать. Кто мало знает, тот живет долго. «Что мне этот сосед? Ну, шпион и что? Что мы, шпионов, что ли, не видели? Что у нас брать? Какие секреты мы рассказать можем? Где бы найти людей, которые бы за наши секреты заплатили. Пусть шпионит, сколько хочет. Им же хуже. Только деньги потратят», – подумал я. А сам положил вилку с сосиской в кастрюлю, оделся, взял старый отцовский бинокль и вышел на улицу.

Окна Александра Сергеевича выходили в сторону подъезда. Я отошел от дома подальше и посмотрел вверх на по-прежнему темные окна соседа. Мне опять показалось, что два его окна чем-то отличаются от других. Может быть, они просто чистые? Разглядеть в квартире даже в бинокль ничего не удалось.

– Женя, привет! – раздался голос сзади.

Я испугался так, что вскрикнул и уронил бинокль. Это был Вадим. Он стоял и с удивлением смотрел на лежащий в снегу бинокль.

– Что это ты делаешь? – спросил он и подмигнул.

– Да это, я на звезды, звезды…

Больше я ничего придумать не успел. Не рассказывать же ему, что у нас в доме шпион живет.

– А-а, – сказал Вадим и посмотрел на небо. Я тоже поднял голову. Небо покрывали темные снеговые тучи.

По дороге на пятый этаж я рассказал ему о пожаре. Мы решили, что сегодня вечером вряд ли он сможет договориться о том, чтобы отремонтировать дверь. Скорее всего, только завтра, и ему придется опять ночевать здесь.

Александр Сергеевич сидел в квартире Елены Петровны на диване и смотрел телевизор. Он обрадовался, увидев нас, потому что куда-то торопился, и сразу попрощавшись, ушел к себе. Я договорился с Вадимом, что вечером зайду и вышел на лестницу, но домой не пошел, а вернулся на улицу. Теперь, когда Александр Сергеевич дома, я надеялся рассмотреть его квартиру. Отошел подальше, огляделся, нет ли кого поблизости, и навел бинокль на его окна. Они были такими же темными, как и в первый раз. Значит, я не успел. Он куда-то торопился и, наверно, уже вышел из квартиры. Я спрятался за дерево и наблюдал оттуда за подъездом. Никто не выходил. Я простоял так минут пять. Никого не было. Я посмотрел снова на его окна. Они были темными, как и прежде. Да не мог же он уйти. Я вышел сразу за ним. Я даже слышал, как он хлопнул дверью. Может быть, он электричество экономит? Или пошел в ванную. Я простоял на улице час, время от времени смотря на окна. Они оставались темными и за все время я так в них ничего и не увидел.

Стало совсем холодно, и я решил идти домой. Наверно, я все-таки его пропустил. Я поднялся на пятый этаж и на всякий случай позвонил в его квартиру. Я был уверен, что его нет дома. Но он открыл очень быстро.

– А, Женя! Вы что-то хотели. – Мне показалось, что он сказал это с некоторой досадой.

– А, я да, хотел, я хотел… Вадим сегодня здесь ночевать будет. Может быть, вы тоже вечером зайдете. Посидим, как вчера.

– Нет, спасибо, Женя, я сегодня не могу. Спасибо, до свидания. Хорошего вам вечера!

Он уже почти закрыл дверь, как я услышал голос Вадима, который вышел из квартиры.

– Александр Сергеевич! Я как раз хотел к вам зайти. Вы вечером сегодня не заняты? Заходите ко мне. Я вам привез книгу, о которой мы вчера говорили.

– Меня уже Женя приглашал к вам, – сказал он, – но, к сожалению, я сегодня не смогу. Давайте завтра днем.

Вадим покачал головой.

– Нет, завтра я надеюсь утром уехать. Два дня уже дома не был. Подождите, я сейчас книгу принесу и покажу то место.

Александр Сергеевич был похож на человека, который хочет в туалет. Наверно, он собирался сказать, что торопится, но Вадим уже убежал к себе. Мне пришла в голову неожиданная мысль. Я попрощался с Александром Сергеевичем, сказав, что мне срочно нужно в магазин, и побежал вниз.

Только выйдя на улицу, я понял, что все это время стоял с биноклем в руках. Я направил бинокль на окна Александра Сергеевича, но они оставались по-прежнему темными. Тогда я побежал к подъезду и нашел такое место, где через окно на лестничной клетке мог видеть, как Вадим и Александр Сергеевич разговаривают и даже мог видеть свет в коридоре его квартиры. Я снова выбежал на улицу и посмотрел на окна. Они были темными. Я даже протер глаза и на всякий случай вытер варежкой стекла бинокля. Посмотрел еще раз. Никаких изменений. Как такое может быть? Или это не его окна? Я снова побежал в подъезд, но на этот раз уже спрятал бинокль под куртку.

Они все еще разговаривали. Когда я проходил мимо, Александр Сергеевич, увидев меня, спросил:

– Женя, уже сходили в магазин?

Я сделал неопределенный жест рукой. А сам посмотрел, точно ли горит у него свет. Свет был. Он сказал что-то еще, но я уже его не слушал и буквально ворвался в свою квартиру. Не снимая ботинок и не раздеваясь, я прошел в комнату и сел на диван. В голове была пустота. Я посидел немного на диване. То, что я видел, не находило никакого объяснения. Может быть, у него окна непрозрачные? Это многое объясняло. Вопрос в том, зачем человеку непрозрачные окна? Да мало ли. Наверно, я действительно слишком много стал думать. Пусть ставит любые окна, какие хочет. Нужно ложиться спать.

Я сходил к Вадиму и сказал, что сегодня не приду. Он попытался меня уговаривать, но, наверно, вид у меня был странный и он, посмотрев на меня, настаивать не стал.

Спалось на голодный желудок не очень хорошо. Снился сон: я видел мужа Елены Петровны. Я его никогда не видел, но знал, что это он. Я видел разных людей. Один был молодой, другой – старик с седыми волосами, третий – ребенок, четвертый – пожилой мужчина с бородой. Люди были совсем не похожи друг на друга, но я почему-то знал все время, что это один и тот же человек. Почему я это знал, я сам не понимал, но, когда я увидел этого же человека еще раз, я понял, что это уже не он. На этом я проснулся. Сон запомнился очень ярко. Я помнил все детали. От сна осталось ощущение какого-то важного открытия. Вот оно, рядом, но понять и осознать его не удавалось. Было ощущение, что я это уже знал и просто вспомнил, но понять, что это, никак не мог. Постепенно сон начал забываться, но заснуть я не смог до рассвета.

Я проснулся от того, что луч солнца бил прямо в глаза. Не нужно было даже подходить к окну, чтобы понять, что погода на улице хорошая. От этого хотелось вскочить с кровати, сделать зарядку, открыть балкон, вдохнуть свежего морозного воздуха, обтереться снегом… Но я только повыше натянул одеяло. Вспомнилось стихотворение, которое недавно прочитал в Интернете:

Бывает, проснешься как птица!

Крылатой пружиной на взводе…

И хочется жить и трудиться…

Но к завтраку это проходит.

Кстати, о завтраке. Есть-то дома нечего. Нужно идти в магазин. Эта мысль немного расстроила. Я нехотя поднялся, оделся и вышел на улицу.

За ночь выпал снег. От этого улицы казались необычно светлыми и чистыми. От вида сверкающего в лучах солнца снега и легкого морозца настроение снова поднялось.

Подходя к булочной, я увидел выстраивающуюся около входа очередь. А это верный признак, что что-то скоро привезут. Как народ узнает об этом, для меня загадка. Первыми собираются старушки. У них на это нюх. Иногда они и сами не знают, что будут давать, но знают, что что-то будут. Очередь была уже большая. Как только я встал, подошедшие сзади люди прижали меня к впереди стоящим. Даже если полно места и еще ничего не дают, в очереди всегда тесно. Народ стоял, сутулясь, кутаясь в шубы и пальто, изредка покрикивая друг на друга

– Что толкаешься, морда! Куда тебе есть?! Ты посмотри на себя, – бубнила какая-то женщина впереди.

– На себя посмотри…

– Куда ты лезешь? Я тебе сейчас пихну, я тебе так пихну…

Я повернулся. Кричала маленькая сморщенная старушка на огромного двухметрового детину, который пытался влезть сбоку без очереди.

Народ зашевелился. Дышать стало тяжело, и вся толпа, как только открылась дверь, оказалась в булочной. Я кинулся в самую гущу. Досталось несколько булочек и два батона мягкого теплого хлеба. Такой я не ел уже давно. Это были мои любимые длинные батоны, которые раньше стоили двадцать две копейки. Сейчас их, по-моему, называли французские булки. Кроме хлеба, жвачки, осенних сапог и стирального порошка в булочной ничего больше не было.

Я вспомнил про вчерашнее вкусное печенье, которое купил Александр Сергеевич. Пройдясь по всем ближайшим магазинам, я не нашел там не только вкусного, но и невкусного печенья. Хотя удалось купить масла, молока и пельменей.

Где же он печенье купил? Он же говорил, что ходил в магазин. Апельсины продавались, но ничего похожего на то печенье я не видел.

Я пришел домой и, наконец, попил чаю со свежими ароматными батонами, разрезав их вдоль и намазав толстым слоем масла и смородинового варенья, которое подарили еще осенью родители.

Только попив чаю, я понял, насколько был голоден и как всегда от жадности решил сварить еще и пельмени. Но пока вскипала вода, голод уже прошел, и я решил оставить их на обед.

По телу разливалась приятная теплота. Я взял книгу, лег на диван, открыл страницу, где была закладка, и подумал, где же он купил такое печенье? Закрыл книгу и отложил ее в сторону. Что же это такое? Я теперь постоянно буду об этом думать? Нужно просто подойти к нему и спросить, почему у него непрозрачные стекла в квартире. Может быть, он ремонт делает и заклеил их? А еще нужно спросить, почему он не чувствует запаха дыма, почему не открывал дверь, откуда взял печенье, когда в магазинах, кроме капусты и картошки, ничего нет, и где он был с шести до одиннадцати. Я улыбнулся. По-моему, я отношусь ко всему этому слишком серьезно. А как еще относиться к тому, что у человека в доме непрозрачные окна? Я встал и прошелся по комнате. Почему он не открывал дверь, когда я ему вчера звонил? Его не было. Трудно поверить, но может быть. Тогда где он был во время пожара? Тоже его не было? Да нет, такого быть не могло. Допустим, он был в ванной… Может быть. И поэтому ничего не чувствовал и не слышал… Я оделся, вышел на лестницу и позвонил в квартиру напротив. Открыл невысокого роста почти лысый мужчина с бледным болезненным лицом. В руках он держал кастрюлю, что-то в ней помешивая.