Уникальные рассказы

– Не выйти тебе из леса, – прогремела бабка, – Больной ты, весь больной.

Игорь не понимал, о чём она говорит. Он всегда был крепкого здоровья и почти не болел. Но она настаивала на своём, и подчинившись, Игорь снял с себя верхнюю одежду, и улёгся.

– Выпей это, – повелела бабка, протягивая деревянную кружку, с густой как кисель, и зелёной жидкостью. На этот раз Игорь перечить не стал, и с трудом, но выпил кислую жижу.

– Теперь спи, а ты Маша, брось пялиться, да займись делом.

Быть может, Игорь чувствовал бы себя, куда смущённее в чужом доме, в чужой кровати, да среди женщин, но усталость и накатывающее от печи тепло, размягчила его нервы и мысли.

Пробыл он у бабки целых три дня. Едва просыпаясь, ему тут же подносили ещё одну порцию зелёного отвара, и как в первый раз, выпив его, он снова засыпал.

В редкие минуты бодрствования, он замечал, что девушка, Маша, всегда сидит где-то рядом, чем-то занятая. А иногда, просыпаясь, Игорь слышал, как Маша тихо мурлычет какую-то мелодию. Тогда, он что есть сил, старался не заснуть, но её мягкий, ещё совсем девичий голос, убаюкивал его куда сильнее, чем бабкин отвар.

По истечению трёх дней, бабка перестала поить Игоря, и вскоре, проснувшись, он почувствовал себя на столько, бодро и свежо, что был готов обойти пешком весь дальний восток.

Тогда бабка и сказала Игорю, что ему пора возвращаться. Вспоминая тот последний день, что он с ними виделся, Игорь рассказывал, как ему не хотелось от них уходить. Когда они вышли из хижины и углубились в лес, он спросил бабку, можно ли ему будет вернуться к ним. Но бабка ответила, что это невозможно. Что дороги к ним, он не сможет не рассказать, ни вспомнить.

Так и произошло. Оставив Игоря на знакомой ему тропинке, бабка не сказав ни слова, ушла в глубь леса, и в скорее пропала из виду.

Все в гарнизоне считали Игоря давно погибшим, и были невероятно удивлены той бодростью и жизненной силой, что от него исходила. Товарищи ещё долго расспрашивали его об этой истории, прося подробней описывать внешность Маши.

Игорь был уверен, что не миновать ему сурового наказания. Но к своему удивлению, всё обошлось лишь парой нарядов. Оказалось, что встреченная им старушка, давно и хорошо известна среди местных жителей, и старослужащих. По крайней мере, известна на столько, на сколько это возможно, при её скрытности.

Игорь узнал, что к ней люди обращаются, когда у них нет иных надежд, и остаётся только вера. Потому как отправиться в глушь леса, не зная куда, и не зная встретишь ли ты старушку, для этого нужна глубокая вера.

О девочке Маше, тоже ходило много слухов. Говорят, что ещё ребёнком, она стала круглой сиротой, и жила тогда у местного батюшки. Пока однажды не пропала, отправившись в лес за грибами. Долго её искали, пока один лишь батюшка Сергей не отчаялся. Но успокоилась его душа, только после того, как люди повстречавшие бабку, не стали рассказывать о некой девочке, что всегда вьётся подле бабки. По описанию их рассказов, батюшка Сергей и понял, что та есть некто иная, как его преемница.

Правда нашлось ни мало и тех, кто обвинял батюшку в язычестве. Ибо врачевание говорили они, не христианское дело. Но батюшка некого не слушал, а потом куда-то уехал.

За время службы, Игорь не раз выходил один в лес, зазывая старушку. И бывало, чувствовал, что она где-то рядом. Да только не отзывается. Однако слухи о ней, и её чудесах, всё продолжали и продолжают идти с диких лесов дальнего востока.

Бездушный

Его стали часто называть бессердечным и бездушным. Говорили, что у него нет сердца. А он только молчал, и никого не пытался переубедить. Прошло то время, когда это его злило и даже заставляло рыдать.

– И это, – говорил он, прижимаясь к мокрой от слёз подушке, – и есть человек, которого называют бездушной скотиной. – Но, конечно же, он не мог никому рассказать о своих слезах, и боли, которую ему причиняли их слава. По этому, он просто молчал, и ни с кем, ни спорил.

А всему виной тот вечер, когда он возвращался с работы. Тогда была зима, и на улицах рано темнело.

Пройдя несколько сот метров, он услышал за спиной чьи-то быстрые шаги и сбивчивое дыхание. Это была их новая сотрудница, – ещё совсем молодая девочка.

– Извините, – послышался робкий, девичий голос.

Он обернулся, и взглянул на неё своими очень добрыми, но печальными глазами. Может потому и не испугалась она последовать за малознакомым мужчиной.

Здравствуйте, говорит, и мило улыбается. Мы говорит, работаем вместе. Хотя возможно, что вы меня не замечали. Можно говорит, я с вами пойду. Нам ведь с вами в одну сторону, я знаю. Я ведь вчера тоже за вами шла, да вот только, не решилась подойти.

– Конечно, – отвечает он. И больше не сказал ни слова.

И они зашагали вместе, оставляя за собой две пары рядом стоящих следов. Шли молча. Он не о чём ни думал и только смотрел вперёд, в темноту. И она тоже шла молча, радуясь что он не спешит, и ей не приходиться торопливо семенить за ним, рискуя поскользнуться.

Над их головами светили лампы фонарных столбов, покрывая снег приятной теплотой, и подкрашивая медленно падающие снежинки.

Проходя под уличными фонарями, девушка каждый раз вскидывала вверх голову и улыбалась, глядя на падающие снежинки, мягко ложащиеся на её огненно-ражие волосы.

Вдруг, ойкнув, девушка оступилась, и повисла на руке своего молчаливого спутника. Даже испугаться не успела, подумала девушка, глядя на его уверенные руки и на печальные глаза. Спасибо, сказала девушка, и хотела было отряхнуть колени, но её чёрные, тёплые колготки даже не запачкались.

Он ответил, пожалуйста, и ни спросив разрешения, взял её под руку.

Она больше не поднимала глаза на свет фонарей, и не прищуривалась от попадающего в них снега. Опустив взгляд, она шагала спокойным, ровным шагом, зная, что теперь, ей не дадут упасть, даже если впереди окажется преграда из замёрзшей лужи.

Она вспоминала два последних дня, которые успела отработать на новом месте, и совсем рядом с этим человеком, с которым так хотела познакомится и заговорить. И не смотря на свою робость, она бы это сделала. Да, вот только, другие сотрудники, молодые, симпатичные ребята, заметив её интерес, они стали отговаривать её, говорили, что она совершит ошибку, что он молчун, а от таких, ни жди нечего хорошего.

И она молчала.

Молчала даже в этот вечер, всю дорогу пока они шли вместе. Но после того, как его твёрдая, уверенная рука подхватила её, позволив избежать неловкого падения, и увидев его печальные глаза, она больше не могла молчать, и мысленно корила себя за то, что послушалась чужих советов.

Но едва она открыла рот, как услышала душераздирающий звук. Где-то мяукнул котёнок. Судя по всему, ещё совсем маленький. Девушка остановилась, и чуть не упала, потому что её спутник и не подумал остановиться.

– Что случилось? Вам поворачивать? – с грустью в голосе спросил он. – Нет, – ответила она, и прислушалась. – Здесь где-то плачет котёнок. – Чуть не рыдая, сказала девушка. – Он прислушался, и вскоре тоже услышал мяуканье. – Нам надо идти, – сказал он. – Нет, нет. – Запротестовала девушка. – Ведь там котёнок, ему холодно. Нам надо найти его.

Девушка всё пыталась подтолкнуть его, и повести на жалобный голос. Но его твёрдая, уверенная осанка, не поколебалась.

– Да помогите же мне, – вскрикнула девушка, отстранившись от него.

– Мне надо идти, – ответил он, и побрёл дальше.

– Как вы можете, – разозлилась девушка. – Это ведь котёнок.

– В мире много котят, – сказал он не оборачиваясь. – Всем не поможешь.

– Но ведь он не все, – крикнула девушка. Но он нечего не ответил, лишь слегка обернулся, когда услышал её поспешные, неуверенные шаги, и увидел, как она шагнула с тропинки и её хрупкую фигуру поглотила темнота.

– Извини, я не могу этого сделать – говорил он мысленно, но не девушке, а котёнку. – Если я тебе помогу, то буду вынужден нести за тебя ответственность, решать что с тобой делать.

Хорошо, что я не пошёл за ней. Не видел его, не ощутил покрывший его холод, не видел жалобных глаз, от которых ещё долго не мог бы избавиться. Нет, у меня ушло слишком много времени и сил, чтобы укрепить своё чересчур хрупкое сердце.

Он продолжал мягко ступать, глядя в темноту, и жалея о том, что вокруг слишком тихо, и что нечему скрыть стоящее в его ушах, жалобное мяуканье котёнка.

Дом надежды.

– Посмотри, – сказал Андрейка, указывая куда-то в темноту. – Ты видишь? Там что-то светит. – Но Вова не видел, он слишком устал и замёрз. – Пойдём, –  сказал Андрейка и взял Вовку за руку.

Уставший Вова уже не чувствовал под собой ног, и шёл лишь благодаря твёрдой руке Андрейки. А тот, боялся сомкнуть глаза хоть на мгновение, рискуя заснуть прямо на ходу, или упустив слабый огонёк, повернуть не в ту сторону, и снова уйти в глубь леса.

Сгустившийся темнота и жуткая усталость, делали происходящее похожим на кошмарный сон, если бы не страшный холод и жажда.

– Смотри, смотри, – закричал что есть сил Андрейка. – Это же дом. – Но ставленый без движения Вовка, уже спал тяжёлым сном, свернувшись калачиком на влажной земле.