Под гнетом страсти

– Ничего… А я… меня зовут Ирена Вацлавская.

– Вацлавская? – повторил в свою очередь удивленно князь.

Он бросил на нее пытливый взгляд. «Гм! – сказал он сам себе. – Неужели?.. Это было бы очень странно».

IX. «Он»

Князь Облонский и Ирена вдруг разом остановились и взглянули друг на друга: она – как бы ожидая от него чего-то, ей уже ранее известного, он – с дерзкой полуулыбкой, значения которой, если бы даже она ее заметила, то не поняла бы…

– M-lle Вацлавская? – медленно повторил он. Он смолк на минуту, как бы в раздумье.

– Ваши родные живут здесь?

– Нет!

– То-то я здесь не знаю никого, кто бы носил такую фамилию.

– Моя мать живет постоянно в Петербурге.

Он пристально посмотрел на нее, так пристально, что она опустила глаза, веки которых были опушены длинными темными ресницами.

– Вы дочь Анжелики Сигизмундовны Вацлавской?.

– Да! Разве вы ее знаете? – спросила она дрожащим голосом.

– Я знаю одну прелестную женщину, которая носит такое имя и которая живет в Петербурге, на Большой Морской.

– Это она! – вскрикнула Ирена, вся просиявшая, окинув его взглядом, выражавшим полное доверие.

Князь принял к сведению эту радость и уловил появившееся в ее взгляде доверие.

Он улыбнулся и стал подробно описывать наружность Анжелики Сигизмундовны.

– Как вы ее хорошо знаете! – снова радостно воскликнула молодая девушка.

– Да, – отвечал Облонский, – я очень хорошо ее знаю… Я бывал у нее, но вас я никогда не видал и даже не знал, что у г-жи Вацлавской есть дочь.

– Это потому, что я никогда не была в Петербурге.

Они продолжали идти очень тихо, оба до крайности заинтересованные разговором.

– Тогда я больше не удивляюсь тому, что вижу вас в первый раз. Значит, вы не часто видитесь с вашей матерью? – пытливо начал князь.

– Очень редко, она приезжает в Покровское два или три раза в год – не более, и то всего на несколько часов, иногда, впрочем, дня на два. Вы знакомы с моею матерью, вам должно быть известно, что ее задерживают в Петербурге серьезные дела…

– Да, – отвечал он с едва заметной улыбкой, – г-жа Вацлавская действительно занята в Петербурге серьезными делами…

– Она вдова, – продолжала вопросительным тоном Ирена, – потому одна должна хлопотать по делу громадного наследства…

Облонский не заметил или не хотел заметить этого тона и отвечал вопросом:

– Вы знаете вашего отца?

– Нет! Я была еще совсем ребенком, когда он умер.

– И это здесь, в Покровском, вы получили воспитание?

– Да, я жила и живу у няни Ядвиги, еще у меня была гувернантка…

Оба замолчали.

Он первый возобновил разговор.

– Но если вы жили в этой деревне до сих пор, – сказал он, – то невозможно, чтобы вы в ней остались навсегда… Вы больше не ребенок… вы прелестная молодая девушка… Рано или поздно ваша мать, вероятно, рассчитывает взять вас к себе…

– О, да, – отвечала Ирена, – она мне обещала это вчера…

– Вчера?

– Она приезжала ко мне и два дня провела со мною… Сегодня, прогуливаясь одна по тем местам, где мы ходили с нею, я встретила вас…

– И я имел несчастие испугать вас и счастье с вами познакомиться.

Он слегка улыбнулся и прибавил:

– И вы скоро к ней поедете?

– Через пять или шесть месяцев она за мной приедет, и мы больше не будем расставаться.

– Конечно! Вы уже в таком возрасте, когда пора вас вывозить в свет, и вместе с тем настолько хороши, что не можете остаться незамеченной.

Он посмотрел на нее нежным взглядом, проникавшим в сердце молодой девушки, которое усиленно билось.

Ее неопытность, ее неумение скрывать свои чувства давали ему возможность ясно видеть, какое впечатление произвел он на нее.

– Это будет, – продолжал он, – большой и благоприятной переменой в вашей жизни, потому что вы, несомненно, должны очень скучать в этой глуши.

– Ужасно! – с искренним порывом отвечала она.

– Я это понимаю! Жестоко держать так долго вдали от общества вас, больше всех способную привести это общество в восторг.

– Это также и большое лишение для моей матери, которая меня обожает настолько же, насколько я люблю ее. Мы обе страдаем от необходимости этой разлуки, к счастью, приходящей к концу.

– Сообщала вам Анжелика Сигизмундовна свои планы на ваш счет в той новой жизни, которую она вам готовит?

– Я знаю только, – отвечала Ирена дрожащим голосом, поднимая на него застенчивый взгляд, – что она заботится о моем счастии.

– Счастлив тот, кому она его поручит! – сказал он, смотря на нее взглядом, приводившим ее в смущение.