Чистильщики

– А это не вам, – пожал он плечами, когда Надя категорически выставила руки против пакета с гостинцами. Предсказуемые в своей агрессивности люди слабы тем, что к их реакции можно подготовиться. – Сударыня, хозяйничайте, – отдал фрукты запрыгавшей от радости Вике.

– Вы ее приучите к подаркам, а потом, в один прекрасный момент, их не окажется и…

– Когда я смогу, с вашего позволения, естественно, приезжать, они у нее будут всегда, – не пообещал, а сообщил Олег. Силком забрал у Нади лопату, которой она вырубала сорняки у ограды, – Потом, мне кажется, ребенок должен знать, что существуют нормальные, дружеские отношения.

Надя поправила очки, но спорить не стала. И лопату не отобрала. Наверное, ежам тоже не всегда приятно ходить с выпущенными иголками. А может, и иголки-то – мягкие? Кто притрагивался?

Не Надежда, а сплошная зоология.

Если бы!

– Вас Мария Алексеевна послала?

Шипы оказались достаточной твердости и убираться внутрь не собирались. И отныне надо запомнить навсегда: близорукие перед нападением очки не снимают, а именно поправляют, придавая им устойчивость.

Философия, черт бы ее побрал! Нет бы отбросить лопату, подойти к Наде и обнять, прижать к себе. И не отпускать, пока не отогреется и не затихнет.

– Что вы так пристально смотрите? – Надя не смогла прочесть его мысли и напряженно замерла.

– Я хотел подойти и обнять вас, – не без усилия признался Олег и специально наклонился к сорнякам, чтобы не видеть реакции Нади.

А когда поднял голову, она уже уходила к дому. Обиделась? Она может, у нее не заржавеет. И наверняка приняла для себя какое-то решение.

Ничего не оставалось делать, как продолжить прополку чертополоха. И ждать. Ежели позовет к столу на чай – простила, нет – тихонько за калитку и в «Москвич». И с чего это вздумалось изменять собственным правилам?

Крапива обожгла руки – и нет бы своя, а то из-за расшатавшегося забора, просунув крысиную морду в щель. Ограде требовалась помощь не меньше, чем грядкам, чем дому, чем Наде.

– Дядя Олег, возьмите, – неожиданно послышался за спиной грустный голосок Вики.

Все, можно не оглядываться.

Девочка протягивала ему пакет с наспех набросанными в него продуктами. Вике безумно не хотелось расставаться с подарками, она и пакет-то не возвращала, а больше как бы прижимала к себе.

Олег присел, протянул к Вике руки: иди и расскажи, что случилось.

– Мама сказала, что надо отдать вам. А я еще ни одной сливки не успела попробовать, – бесхитростно поведала девочка.

– А хочешь?

– Да.

– Тогда кушай, – Олег распотрошил пакет.

– Мама сказала, что нельзя.

– А мы вместе будем есть. Я в этом году сам еще ни разу слив не ел. Держите, сударыня.

Загораживаясь спинкой от окон, девочка торопливо принялась засовывать в рот спелые, с треснутой кожицей ягоды.

– Вика!

Девочка вздрогнула, уронила из ладошек схваченные про запас сливы. Глазки беззащитно уперлись в Олега: что мне теперь будет?

– У тебя хорошая мама, – успокоил ее Олег. Хотя про себя в сердцах произнес недавно подуманное: «При чем здесь ребенок?»

Встал с колен. Его в дом не зовут. Собственно, ему самому все здесь сиренево. Не появлялся он здесь сто лет – и мир не перевернулся.

Воткнул в землю лопату. Попал ею в кирпич и, пока шел к калитке и оттуда на прощание оглянулся, пытавшийся изо всех сил устоять черенок вынужден был поклониться за труды и улечься рядом с пакетом. Нади нигде не было видно, словно голос ее пришел с небес. Лишь Вика-сударушка осторожненько махала ему рукой.

Поднимаясь по лестнице домой, издали увидел в дверях квартиры записку. Кто на сей раз встал в очередь за ключом?

Наивный! Ради ключа его бы дождались, по-собачьи свернувшись калачиком на коврике у входа. Только что хваленый розыск давал через листок бумажки иную альтернативу, о которой минуту назад не могло и подуматься.

«Завтра вылетаем в Архангельск и м.б. в Плесецк. Билеты заказаны. Хабаровский сдай. Свяжись с нашим или своим дежурным. Игорь Н.»

– Так, куда я сегодня еще не летал? – постарался спокойно пошутить над собой Олег, еще не начав анализировать предложения фээсбешника.

Если тот знает про Хабаровск, значит, в очередной раз Олега без его ведома женили. Скорее всего, дело в проявленной микропленке, достаточно серьезное и срочное, ежели руководство Маросейки пошло на подчинение своих интересов в пользу Охотника с Лубянки.

Устало, наверняка оглохнув от собственного несмолкаемого зуммера и потеряв всякую надежду на то, что когда-либо с его дребезжащей головы снимут двуполую черную шляпу, позвал к себе квартирный телефон. Так и есть – оперативный дежурный. Пришлось подходить и признаваться:

– Да, я уже знаю.

Не дав хозяину поставить на плиту чайник, телефон снова попросился в руки. Николаич! Не надо волноваться:

– Да-да, вылетаю. Конечно, в Архангельск. Проблем нет.

Это Олег как бы уже назло себе. Не должно у него быть собственных проблем, и они никогда не возникнут, пока на Маросейке держат его затычкой для каждой бочки. Штурмин туда, Штурмин сюда. Вы не справились, вы незаменимы. Отпуск? А что это такое?

Понимал, что напрасно себя уничижает, что работа по Охотнику достаточно серьезна и того же Клинышкина к ней не подпустят на пушечный выстрел, но захотелось Олегу пожалеть себя, потеребить ранку. А может быть, Надя виновата в подобном настроении? Тогда совсем кранты: нет на пути ничего опаснее, чем противопехотная мина и незамужняя женщина.

… В Шереметьеве Игорь шепнул на ухо:

– В кейсе Охотника оказались чертежи и технические характеристики компьютерных систем, над которыми сейчас бьются лучшие умы тех самых закрытых НИИ, которые мы представляли на форуме. А главное – какое-то электронное плато. Что к чему – узнаем позже. И еще – у полковника куплен билет на Архангельск.

– Что сие значит? – сразу спросил Олег, чтобы не ломать голову за всю американскую разведку. – Или снова выяснение на месте?

– Единственное, что пока знаем точно, – Охотник вылетает вслед за нами, послезавтра. Точнее, мы опережаем его на день.

Послезавтра – это еще не тридцать первое…

– Над версиями работает целое управление, – думая, что считывает его мысли, раскрывал дальше карты Игорь. – Но кто-то должен сидеть на острие иглы. Вдруг потребуется в самый последний момент сломать ее? Времени на все про все – всего-то меньше недели, – подтвердил капитан свои гарантии быстрого освобождения.

Но это смотря кому быстрого. Из Хабаровска, в котором он был бы сам себе хозяином, Олег мог в крайнем случае смотаться на встречу – никто бы и не узнал. А вот Лубянка подобного не позволит…

Попытался зацепиться за последнюю соломинку:

– А почему ты решил, что времени уйдет меньше недели?