Реки помнят свои берега

А Фёдор вдруг вспомнил, что не брился с прошлой недели. Заторопился в дом, бросил мыло на картон из-под книжной обложки, налил банку тёплой воды, начал взбивать мокрым помазком пену.

Успел выскоблить лишь одну щеку, когда у дома затарахтели машины. Да много – он обомлел, глянув в окно и увидев штук пять всяких разных и иностранных тоже. Убиравшийся на крыльце Васька кинулся навстречу вылезшему из первой «Волги» Егору. Анька, заревев от обиды, что не она первая, бросила в кастрюлю недочищенную картофелину и выскочила непокрытая. Стерев полотенцем пену с небритой щеки, Фёдор подался вслед за ней, но ноги вдруг надломились в коленях, и он, нащупав рукой деревянный резной диван, обмяк на нём.

– Да что ж это такое, – силился перебороть свой нежданный недуг, помогая руками расправить и закрепить ноги. – Люди ведь ждут.

А на улице голоса, очень много голосов и боязливое повизгивание Тузика со двора.

– Дедушка, смотри, дядя Егорка мне подарил, – влетела в дом Анна с хлопающей ресницами огромной куклой.

– Хорошо. Помоги мне, внученька, – попросил Фёдор, протягивая руки.

Анна стремительно и ладно подставила под них плечики, словно всю жизнь провела в сиделках, – у старого с малым свой генетический код, своя историческая память на выручку. Первые шаги дались с трудом, но когда затопали в сенцах и звякнула дверная ручка, он освободил девочку и сам выстоял то мгновение, пока к нему не шагнул с порога Егор – худее худого.

– Ну, батя, ты что, – шепнул сын ему в невыбритую щёку, мокрую от слёз. Придержал, помог сесть на диван.

А хата всё наполнялась и наполнялась незнакомыми людьми. Защёлкали фотоаппараты. Парни с блокнотами о чём-то пытали Ваську и Анну.

– Чего это? – шёпотом спросил сына Фёдор.

Его услышал военком, поднял обе руки, требуя тишины и внимания:

– Товарищи, я думаю, мы покурим на крылечке. Прошу, – решительно указал всем на дверь.

– Чего это все? – переспросил Фёдор, когда вслед за военкомом выскользнула в сенцы даже кошка.

– А, – отмахнулся Егор, притягивая к себе племянников. – Военкому делать нечего, катается.

Нечего-то нечего, но никого в село так не привозили. Как космонавта.

– А мне сказали, что дяде Егору звание Героя Советского Союза дадут! – ради того чтобы показать свою осведомлённость, Анна оторвалась от дядьки и прошептала в ухо деду секрет всего тарарама.

– Что? – оторопел Фёдор. Поднял взгляд на сына. Егорка – Герой? Поэтому понаехали журналисты как на свадьбу?! А что, Егорка может, он всегда во всём ходил в первых рядах. А ноги вновь стали рассыпаться: – Где ты был? – подался к сыну. Из-за слёз строгости в голосе не нашлось, и запоздало ужаснулся лишь тому, что могло происходить с Егором, ежели дают такое звание.

– О-о, там меня уже нету, – с довольной улыбкой, при которой тем не менее потемнели глаза, ответил тот. – А до Героя ещё далеко, пока все бумаги подпишут. Пока только запрос в военкомат пришёл, а тут уж растрезвонили. В армии надо ждать приказа, да, отец? Как сам?

– Шкандыбаю помаленьку.

– И на велосипеде ездит, – подтвердила Анютка, не желая оставаться в стороне от разговора. Подсластилась к главному гостю: – Дядя Егорка, а герои ведь бывают только на войне и в книжках на картинках.

– Вот и я им то же самое говорил, – поддержал племянницу Егор. – А как у тебя поведение?

– У меня хорошо. У Васьки плохо.

– А Ваську мы накажем – будет в армии гранатомётчиком, заставим таскать самое тяжёлое оружие. Так, Василий? Или Анна напраслину наводит? Ясно. За неделю, пока буду тут, ситуацию проясним? Молодец. Погоди, это тебе давно обещанное, – достал из пакета морскую тельняшку.

Васька выхватил сверток, из которого для полного счастья выскользнул и впился в пол диковинный охотничий нож с ручкой из козлиного копытца. Анна попыталась сообразить, насколько она прогадала с гостинцами, но Егор хлопнул в ладоши:

– Ну что, гостей будем потчевать?

Анна уже выкладывала из сумок гостинцы. Фёдор лишь отметил пару диковинных бутылок с вином – такие потом в стеклопосуде точно не примут. Хотя, когда Егорка станет Героем, пусть попробуют отказать! Неужто и правда – Герой? А мать не дожила. И людям ведь надо как-то сказать, а то возятся в хлеву со скотиной и не ведают, от чего скоро ахнут…

В дверь постучали, и вместе с кошкой вошёл, зацепившись ногой за порожек, военком.

– Егор Фёдорович, Фёдор Максимович, – обратился он к хозяевам уже по значимости воинских званий и будущей награды. – Мы попрощаться. Работу вместо нас никто не сделает.

– Как отъезжать? А стол? – не понял Егор. – Нет-нет, у нас в доме так не принято.

– У нас ещё будет повод, – успокоил майор. – А пока отдыхайте с дороги. Если нужна машина – звонок лично мне, и никаких проблем.

– Всё равно не пойдёт! – запротестовал Егор, подтаскивая майора за рукав к столу.

Но тот проявил упёртость:

– Нет и нет, все уже в машинах.

– Тогда держи, – Егор вытащил из сумки ещё одну бутылку, закатал в районную газету, сунул в руки военкому. Тот запротестовал, но не настойчиво. А от порога ещё раз поклонился.

– Нехорошо получилось, – не одобрил Фёдор Максимович, когда майор исчез. После первой волны радости захотелось оправдать свою сентиментальность и волнение. – Тебя везли, а ты не посадил людей за стол.

– Но ты же сам видел, – принялся оправдываться Егор. И мимоходом подтвердил про награду: – Ничего, может, и впрямь повод найдётся ещё собраться.

– Дядя Егор, а мы завтра идём в лес с новенькими. Ну, которые у нас в доме живут. Ну, учительница…

– Не тараторь, – остановил Фёдор внучку. – Накрывай на стол, раз одна в доме в юбке.

Сам пошёл в кладовку за беленькой – проверенной, не отравишься. А заморские наливки пусть постоят. Васька мерил тельняшку, не выпуская нож из рук, и Аня вновь подлезла с новостями, которыми не терпелось поделиться:

– А у тех, у новеньких, Оксанка есть, и в неё Васька наш влюбился. И Женька ещё у них, мы подружились. Но не так, чтобы прямо завтра свадьбу справлять. А Вера Сергеевна, сестра их старшая, теперь у нас пионервожатая, перед началом учёбы в лесу проводит «Партизанские костры». И мы завтра все идём туда. Пойдёшь с нами?

– Если отосплюсь, – поставил условие Егор.

Главное, он – дома, а идти здесь можно на любые стороны, всё родное и всё хочется увидеть…

Глава 11

– Я и впрямь пройдусь, – сказал отцу вечером, когда узнал новости о соседях и одноклассниках, сплошь уехавших в города. Тем более около клуба девчата запели песни.

Песни в селе любили. Вокруг по ночам на сто вёрст всё вымирает, а в Журиничах девичьи голоса звенят, пока звёзды не начнут меркнуть. Раньше Егор даже различал голоса певуний, и жаль, что никто из девчат не пошёл в артисты.

– Аньку увидишь – гони домой, – кивнул Фёдор Максимович. – Вон, Дуся перестала стучать по корыту. Значит, вся живность на боковую. Пора и ей, – напомнил об уличной примете.

Соседка наискосок баба Дуся стучит палкой по дну пустого корыта, чтобы отпугивать от палисада козлят:

– Ну что за люди! – старается докричаться до каждого окна на улице. Принадлежность коз знакома каждому, но Дусе важно осуждение хозяев, а не скотины. – Им хоть гавкай, хоть мяукай, – лень присмотреть за живностью. Вон Лидочка – человек человеком, всю скотину на привязи держит. Пошли вон, заразы!

Подхваленной Лидочке остаётся тайно перекреститься в своём дворе. Баба Дуся ногами никакая, с крыльца не слезть, но на язык лучше не попадаться ни в плохую, ни в ясную погоду. Сама от него мается:

– Язык раньше меня рыщет, врагов себе ищет…