История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1

– Нет, не хочу.

– Но ты согласен, что могу сделать то, чего еще никто не сделал?

– Совершенно согласен.

– Итак, я выполнил условие и теперь могу жениться на твоей дочери.

– Выполнил, и я сдержу данное мною слово, но это еще не все.

– А что еще?

– Чтобы стать мужем моей дочери, надо исполнить то, что она потребует.

– Как так? Об этом не было объявлено.

– Нет, извини, условие записано в Коране андреевского эфенди Сулеймана.

Делать нечего, претендент вместе с отцом отправились к красавице. Прекрасная Шекюр-Ханум сидела на своей половине на парчовых подушках, окруженная старухами. Красавица приветливо встретила молодого и статного князя.

– Мне легко угодить, – сказала она сладким голосом и с лукавой улыбкой посмотрела на него.

Князь отвечал, что готов для нее исполнить даже самое трудное дело.

– Сделай самую обыкновенную вещь, – сказала красавица. – Если ты назовешь и сделаешь сто дел и не отгадаешь задуманного мною и известного этим трем старухам, то я не буду твоей женой.

– Изволь… я совершу намаз.

– Раз! – провозгласили старухи и черкнули углем на стене.

– Сделаю пять омовений.

– Два! – посчитали старухи.

– Пообедаю.

– Три!

– Украду лошадь из конюшни соседа.

– Четыре!

Сколько ни называл князь, но угадать не мог, и самое обыкновенное дело так и не было названо.

– Ступай подумай, – сказала княжна, – а то скоро и ты потеряешь право на мне жениться.

Опечаленный, вышел князь из сакли невесты. Смеркалось, можно было ожидать скорого возвращения узденей и нукеров Джан-Клича, и тогда, конечно, жениху пришлось бы поплатиться за свой дерзкий поступок.

Князь опять вернулся в саклю невесты, называл ей самые обычные дела, дошел до девяноста девяти и все не мог угадать. Положение было критическим. Как бешеный выбежал молодой князь из сакли невесты: голова его горела, холодный пот обдавал все тело, члены дрожали.

На дворе он слышит топот, видит чернеющих вдали узденей Джан-Клича: смерть неизбежна.

– И я погиб и мои храбрые товарищи! – вскричал он. – Пусть и она погибнет от моего кинжала – не доставайся же никому!

Князь с гневом бросился к сакле, но в это время из-за угла показалась старуха: она подозвала к себе князя, шепнула ему что-то на ухо и поспешно скрылась.

Тот вбежал в саклю Шекюр-Ханум, но от волнения не мог выговорить рокового слова, а только показал на конец кинжала и баранью шкурку, которою обтягивается грудь черкешенок.

– Я твоя! – радостно воскликнула княжна и протянула ему обе руки.

– Будь осторожен, не порань груди в первый день брака, – сказал Улудай…[75 - Чеченская сказка // Кавказ. 1849. № 17. Автор назвал свой рассказ чеченской сказкой только потому, что ему рассказывал ее чеченец. По содержанию же она относится к быту черкесов.]

Брак у мусульман бывает трех родов: постоянный, временный брак и брак с невольницей. Постоянным браком каждый мусульманин может сочетаться с четырьмя женами. Временный брак допускается только у шиитов и может быть заключен на несколько лет или на определенное число сближений мужчины с женщиной. Брак с невольницами разрешается только тем, кто по бедности не может содержать жену свободного происхождения.

Хотя многоженство и допускается исламским законом, но черкесы-магометане и те, кто исповедует особую религию и установил у себя правило, допускающее многоженство, редко пользовались этим правом. По большей части каждый имел только одну жену. Причина этому, во-первых, бедность и отсутствие средств на содержание нескольких жен, а во-вторых, ревность жен, приводящая к беспорядкам в семье. Если черкес обзаводился несколькими женами, он обязан был дать каждой отдельную саклю и особую прислугу, что полностью соответствует и правилам ислама. Но и это не всегда удерживало прекрасный пол от ссор и дрязг. Жены, несмотря на отдельные жилища, были не в состоянии поладить между собой, и старшая жена при малейшем предпочтении, оказанном второй жене, например при неравномерной покупке нарядов, устраивала много неприятностей и свар в доме. Считая себя обиженной, первая жена призывала на помощь родных. Начинались разбирательства, и иногда дело доходило до того, что муж или разводился с первой женой, или вынужден был отослать домой вторую. Все эти причины заставляли черкеса отказываться от удовольствия иметь несколько жен.

До вступления в брак мужчина собирал сведения о невесте через своих родственниц. Разузнавал о физическом состоянии невесты, о ее девственности, об исполнении ею религиозных обрядов и способности иметь детей. По мусульманскому праву, помимо прочих качеств женщины, с которой дозволено сочетаться браком, требуется еще еелудь — способность иметь детей. Согласно Корану, женщина, не способная иметь детей по старости, не должна выходить замуж[76 - Барон Торнау. Мусульманское право. 1866.]. По тому же праву брак считается делом гражданским, договором на основе обоюдного согласия, и перед вступлением в брак требуется исполнение церемонии сватовства, когда через поверенных с обеих сторон изъявляется взаимное согласие на вступление в брак. Согласие часто обозначается присылкой особого подарка. В свою очередь, жених – в прежнее время, когда черкесы носили панцири и кольчуги, – присылал в подарок родителям невесты панцирь.

По законам, данным Магометом, женщина, достигшая совершеннолетия, сама изъявляет свое согласие на брак. В случае малолетства невесты изъявление согласия предоставляется опекуну, причем женщина по достижении совершеннолетия и при нежелании оставаться замужем может просить о разводе. Последующие толкователи Корана для уменьшения числа подобных разводов постановили различие между опекунами. По их толкованию, согласие, данное естественным опекуном (отцом или дедом), считается непреложным, и такая женщина не может просить о разводе, прочим же опекунам дано право давать условное согласие на вступление в брак несовершеннолетней.

Сватовство с колыбели хотя весьма редко, но случалось и у черкесов, обычно вскоре после рождения дочери друзья заключали договор, что, когда у одного вырастет сын, а у другого дочь достигнет совершеннолетия, их сочетают браком. Проходило время, молодые люди, обрученные словами родителей, подрастали, не подозревая, что судьба их решена. С наступлением 17 лет мальчику и 16 девушке им объявляли о скором счастье, и несчастные, часто не видевшие друг друга, исполняли волю родителей.

У православных черкесов в настоящее время сватовство происходит между родителями, за их отсутствием близкие родственники отправляют к отцу невесты двух стариков, а к ее матери – старух, которые и делают предложения. В случае согласия назначается день, когда родственники жениха должны принести подарки в дом невесты. В этот день, преимущественно вечером, в доме невесты собираются одни мужчины. Поздравив отца невесты и пожелав молодым счастья в супружеской жизни, гости садятся за стол. Родственники жениха приносят вино и подарки: несколько перстней для невесты и ткани на платье, все это передается ее матери. После этой церемонии накрывают стол, приносят закуску, и начинается угощение, во время которого рекой льются всевозможные пожелания жениху и невесте. Последняя на этом вечере не присутствует, ее уводят из дому к одной из родственниц.

У остальных черкесов, неправославных и немагометан, сватовство состояло в присылке в дом невесты с одним из родственников или приятелей коня, которого сватающийся поручал отдать отцу, брату или кому-нибудь из членов семьи. Конь оставался, если предложение принималось, в противном случае его отсылали обратно. Подарок этот назывался эуж, и как только его принимали родители невесты, девушка уже принадлежала жениху.

Спустя некоторое время происходили смотрины и обручение. В назначенный день жених являлся в дом невесты и проводил время среди пиршества с обильным количеством яств и вина, сопровождавшегося пляской и пением. К вечеру подруги наряжали невесту, выводили ее к пирующим и ставили против жениха. Присутствующие медленно подвигали невесту к жениху, и, когда они достаточно приближались друг к другу, в комнате гасили огонь и соединяли их руки. В этом, собственно, и состоял обряд обручения, при котором родители невесты не присутствовали.

После обручения жених приглашал к себе родителей невесты, чтобы условиться о калыме. Иногда, впрочем, для заключения договора о калыме жених отправлял в дом невесты брата с многочисленными друзьями, где они и проводили несколько суток до окончательной сделки, причем каждый представитель со стороны жениха что-нибудь платил за него. В течение всего этого времени не было таких шуток, которым бы не подвергали приехавших к невесте. Каждую ночь молодежь собиралась в доме и коротала ее среди шума, игр и шалостей, продолжавшихся до рассвета.

В старину у черкесов существовал прекрасный обычай: человек, желавший вступить в брак, но не имевший средств заплатить калым, собирал в свой дом как можно больше мужчин и объявлял о своем желании жениться, и каждый из гостей делал ему подарок по средствам.

В прежнее время калым, или гебен-хак, был чрезвычайно велик. За княжну обычно следовало отдать лучший панцирь, который стоил как две рабыни, еще один панцирь, который стоил как одна рабыня, налокотники (по цене одной рабыни), другие налокотники и шишак (по цене одной рабыни), шашку (по цене одной рабыни), еще шашку похуже, пять лошадей, из которых одна должна была стоить рабыни, а остальные без оценки, но право их выбора оставалось за родными невесты. Вместо оружия и доспехов, если их не было, можно было платить рабынями. За дочь узденя (дворянина) выплачивалось от 800 до 1200 рублей, за крестьянку – от 200 до 300 рублей. Со временем калым значительно уменьшился: за княжну платят теперь 500 рублей, за вдову – 300. У узденей первой степени за девицу платят 350 рублей, за вдову – 200, а у прочих узденей за девицу – 220 рублей, за вдову – 150, а за черных девок по 100. У вольных черкесов за девицу – 150 рублей, за вдову – 100. У шапсугов и у натухажцев калым составлял: за дочь князя от 50 до 60 сха (сха – это от 60 до 80 быков), за дочь дворянина 30 сха, за дочь простолюдина 25 сха. Плата поступала отцу, брату или дяде невесты, а если у последней вообще не было родных, можно было жениться и без выплаты калыма. У тех кланов, где не было такого сословного деления и степень общественного развития оставалась низкой, калым уплачивался детьми: за княжну от трех до восьми мальчиков или девочек, а за простолюдинку одного-двух детей. Детей покупали, преимущественно это были дети-рабы или захваченные в плен, часто их заменяли соответствующим количеством рогатого или другого скота[77 - Дебу И. О кавказской линии и проч. // Зубов П. Картины Кавказского края. Ч. III; Макаров Т. Племя адиге // Кавказ. 1862. № 31; Барон Сталь. Эт-нографичес. очерк черкесского народа (рукопись); Невский 77. Закубанский край в 1864 году // Кавказ. 1868. № 98. Ильин Д. Свадьба у православных черкесов // Кавказ. 1868. № 111; Люлье Л. Учреждения и народные обычаи шапсугов и натухажцев // Зап. Кавк. отд. Импер. Рус. Геогр. об. Кн. VII. 1866.].

Часть калыма выплачивалась – или сразу, или через определенные промежутки времени, – а другая поступала в мехр невесты, который она получала после заключения брака в виде приданого. Мехр составляет собственность замужней женщины и даже не засчитывается в наследство, которое ей причитается в случае смерти мужа. После развода, если муж снова пожелает вступить в брак с той же самой женщиной, он должен был назначить ей новый мехр и соблюсти определенные условия, о которых упоминается в постановлениях пророка.

Отказаться от невесты без причины значило нанести оскорбление ей самой и ее семье. При этом часть калыма, выплаченная женихом, не возвращалась, кроме того, он должен был к уже выплаченной части дополнить столько, чтобы составилась половина условленного калыма.

Собственно духовная сторона обряда бракосочетания у черкесов-магометан заключалась в том, что после взаимного согласия брачующиеся должны были совершить предварительно два рук’эта намаза с произнесением особой молитвы. Кади читал объявление согласия и потом молитву.

– Слава тому Богу, – произносил он, – который дозволил брак и воспретил все преступные по прелюбодеяниям действия. Да восхвалят небесные и земные существа Магомета!

Затем кади составлял письменный брачный акт, где точно обозначалось количество мехра и прочих обязательств, которые муж принимал на себя. Акт, подписанный свидетелями (не менее двух) мужеского пола, служил неоспоримым доказательством заключения брака. В конце кади провозглашал: «Да поможет Бог!» — и читал первую суру Корана.

В этом и заключался весь обряд мусульманского бракосочетания. Там, где не было кади, любое постороннее лицо могло составить акт и прочесть объявление согласия. При двух свидетелях можно было обойтись и вовсе без письменного акта.

У черкесских князей в прежние времена существовал обычай, согласно которому князь до свадьбы отдавал невесту одному из почетнейших лиц из числа своих подвластных, у которого она нередко жила в течение целого года. Обычай этот имел в то время глубокий смысл. В те времена князья одного и того же племени все были между собой в близком родстве и вынуждены были искать себе жен у соседних, часто отдаленных народов, отличавшихся обычаями и нравами. В такой стране, как, например, Кабарда, где князь считался блюстителем традиций и чистоты нравов, молодая княгиня, как иноземка, не знающая местных условий, могла навлечь на себя упреки со стороны народа за несоблюдение его коренных обычаев. Для ознакомления с ними князь избирал для временного пристанища будущей жены дом почтенного и отличающегося нравственными достоинствами человека, в чьей семье она и приучалась к семейным и общественным традициям народа.

Воспитатель, приняв молодую княгиню, кормил ее, богато одевал, задавал беспрестанные пиры и при передаче мужу одаривал. Несмотря на все эти хлопоты и расходы, охотников было очень много: во-первых, потому, что это считалось величайшей честью, во-вторых, потому, что давало воспитателю связь, равную кровному родству. Кроме того, князь при передаче жены всегда вознаграждал воспитателя подарками за понесенные им расходы. Такие воспитатели у черкесов были известны под именем тей-шаришс, то есть кум. Тей-шаришсы бывали и у других сословий черкесского народа – с той только разницей, что проживание у них молодой не было столь продолжительно.